Мадс Дранге:  Двойные стандарты допинг-проб

перевод ~ Анастасия Наумова

Вечная проблема антидопинговой деятельности

В 2017 году решению МОК ввести запрет на допинг исполнилось 50 лет, и Олимпийские игры 2018 года в Пхенчхане — двадцать седьмые по счету, на которых проводятся допинг-пробы. С 1968 года, то есть со времен Олимпиад в Гренобле и Мехико, законодательство изменилось, количество допинг-проб во время, до и после соревнований возросло, а число участников антидопинговой деятельности во много раз увеличилось. Тем не менее разоблачение случаев регулярного допинга и саботаж антидопинговой деятельности в России наводят на тот же вопрос, который возникал в связи со скандалами с командой «Фестина» и лабораторией BALCO, а также Олимпиадой в Турине: являются ли разоблачения доказательством успеха антидопинговой деятельности или же свидетельствуют об огромных проблемах и нежелании спортивного руководства их решать? На этот вопрос существует, по меньшей мере, два ответа, причем аргументы можно найти в пользу каждого из них.

Антидопинговая деятельность сегодня: развитие и тенденции

В 2017 году было взято рекордное количество допинг-проб. Антидопинговую деятельность поддерживают множество стран и спортивных организаций, и финансирование постоянно увеличивается. Последние разоблачения в международном и российском спорте еще раз доказали, что положительные допинг-пробы вовсе не обязательны, чтобы выявлять нарушения антидопинговых правил, и что антидопинговые организации начали прибегать к новым методам борьбы с допингом. В последние тридцать лет почти все дела, связанные с разоблачением допинга, были результатом работы полицейских, и сейчас антидопинговые организации начали, наконец, сотрудничать с полицией и перенимать ее методы работы. По этой причине бывшие полицейские нередко занимают должности в национальных антидопинговых агентствах, в том числе и в Норвегии, что укрепило сотрудничество с полицией как на международном, так и на национальном уровне. Многие страны последовали примеру Италии: применение допинга стало уголовно наказуемым, и благодаря этому у властей появились дополнительные ресурсы для расследования случаев употребления и распространения допинга.

Другим важным шагом в последние годы стали журналистские расследования в сфере допинга. Существует шутка, что спортивные журналисты — это фанаты, получившие возможность быть поближе к своим кумирам, однако в этой шутке есть и доля истины. На протяжении многих десятилетий, когда в международном спорте царили допинг и коррупция, журналисты смотрели на это сквозь пальцы. За редким исключением они, боясь утратить расположение своих любимцев, воспевали их подвиги и успехи и не затрагивали проблемы допинга и взяток. В последние же годы ситуация изменилась, этими проблемами заинтересовались журналисты из различных изданий, и расследования, проведенные, например, Хайо Зеппельтом, значительно повлияли на действия международных спортивных организаций в отношении коррупции в Российском антидопинговом агентстве.

Благодаря журналистским расследованиям становится ясно, что Международная ассоциация легкоатлетических федераций — не единственная спортивная федерация, замешанная в нарушениях, связанных с допингом и коррупцией. По этой же причине Россия — едва ли единственная страна, чьих спортсменов можно обвинить в употреблении допинга, а Лэнс Армстронг — явно не последний успешный спортсмен, с именем которого связан допинговый скандал. Вероятнее всего, нас ждет еще немало разоблачений, связанных с употреблением допинга в 1980-х, 1990-х и 2000-х, и, хотя те времена давно прошли, разоблачения необходимы для того, чтобы антидопинговая деятельность не стояла на месте.

Допинг-пробы тоже значительно изменились: методы выявления допинга становятся все более совершенными, так что теперь существует возможность обнаружить даже низкую концентрацию запрещенных веществ, а биологическое профилирование — эффективный способ борьбы как с кровяным допингом, так и со стероидами и гормоном роста. Все больше организаций соглашаются применять такие методы. Помимо этого, укрепляется также научное сотрудничество между организациями, и благодаря ему методы выявления допинга постоянно совершенствуются. Лучшее доказательство эффективности такой работы появилось, как это ни удивительно, благодаря скандалу в Сочи. Мошенники вынуждены были подменять пробы, используя для этого отверстие в стене — само по себе это возмутительно, однако свидетельствует о том, что мошенники боялись разоблачения. Лэнс Армстронг, Келли Уайт и Бернгард Коль считали, что выявить принятые ими препараты невозможно, и поэтому не боялись применять допинг. Наоборот, российские спортсмены выстроили сложную систему, позволявшую выносить положительные пробы из лаборатории и подменять их чистыми, и это значит, что современные методы анализа выявляют практически все возможные препараты.

