Дейв Каллен: Колумбайн

34. Фотогеничные сумчатые

Патрик пытался научиться говорить. Это оказалось очень непросто. В первые несколько дней после ранения он вообще произнес очень мало чего-либо членораздельного. Он пытался слово за словом выговорить предложение, которое оказывалось совершенно бессмысленным, когда он доводил его до конца. В лучшем случае Патрик говорил, как человек, перенесший серьезный инсульт, — медленно и с трудом. Он сначала долго издавал какой-то клокочущий звук, а потом выпаливал несколько слов. Он складывал фразы в голове, но до языка они не доходили. Куда делись слова? — думал он. Любой отвлекающий фактор полностью занимал его мысли, и он произносил что-то совершенно несвязное. Вместо того, что он хотел сказать, изо рта вылетало непонятно что. Например, когда мать спрашивала, как он себя чувствует, он отвечал по-испански или начинал произносить список столиц стран Южной Америки. Мозг не понимал, что говорит рот. Патрик был совершенно уверен в том, что попросил трубочку для напитка, и не мог взять в толк, почему мать так странно реагирует на его слова. 

Казалось, что мозг Патрика «выплевывает» информацию из кратковременной, то есть его оперативной памяти. Непосредственно перед ранением он заучивал столицы латиноамериканских государств, а также незадолго до этого жил в Испании. Часто в его речь влезали воспоминания о только что произошедших событиях. Порой он отвечал фразами из сообщений, раздававшихся из больничных громкоговорителей. При этом он не осознавал, что «транслирует» ранее услышанные объявления. Иногда он говорил совершенно невпопад. Он все повторял фразу «фотогеничные сумчатые». Никто не знает, откуда взялись эти слова.

От такого поведения всем было тяжело. После того как его перевели из реанимации в обычную палату, Патрику принесли вкусный гамбургер. Он хотел намазать что-то на булочку. Кейти попросила повторить сказанное. Патрик ответил что-то совершенно невразумительное. Он начал раздражаться, снова и снова повторяя полную галиматью. Он показывал жестами, что ему нужна какая-то приправа, которую он выжимал из бутылки. Он очень хотел приправу. Сестра Кейти бросилась в кафетерий и принесла все специи в одноразовых пакетиках, которые увидела: горчицу, сальсу, майонез. Ничего не подошло. Никто так никогда и не понял, что он тогда просил.

Патрик понимал, что ранен. Он помнил о том, что выпрыгивал в окно. Он не осознавал масштабов произошедшего массового убийства. Он не знал, что его побег из школы показывали по ТВ, а также и то, что его хотели пригласить на несколько ток-шоу. Он и понятия не имел о том, что телеканалы называют его «мальчиком в окне».

Время от времени ему все же удавалось произнести связный ответ, и тогда было видно, что он этому очень рад. Моторика левой стороны тела работала нормально. Если его мозг был в состоянии контролировать работу левой руки, в которой он держал вилку, то почему же он не сможет написать что-нибудь ручкой? В палату принесли маркеры и белую доску.

— Вот этого точно не стоило делать, — вспоминает Кейти.

— Это была большая ошибка, — соглашается Джон. — Полные каля-маля и ничего больше.

Одно дело — слышать, как Патрик с трудом подбирает слова, другое — черным по белому увидеть на доске выражение степени его травмы, это было крайне неприятно для его родителей. Создавалось ощущение, что Патрик рисует диаграмму плохо и неправильно работающих клеток мозга, а также схему их нарушенной связи.

Родители осознали, что травма сына не ограничена отсутствием контроля речевых функций. Более глубокая проблема состояла в том, что Патрик не был в состоянии организовывать свои мысли. Он мог реагировать эмоционально, но не мог передать свои чувства ни словами, ни на письме.

— Это его очень расстроило, а нас страшно испугало, — вспоминает Джон. — Если он не может ни говорить, ни писать, то с ним общаться?

Иногда после диких усилий Патрику все же удавалось связать вслух несколько слов. Он настойчиво упрашивал родителей дать ему ответ на вопрос: «Как долго все это будет продолжаться?»

Это?

Больница и восстановление. У него не было на все это времени. Через три недели начинались экзамены, потом надо было тренироваться в баскетбольной команде и готовиться к сезону катания на водных лыжах. На площадке он становился хорошим игроком. Он не мог позволить себе получить четверку. Он уже три года учился на отлично. Он вкладывал в учебу силы и время, он хотел быть лучшим по всем предметам. Он находился всего в одном шаге от достижения мечты — он хотел стать выпускником, произносящим прощальную речь во время мероприятия, посвященного окончанию школы. Он не собирался все это терять только потому, что попал в больницу. Он хотел окончить школу на одни пятерки и как лучший выпускник выступить с прощальной речью.

Вообще-то Патрик ставил перед собой не самые легкодостижимые планы. Он был умным парнем, но точно не гением. Не будем забывать, что среди учеников «Колумбайн» был сильно развит дух соперничества. На самом деле в течении нескольких лет почетный титул выступающего с прощальной речью получало несколько детей. И Патрик хотел стать одним из них или одним-единственным.

Только гении могли легко учиться на одни пятерки. Но, как уже было сказано, Патрик не был таковым, но мечтал учиться лучше всех.

