Продолжение истории о подростке с болезненной привязанностью к смартфону

Читайте начало истории о Лизе и ее маме.

Уважаемые читатели, спасибо всем за интересные и важные письма, их можно посмотреть в моем блоге здесь и здесь. Как многие заметили, было совершенно очевидно, что одного телефона все-таки мало, чтобы решиться на недемонстративную попытку самоубийства. Следовательно, вместе с телефоном девочка Лиза потеряла что-то еще. Телефон и… что?

Подумав, я решила, что второй частью пазла было то, чего у Лизы никогда и не было. С помощью телефона она надеялась обрести ни много ни мало саму себя, свое место в школьном коллективе и в своих собственных глазах.

В письмах много писали об обыкновенности, неуникальности Лизы как о проблеме и намекали или прямо писали о том, что хорошо бы девочке с помощью психолога как-нибудь повысить самооценку. Представляю, как удивится значительная часть читателей, когда узнает, что в процессе работы мне пришлось самооценку Лизы скорее не повышать, а ронять…

Во время нашей первой встречи девочка была очень заторможена. С трудом концентрировалась и следила за моей мыслью, иногда бросала собственные фразы на середине. Я решила, что все это — побочные действия лекарств.

В плане действий и предложений семье я пошла банальным, вполне себе очевидным путем, который читатели описывали едва ли не в каждом втором письме.

— Хочешь новый крутой телефон? Тебе 14 лет. Это достаточно много. Пойди и заработай на него.

— Куда ж я такая пойду? — вполне резонно возразила мне Лиза. — Я с трудом встаю с кровати и учусь с трудом, мне иногда даже до туалета лень дойти, лежу и терплю по два часа…

— Есть древнее упражнение: кто ты? Отвечай! — я попыталась встряхнуть ее чем-нибудь коротким.

— Я — Лиза.

— Еще.

— Я ученица восьмого класса.

— Еще.

— Я дочка своей мамы.

— Еще. Еще… Еще!

— Я та, кто потерял дорогущий мобильный телефон. Я та, кто пытался себя убить, и даже это у меня не получилось…

В конце концов Лиза все-таки заплакала и дала матери себя утешить.

— Спасибо вам, — сказала мне женщина перед уходом. — Сейчас хоть чуть-чуть показалась моя прежняя, настоящая дочка.

— Решайте с таблетками, — сказала я.

***

Два-три месяца спустя мать Лизы буквально вбежала ко мне в кабинет.

— А-а-а-а! — с порога воскликнула она и вцепилась руками в свою прическу. Я удивилась. Ни мать, ни дочь не производили впечатление экзальтированных особ. Первая моя мысль была сами понимаете какая, но я ее тут же отбросила: родители, у которых погибли дети, ведут себя категорически не так. Тут что-то другое.

— Что случилось? — спросила я.

— Мы уменьшили одни таблетки, а другие отменили вовсе, — сказала мать.

— Ага, хорошо. И что?

— Лиза стала поживее, пообщительнее.

— Так это же хорошо?

— Да я уж теперь и не знаю…

— В смысле не знаете?

— Так Лиза, лишь чуть отошла, сразу рассказала обо всех своих приключениях подружкам — однокласснице и еще одной, которая на год ее младше и живет в соседней парадной.

— Та-а-к… — протянула я, начиная догадываться, в чем дело.

— Они обомлели и, естественно, постепенно вытянули из нее все подробности. Вы их помните?

Подробности Лизиного неудавшегося самоубийства я помнила. Они были выразительными: девочка старалась действовать наверняка.

— Девчонки разболтали обо всем в школе и еще где могли, — это я не спрашивала, а утверждала. — И что же случилось дальше? Лизу стали дразнить-травить или она стала безумно популярной?

— Увы… второе. — Женщина опустила голову и закусила губу. — Понимаете, мне кажется, она всегда именно об этом и мечтала… Говорит, даже из одиннадцатого класса девочки приходили на нее посмотреть, и одна ей дала свой номер телефона и сказала: «Если что, звони в любое время, поговорим. Я вообще-то психологом хочу стать, читала много всякого…» Вы только представьте: девушка-одиннадцатиклассница приходит к восьмикласснице и сама ей предлагает… Потом популярная девочка из их класса рассказала Лизе по секрету, что однажды тоже хотела… ну, вы понимаете… но не смогла решиться. Представляете теперь?

— Представляю, увы, — кивнула я, одновременно пытаясь просчитать варианты. Они просчитывались плохо, в основном по принципу «куда ни кинь, всюду клин».

— А мальчик, который Лизе в шестом классе нравился, сказал, что она просто офигенно смелая и что он читал, что у самоубийц самая сильная воля и они в конце концов всегда своего добиваются… А учителя смотрят, как я понимаю, испуганно и боятся ей лишнее слово сказать…

Я скривилась как от зубной боли и спросила:

— Ну а умные-то дети и учителя там, в этой ее школе, хоть остались?

— Учительница по языку, пожилая, скорчила рожу и сказала: ну и дурость же ты, Лиза, отмочила, никак не ожидала от тебя такого, да еще и накануне решающего теста по-английскому… И подружка та, которая младшая, тоже ей говорит: да ну его вообще, телефон этот, у меня тоже старый, от старшего брата, да еще чтоб ради него самоубиваться, это вообще глупость…

— Ну слава богу, хоть кто-то остался, — сказала я и надолго задумалась.