Еще одно доказательство эффективности антидопинговой деятельности — это участие в ней властей, желающих на этот раз реально поддержать борьбу с допингом, а не бездействовать, как в 1999 году в Лозанне. Убедившись, что спортивное руководство не справляется с проблемой допинга в одиночку, власти решили вмешаться и решить конфликт интересов, осложнявший антидопинговую деятельность. В этом смысле Норвегия снова стала одним из ведущих государств: в руководстве ВАДА сейчас двое представителей от Норвегии, отстаивающих большую независимость и полномочия агентства.

Однако в антидопинговой деятельности существуют и определенные сложности: хотя в целом тенденции последнего времени позволяют надеяться на лучшее, так как опыт показывает, что скандалы не всегда позволяют борцам с допингом добиваться желаемых результатов. Аргументы, подтверждающие успехи борьбы с допингом, тоже можно перевернуть с ног на голову и трактовать противоположным образом. По сравнению с 1999 годом сейчас в мире намного больше стран, подписавших Всемирный антидопинговый кодекс, но большинство стран по-прежнему не проводит централизованной антидопинговой деятельности, а там, где система формально существует, страдает качество работы. Нередко эти страны активно участвуют в международных спортивных соревнованиях, так что вполне резонно будет усомниться в качестве антидопинговой деятельности в таких странах, как Ямайка, Кения и Эфиопия, чьи спортсмены при этом постоянно завоевывают медали на Олимпиадах и чемпионатах мира. В Азии, Восточной Европе, Африке и Южной Америке антидопинговая деятельность не поддерживается по многим причинам, но итог один: большинство спортсменов в мире по-прежнему прибегают к допингу.

Кстати, Западной Европе тоже гордиться особенно нечем: Швеция и Нидерланды ввели допинг-пробы лишь в 2012 году. Государственный бюджет в этих странах большой, а сами они считаются поборниками антидопинговой деятельности, и тем не менее один из важнейших методов выявления кровяного допинга и эритропоэтина применять не желали. Иными словами, чтобы добиться результатов, антидопинговым агентствам предстоит пройти трудный путь. Как в научных разработках новых методов анализа, так и в полицейских мерах лидирующее положение занимают всего несколько стран, остальные же ощутимо отстают. Отстающие государства применяют устаревающие методы, отчего выявляется меньше случаев употребления допинга, и страх среди спортсменов исчезает. Хороший пример — профили крови. Этот метод оказался очень эффективным в 2008 году и оставался таковым на протяжении нескольких следующих лет, однако позже спортсмены, выступающие в некоторых дисциплинах, научились принимать микродозы допинга на протяжении длительного времени, что позволяло им избегать значительных изменений в показателях крови. Таким же образом дело обстояло и с пробой на эритропоэтин: узнав достаточно об окне обнаружения и времени выведения препарата из организма, спортсмены научились применять препарат, снизив при этом риск разоблачения. Новые же методы пока не настолько хорошо известны, и поэтому вероятность разоблачения очень зависит от того, какое антидопинговое агентство проводит пробы — сильное или слабое.

К сожалению, даже лучшим агентствам, имеющим в арсенале новейшие методы, не всегда удается раскрыть случаи употребления даже самых обычных препаратов допинга. Гормон роста, различные стероидные препараты и микродозы эритропоэтина распознать при помощи анализа по-прежнему достаточно сложно и возможно только в том случае, если спортсмен допустил неосторожность. Поэтому статистика допинг-проб, по данным аккредитованных ВАДА лабораторий, доказывает, что положительные пробы дают такие известные препараты, как станозолол, нандролон, кленбутерол и амфетамин. Эти вещества легко выявить, а прибегают к ним чаще всего спортсмены из стран, не ведущих борьбы с допингом. Такие спортсмены, выступая на международных соревнованиях, сталкиваются с более строгим режимом контроля, к которому они не привыкли у себя дома. Хороший пример этого — белорусская толкательница ядра Надежда Остапчук, завоевавшая золотую медаль на Олимпиаде в Лондоне в 2012 году, после чего ее допинг-пробы показали содержание в крови анаболического стероида метенолона.

Более 1000 положительных допинг-проб в 2015 году составили пробы на анаболические стероиды, появившиеся более тридцати лет назад. Для сравнения: положительных тестов на гормон роста было всего четыре, а на эритропоэтин — 41381. Однако новые исследования показывают, что количество положительных проб значительно отличается от количества случаев употребления допинга. Согласно опубликованной в 2016 году докторской диссертации Оливера де Хона, проанализировавшего большинство исследований допинга в спорте, от 15 до 39% всех спортсменов в мире принимали или принимают допинг. Число же положительных допинг-проб составляет всего 1–2%.

