Начало читайте здесь:

Эндогенная теория и кейнсианская школа

Маркс создал одну из самых убедительных версий эндогенной теории денег. В этой теории объем денег в экономике задается вне пределов государственной власти.

Он предложил свое объяснение этого, возражая тогдашнему экономическому мейнстриму (сторонникам «количественной теории»). Важным историческим фоном для его выводов послужил долгий спор между «валютной» и «банковской» школами в британском парламенте.

Первоначальная необходимость денег, по Марксу, возникает из разделения труда. Объем денег в экономике выражает иррациональные отношения экономических агентов на данный момент.

Коммерческие банки мультиплицируют деньги, выдавая кредиты, как обещание будущего труда, результат которого будет присвоен на прежних условиях. В этом смысле банковская деятельность фиктивна и не создает никакой новой стоимости.

Новым влиятельным теоретиком эндогенности стал в двадцатом веке Джон Мейнард Кейнс. Он не признавал «Капитал», отказывая этой книге в аналитической ценности, хотя его описание кризисов удивительно напоминает марксистское. Кейнс сильно потеснил Маркса и как экономического футуролога, и как теоретика социал-демократии.

Послевоенная Бреттон-Вудская система, придуманная Кейнсом, была самым успешным примером программирования экономики, но ее похоронило в 1970-х неконтролируемое движение капитала.

Одним из самых влиятельных учеников Кейнса и критиков неолиберализма слева в конце ХХ века стал Хайман Мински, развивающий теорию кризисов и выступивший против дерегулирования в финансовой сфере. Он сторонник терапевтической критики «свободного капитализма» в целях его регулярной государственной коррекции и снижения степени риска в экономике. Согласно Мински, в условиях экономического роста игроки рынка неизбежно попадают в зависимость от внешних источников финансирования и накапливают долги, которые в принципе невозможно выплатить, что и приводит к обязательному спаду. Этому нельзя помешать, но самые драматические последствия этого может смягчить государство, если возьмется контролировать инфляцию, а также будет стимулировать спрос и занятость.

«Политэкономия» против «экономикс»

Важно помнить, что Маркс считал себя критиком и продолжателем именно «политэкономии», тогда как в нынешнем мире доминирует другая форма знания — «экономикс».

«Экономикс» — это попытка рассматривать экономику отдельно, независимо от политических интересов и без философского измерения, это прагматичный переход из исторического объема в безвариантную плоскость.

Для марксистов невозможно решить проблему, оставаясь в рамках той же логики, которая вызвала саму проблему, поэтому им необходим философско-исторический взгляд на экономику.

Для сторонников «экономикс» правила обменно-производственных отношений даны нам как единственно возможные.

Но даже многие из них признаются, что уважают Маркса, соглашаясь с отдельными, но не центральными, положениями его теории. Так, например, для известного кембриджского популяризатора «экономикс» Ха-Джун Чанга Маркс важен прежде всего тем, что он вскрыл противоречие между стихийной непредсказуемостью рынка и корпоративным планированием.

История не раз доказывала, что единодушие экономистов в любом вопросе говорит только о том, что они находятся под влиянием одной модели, а вовсе не о том, что они правы. Модели сменяют друг друга. Вчерашняя истина может уже не действовать сегодня из-за изменения предпосылок. Восхваление рынков, буржуазной рациональности и эгоистического поведения — только одна из моделей, ставшая мейнстримом в последние сорок лет. Под «экономическим благополучием» в разных моделях могут пониматься совершенно разные вещи.

Теория — это не просто спор между искушенными теоретиками, но оружие той группы, к которой ты мысленно примкнул. Для Маркса не существовало «беспристрастной» социальной науки.

Любое современное объяснение может стать неверным завтра. Но гораздо поразительнее то, что отвергнутое и не оправдавшее вчерашних надежд объяснение может оказаться завтра наиболее точным.