Иллюстрация: Wikimedia Commons
Иллюстрация: Wikimedia Commons

Чаще всего необходимость в покупке стартапов возникает у компаний с коротким продуктовым циклом. Как, например, у Apple, каждый год выпускающей новую версию iPhone, который, в идеале, должен снова поразить покупателя, привыкшего удивляться. Другое дело — компании, которым не надо каждый год выдавать новый продукт. Например, «Роснефть», которая ни разу не приобрела ни одного стартапа. Нефтяной гигант и так прекрасно себя чувствует, выкачивая ископаемые из недр.

Известно, что крупные компании не могут систематически внедрять инновации. Любая корпорация — это, в первую очередь, большая бюрократическая система. Регламенты, процедуры и согласования позволяют объединить сотни и тысячи людей в один эффективный операционный механизм, но убивают любые нововведения и инновации. Безусловно, есть исключения, и крупные корпорации нет-нет да и произведут системную инновацию. Но такое возможно, если глава компании гений с практически неограниченной властью, как Стив Джобс.

Для остальных единственный выход — покупать инновации на стороне. Такой шаг не только обогатит бизнес технологически, но и привлечет в компанию свежую кровь — для благоприятной установки трансфера компании нередко требуют, чтобы создатели стартапов какое-то время отработали у них. Поэтому все крупные технологические компании ежегодно скупают десятки стартапов и инкорпорируют их. С февраля 2001 года по октябрь 2018-го Alphabet (который больше известен как Google) приобрел 220 стартапов, то есть в среднем 13 стартапов в год. Apple с 1988 года купила всего 102 стартапа, но нетрудно установить, что многие из ее знаменитых продуктов и сервисов, включая iOS и ее обновления, OS X, Firewire, Apple Maps, Siri и многое другое, были на самом деле разработаны стартапами, приобретенными в разные годы. Microsoft с 1988 года купила 222 стартапа, из них 15 — в 2018 году.

Таким образом, корпорации покупают «стартапы» от безысходности. Не нужно быть гением, чтобы понимать, насколько будет плоха ситуация, если Apple не выпустит очередной iPhone.

Вопрос модернизации бизнеса стоял перед компаниями во все времена. Minnesota Mining and Manufacturing Company, больше известная сейчас как 3М, была создана в начале XX века и довольно быстро после запуска чуть не стала банкротом, так как на своем традиционном бизнесе добычи полезных ископаемых прибыль показывать более не могла. Очевидным решением казалась ликвидация. Тем не менее компания выпустила на рынок новые продукты, например, всемирно известную клейкую ленту. На сегодняшний день оборот 3М — десятки миллиардов долларов, а бизнес далек от добычи полезных ископаемых.

Да что там 3М. До того как Apple выпустила iPhone, бизнес компании уверенно шел вниз. Многие считали ее жизнь почти законченной. Совет директоров вернул в компанию Стива Джобса, совершившего чудо и выпустившего на рынок принципиально новое устройство, изменившее мир мобильной телефонии, а акционерам принесшее баснословные доходы. А компания Kodak не смогла приспособиться к новым реалиям, даже несмотря на то, что они изобрели цифровой фотоаппарат. Они решили не коммерциализировать его, чтобы защитить свой бизнес по торговле фотопленкой. В результате момент был упущен, и хотя компания до сих пор существует, когда-то великого Kodak больше нет. На 20 ноября 2018 года акции компании оценивались в 183 миллиона долларов, а когда-то стоили более 22 миллиардов.

В медицине одни из самых доходных продуктов — лекарства, помогающие от смертельных болезней или ампутаций. Человек, который тяжело заболел, продаст абсолютно все и попытается сохранить себе жизнь. То же самое и в корпорациях. Покупка стартапа — это спасение от смерти. Порой они стоят просто баснословных денег. Facebook купил мессенджер WhatsApp за сумму порядка 18 миллиардов долларов. Для сравнения: все совокупные акции «Газпрома», национального достояния России, на 19 ноября 2018 года оценивались в 52 миллиарда долларов.

Но в нашей стране очень мало компаний с коротким продуктовым циклом. Из крупных можно привести в пример IT-лидеров Mail.ru и «Яндекс», которые занимаются информационными технологиями. В этой сфере продукты и услуги постоянно преображаются, пытаясь угнаться за прогрессом. Обе компании периодически покупают стартапы. У большинства лидеров российской экономики, компаний, которые добывают природные ископаемые, производят трубы, продукты из алюминия, от идеи до серийного выпуска продукции проходит очень много времени.

Поскольку инновация — это всегда высокий риск, тем, кто находится в ситуации длинного продуктового цикла, безусловно, невыгодно покупать стартапы. Не каждая компания готова идти на риск и перестраивать продуктовую цепочку. Это и есть одно из последствий знаменитой «голландской болезни», поражающей экономики тех стран, которые опираются на добычу и первичную переработку сырья.

Из большого количества стартапов в России выживают чаще те, которые похожи на малый бизнес. Если бизнес легок на подъем, то деньги на него можно найти относительно быстро — не то что на замысел, который требует двух лет разработки до начала продаж. При благоприятных обстоятельствах такой стартап со временем может подрасти и перейти в категорию среднего бизнеса. Мне вспоминается Роман Гилманов с его compensair.com. Роман прошел через пару десятков попыток создания бизнеса, пока не стал сооснователем компании, которая помогает пассажирам получать компенсации от авиакомпаний за задержанные рейсы. Бизнес быстро стал окупаться. Другой пример: домен youtube.com был активирован 14 февраля 2005 года. А 9 октября 2006 года, всего полтора года спустя, Google объявил, что покупает YouTube за 1,65 миллиарда долларов. Позже Эрик Шмидт, в то время являвшийся председателем совета директоров Google, говорил, что сервис видеохостинга — это самое удачное приобретение Google за всю историю компании.

Что же происходит после того, как сделка по продаже молодого инновационного бизнеса подписана? Стартаперы покупают «бентли» и женятся на моделях? Некоторые — да. Но многие на вырученные деньги открывают венчурные фонды и финансируют другие стартапы, надеясь повторить свой успех и делясь для этого опытом.

Одним из редких удачных примеров стартапов в России можно назвать Avito, сервис по размещению объявлений. Его стоимость оценивается в 2,7 миллиарда долларов. Пока в России не наберут обороты высокотехнологичные компании, создающие продукты с коротким продуктовым циклом, мы вряд ли увидим рождение реальной новой Силиконовой долины.