В той же диссертации де Хон рассматривает еще одну серьезную проблему, возникающую в связи с антидопинговой деятельностью, а именно — серьезность наказания за применение допинга. Эту проблему особенно остро ощутили норвежцы в 2016–2017 гг. в связи с делом лыжницы Тересы Йохауг. Проанализировав свыше 2000 дел о допинге, де Хон пришел к выводу, что в четырех из десяти случаев спортсменов ждет не самое строгое наказание, потому что препарат относится к так называемым веществам, не оговоренным в правилах, — такими считаются, например, лекарства от астмы или марихуана, — или когда судьи решают, что спортсмен принимал допинг не с целью улучшить спортивные результаты. В решениях по почти половине дел говорится, что спортсмен мошенничал непреднамеренно, а запрещенное вещество попало ему в организм в качестве лекарственного препарата или просто потому, что на празднике спортсмену вздумалось покурить травки.

На основании этих данных можно заключить, что желающие воспользоваться  допингом с целью получить преимущество перед соперниками и при этом избежать разоблачения, с легкостью добиваются желаемого, потому что в существующей сейчас системе наказание несут те, кому просто случайно не повезло. Конечно, я немного утрирую, ведь вина бывает разной, как и небрежность. По этой причине в законодательстве появился принцип вменения объективной вины: основным аргументом считается невиновность спортсмена при наличии объективного нарушения без умышленной вины. Идея заключается в том, что для невиновного спортсмена не слишком важно, знают ли соперники о том, употреблял он допинг или не употреблял, в том случае, если сами противники получают преимущество благодаря допингу. Тем не менее таким случаям еще далеко до ситуации в Восточной Германии в 1980-х годах, когда спортсменок насильно пичкали допингом, и до медицинской оплошности в деле Тересы Йохауг.

Хотя в Норвегии в последнее время эти проблемы вновь приобрели актуальность, ситуация сейчас значительно отличается от прежних времен. Еще в 1968 году, когда семнадцатилетний Рич де Монт лишился олимпийского золота из-за лекарства от астмы, это вызвало ожесточенные споры. В 2002 году Ален Бакстер из Великобритании мог бы стать первым британским горнолыжником, завоевавшим олимпийское золото, однако его лишили медали из-за вещества, содержавшегося в назальном спрее. Подобные случаи крайне отрицательно сказываются на антидопинговой деятельности, потому что отношение общественности к обвиняемым в употреблении допинга и последствия наказания ставят под вопрос правомерность таких действий даже в Норвегии, которая в этом аспекте всегда занимала положение лидера. С проблемами такого рода антидопинговая деятельность сталкивается на протяжении многих лет, однако с ходу решить их лихим кавалерийским наскоком не получается.

Что касается внутреннего конфликта интересов между участниками борьбы с допингом, то особенно многообещающей кажется инициатива предоставить ВАДА независимость от МОК, однако сейчас сложно сказать, каков будет итог. Как и в 1999 году, МОК выдвинул идею о создании собственной службы, проводящей пробы, и пока непонятно, кто выиграет эту битву — спорт или власти. Еще один вопрос заключается в том, приведет ли разоблачение коррупции в Международной ассоциации легкоатлетических федераций к реформам. То же касается и других международных спортивных федераций. За проведение проб, составление заключения о нарушении правил и вынесение приговора отвечает одна и та же организация, и она же берет на себя расходы в том случае, если допинг-проба окажется положительной. Это будет мешать антидопинговой деятельности до тех пор, пока не будет реформирована сама система.

Есть и еще одна тенденция, дающая основания для беспокойства: способ проведения соревнования. Немаловажной причиной применения допинга в велоспорте стало увеличение в 1980-х и 1990-х количества гонок и этапов, а также продолжительности гоночного сезона. Со временем граница между медицинской профилактикой и допингом стерлась, и допинг превратился в часть восстановительной программы. В последние годы нагрузки возросли и в других спортивных дисциплинах. Конечно, по сложности «Тур де Ски» и сравнивать нельзя

с «Тур де Франс», и нагрузки в лыжном спорте по-прежнему значительно ниже, чем в велогонках, однако о существующей тенденции забывать все же не следует. То же самое касается и командных видов спорта, в особенности футбола. Теперь, когда в игру вкладывается больше средств, спортсменам дается меньше времени на восстановление, а физические нагрузки возрастают, в международном футболе как никогда прежде участились случаи применения допинга.

Все проблемы, связанные с допингом в международном профессиональном спорте, взаимосвязаны и причина у них одна. Устаревшие методы анализов, несовершенная система допинг-проб, коррумпированные спортивные организации, конфликты интересов и более сложные соревнования — все это объясняется нехваткой правомочности. Разоблачить употребление допинга мешают плохие системы допинг-проб и коррупция, однако это не объясняет, почему спортсмены вообще начинают прибегать к допингу. Причина, по которой множество спортсменов по всему миру употребляют допинг, связана с доверием к системе и поддержкой существующих правил. Для современной истории допинга характерно общее непонимание того, что такое допинг и почему его следует запретить. Доверие к правовым нормам, не учитывающим общего понимания допинга, будет ограниченным, как и уважение к этим нормам. По какой же причине мы за пятьдесят лет не разработали общего подхода к пониманию допинга?