Павел Пепперштейн придумал новый стиль – «нацсупрематизм»
Какой художественный стиль сейчас можно назвать репрезентативным для России? Мы знаем, что художественные вкусы нашего населения далеко не всегда соответствуют тому, что могло бы работать на культурный престиж и эстетический статус нашей страны на Западе. Речь идет о стиле, в котором были бы выдержаны наши посольства, офисы торгпредств, российских авиакомпаний, вокзалы, здания и помещения аэропортов, фестивали российской культуры и так далее. Чтобы дать представление, какие стили внешней репрезентации представляли Россию раньше, можно назвать следующий ряд: русский классицизм, затем стиль Александра III «а-ля рюс», после него в начале ХХ века набрал силу русский модерн, затем конструктивизм, после которого Россию представлял сталинский социалистический реализм с соответствующей эклектикой в архитектуре, и, наконец, утопизм 60-х годов.
Время от времени художники выступают с такими проектными предложениями общего репрезентативного художественного стиля для России. Было бы неправильно думать, что это просто выражение каких-то творческих амбиций. Видимо, художники более чем кто-либо другой ощущают потребность в таком стиле и чувствуют вакуум, который присутствует сейчас в данной области.
Если размышлять о новом репрезентативном стиле, который был бы идеален на данный момент, в голову немедленно приходит слово «супрематизм». За границами нашей родины узнавание и считывание супрематического изображения как русского происходит мгновенно.
Что забавно: внутри страны, наоборот, населением супрематизм воспринимается как нечто непонятное, загадочное и чуждое. Потому этот стиль задуман именно для использования вне нашей страны. В данном проекте я решил сосредоточить свое внимание именно на супрематизме. Он идеален как основа для разработки нового репрезентативного стиля, но с существенными модификациями для того, чтобы он соответствовал нынешнему моменту. Поначалу я хотел назвать этот стиль «национал-супрематизм», но все-таки не назвал. Меня остановила нежелательная в данном случае аллюзия на германских национал-социалистов, фашистов проще говоря. Эта ассоциация тут абсолютно ни при чем и только мешает. К сожалению — потому что «национал-супрематизм» звучит хорошо. Поэтому пришлось немного сократить название, и сейчас рабочее название этого художественного стиля — «нацсупрематизм».
Вообще у русской культуры за границей было не так много абсолютных триумфов, упоительных моментов, когда русское искусство вызывало бы шквальную любовь и интерес. Например, дягилевские «Русские сезоны» в Париже — образец русского модерна, который тогда достиг своего апогея. Сейчас, когда общаешься с западными зрителями, от интеллектуалов до самых простых персонажей, все время слышишь стон–призыв: «нельзя ли что-то вот такое, как тогда было». Вроде бы давно померли те, кто видел эти самые «сезоны», и, тем не менее, сохраняется память об этом, как о незабываемом празднике, как о чем-то сказочном.
На Западе до сих пор есть ожидание «света с Востока», какого то «луча» именно в виде праздника искусства. Сейчас Россия максимально непопулярна, и, тем не менее, такие ожидания присутствуют. Люди на Западе хотят, чтобы мы их не только пугали, но и устраивали прекрасные праздники. И за это нас готовы полюбить. Безусловно, это выгодно для России в политическом и общекультурном смысле. Такие вспышки любви очень нужны нашей стране. Было бы глупо не думать об этом и не разрабатывать эстетические и художественные проекты, которые были бы ориентированы на Запад.
Данная выставка — это, конечно, в чистом виде утопический проект. Выставка «Или — или» в условиях непопулярности России и достаточно конфликтных отношений с Западом представляет собой такой вот праздник, причем выдержанный в наглых интонациях, в форме веселого наезда на Запад, с демонстрацией удали, бесшабашности по отношению ко всему арт-миру.