***

Вкус славы Лизу безусловно пьянил. Ей нравилось быть в центре внимания, самооценка у нее подскочила сразу на несколько делений. Она с явным удовольствием, в деталях рассказывала мне, как захватывающе изменилась ее жизнь. Все это по понятным причинам было прогностически весьма опасно.

— Телефон — это, конечно, статус, но ненадолго, — сказала я. — Они новые выходят то ли каждый год, то ли даже раз в полгода.

— Согласна, — кивнула Лиза. – Но я же вам и говорю: теперь у меня другой статус, и это не про телефон вообще. И знаете, он куда круче, чем был с телефоном.

— Согласна, — вынуждена была кивнуть я. — Но это тоже ненадолго. Придется подтверждать…

— Вы так думаете? — Лиза не была дурой и явно встревожилась.

— Конечно. У большинства нынешних подростков концентрация внимания как у небольших попугаев — 2–3 минуты, потому что они привыкли, что картинки мелькают и информация водопадом. Да ты наверняка уже и сама заметила, что внимание угасает…

— А что надолго? Есть вообще такое? — тщательно подумав, спросила Лиза.

— Есть, — тут же ответила я. — Ты сама. Если больше не будешь глупить, то ты у себя есть еще лет приблизительно на шестьдесят. Это долго. Причем если ты сама себе интересна, то и другим, как правило, тоже. И наоборот так же работает. И я, кстати, не поняла: тебе этот телефон еще нужен или уже нет?

— Конечно, нужен, — вздохнула Лиза. — Но маму я точно просить не стану. Вот вы в прошлый раз говорили: работать. Но это же в реале невозможно никак. Телефон, какой мне надо, очень дорогой. Где мне такие большие деньги заплатят? Я же — вы правильно говорите — обыкновенная и сама по себе никому не интересна.

— Большие деньги — нигде. Но зато у тебя есть большой плюс.

— Это какой же? — мигом заинтересовалась Лиза.

— Твоя обыкновенность. Ты, в общем-то, изначально без особых претензий, а это сейчас редкость, все о себе слишком много понимают, как говорили во дворе в моем детстве.

— Да, это правда, — подумав, согласилась Лиза. — Но в чем же плюс?

— Ты книжек хоть немного читала?

— Конечно! — Мне показалось, что Лиза даже обиделась.

— Так вот там часто встречается такая ситуация: юный герой или героиня приезжает из провинции в мегаполис (Москву, Париж, Нью-Йорк и т. д.) и, чтобы прокормиться, хватается за любую работу. Встречала?

— Да. Только я люблю биографии известных людей в интернете читать, и вот там…

Мне понравилось, что Лиза не стала врать про прочитанные книги и сказала честно.

— Так вот ты как раз и есть типичный герой, который ничего такого особенного про себя не понимает и которому не зазорно для достижения своей цели хвататься за любую работу. Вот ты и будешь теперь хвататься. А поскольку кормит тебя мама, все маленькие заработанные деньги будешь откладывать. На телефон. Что-то мне подсказывает, что копить ты умеешь и на глупости не потратишь.

— Умею, — кивнула Лиза. — У меня в детстве копилка была, я рубли туда складывала и накопила на сумку с пони, которую хотела.

— Ну вот. Искать будем по двум направлениям — реал и виртуал, отчитываться будешь приходить каждый месяц. Экзамены тебе в этом году сдавать не надо, учителя на тебя особо давить не будут, так что с учебой справишься. Твой девиз теперь: вижу цель — не вижу препятствий.

— Хвататься за любую работу… — задумчиво повторила Лиза. — Звучит интересно… Так с чего мне, по-вашему, можно начать?

— Думаю, с набора текстов. Есть еще вещи, которые надо перевести с бумаги в цифру. И первые два я тебе сама подкину — съездишь к моей знакомой писательнице, возьмешь два журнала «Искорка» и наберешь оттуда на компьютере две ее старых повести. Потом будешь сама такое искать. В реале начнешь с раздачи рекламных стикеров, я думаю. За любую работу… помнишь?

Раз в месяц Лиза честно приходила отчитываться. Набирать тексты ей нравилось, и пожилые тетеньки-писательницы передавали ее друг другу и заодно снабжали новыми идеями относительно заработков. Через три месяца Лиза стала сама давать объявления и вешать их в ближайших парадных: «Аккуратная спокойная девушка 15 лет погуляет с вашей собачкой… сделает уроки с вашим ребенком-младшеклассником… отведет ребенка от пяти до восьми лет в кружок и заберет его оттуда… польет цветы, когда вы в отъезде… поможет погулять маломобильной бабушке… помоет полы… Вот мой телефон, вот телефон моей мамы, если вы захотите сначала проверить…»

Телефон нужной комплектации Лиза купила через семь месяцев. Я посоветовала копить на айпад. Лиза радостно согласилась: «хвататься за любую работу» ей очень понравилось, да и со статусом больше не было проблем, в основном за счет забавных и трогательных историй, которые она рассказывала подружкам. Истории были сочинены на основе Лизиной трудовой деятельности и лишь слегка дополнены и приукрашены (общение со мной и писательницами не прошло даром).

***

Спасибо всем еще раз, уважаемые читатели, в следующий понедельник у нас будет окончание темы — уже почти теоретическое, попытаемся все суммировать: что же все-таки такое мобильный телефон в жизни современного ребенка-подростка. Инструмент? Статусная вещь? Что-то еще?