Решение о том, как он собирается закончить школу, Патрик сообщил родителям еще в предвыпускном классе в машине по пути на баскетбольную тренировку. Он говорил о планах спокойным и будничным тоном. Он не сказал, что попробует добиться осуществления желаемого, а просто говорил о том, чего собирается достигнуть.

Но через два года после этого разговора его родители Кейти и Джон махнули рукой на баскетбол, водные лыжи и хорошую успеваемость. Для начала Патрику нужно было научиться говорить и ходить.

Патрик не понимал серьезности положения, в котором оказался. Именно это он сказал после выхода из кризиса.

В первую неделю после ранения Патрик не смотрел ТВ и не читал газет. Он и понятия не имел о масштабах произошедшей в «Колумбайн» трагедии. Он не знал, что за развитием событий в школе следила вся страна. Он и понятия не имел, кто стал жертвами массового убийства.

Показателем того, насколько большую огласку получило произошедшее в «Колумбайн», стало то, что с Патриком связались его знакомые из Европы. За месяц до трагедии Патрик ездил с классом в Мадрид, где жил в испанской семье. Эти люди начали волноваться за Патрика. Это очень его очень удивило. Неужели об этой трагедии узнали даже в Испании?

Через неделю после получения ранения его перевели в больницу Крейга. Началась программа реабилитации, и вскоре он начал ездить по коридорам в инвалидном кресле. В один прекрасный день он вернулся в палату с одной из процедур и включил ТВ. В новостях перечисляли жертв. Показали фотографию Кори ДеПутера. Известие о смерти Кори поразило Патрика до глубины души. Кори был одним из его лучших друзей. Они оба были в библиотеке, но Кори вышел из зала на разведку после того, как они услышали выстрелы, и с тех пор Патрик его не видел.

— Я заплакал, — вспоминал Патрик. — Мне кажется, что тогда я плакал впервые в жизни.

Медицинский персонал больницы Крейга старался не форсировать восстановительный процесс Патрика. Если Патрик будет в состоянии контролировать ногу и сможет поднять ее с матраса, то есть надежда. Нога была в нормальном состоянии. Нервные связи спинного мозга не были нарушены. Нервные окончания на ноге работали и передавали сигналы мускулам вокруг бедер. Миллионы нервных окончаний по всей протяженности бедра не пострадали и должны были функционировать нормально.

Патрик понимал, что его тело работает нормально. Просто он не может до него достучаться. В мозгу нарушилась какая-то связь. Он чувствовал, что отдавал команду, но она не доходила до нужных органов. Он ощущал, как мысль идет по нервным окончаниям, но потом резко исчезает. Он зажмуривал глаза, пытался заставить мозг сделать что-то. Ничего не помогало. Нога отказывалась повиноваться.

Все-таки чего-то не хватало. Всего за несколько дней после массового убийства в Клемент-Парке появилось бесконечное множество самодельных памятников, сооруженных в честь погибших. Лежали горы цветов вперемешку с написанными на бумаге стихами, рисунками и плюшевыми мишками. Бижутерия, ловцы снов и мягко звенящие колокольчики добавляли во все это элемент индивидуального дизайна. Потом властям округа пришлось арендовать несколько складов, чтобы все это разместить.

Но, как уже было сказано, этого было мало. Те, кто пережил трагедию, сами не знали, чего хотели, но душа их чего-то определенно жаждала. И когда это появилось, то все разом поняли, что именно это им и было нужно.

Через семь дней после массового убийства прямо перед закатом вдоль гребня холма Ребелл-Хилл появилось пятнадцать деревянных крестов. Каждый крест был в высоту чуть более двух метров, в ширину около метра. Кресты с равным промежутком были расставлены вдоль гребня. Фонари в Клемент-Парке подсвечивали низко нависшие облака на заднем плане, так что силуэты крестов четко читались на фоне гор. Казалось, что пики гор блестят. Кресты были довольно странно сколочены, и их пропорции не так хорошо выдержаны. Иногда продольная планка креста могла оказаться слишком короткой или могла быть прибита непропорционально высоко. Некоторые кресты вкопали не очень глубоко, и они покосились. Через несколько часов после их появления на них уже висели бусы, ленточки, четки, открытки, флаги и очень много сине-белых надувных шаров.

На протяжении последующих пяти дней гору посетили 125 000 человек. Шел дождь, и люди шли вверх по грязи, вытаптывая траву. Часть людей два часа простояла под дождем в ожидании, когда же они смогут подняться к крестам. Люди шли, словно на какое-то паломничество.

Кресты приехали из Чикаго. Их сколотил приземистый и крупный плотник из сосновых досок, купленных в магазине Home Depot. Он привез их в Колорадо на пикапе, вкопал в землю на холме и уехал назад. К каждому кресту он приклеил черно-белую фотографию, а рядом на веревочке повесил ручку для того, чтобы люди занялись интерактивом.

— Просто глазам не верится, как люди быстро все здесь завесили, — говорил один очевидец. Вскоре вокруг каждого креста появилась гора, доходящая до поперечной рамки. Часто вещали жетоны с христианским сообщением: «Господь рулит» и «Иисус жив». Несколько крестов было полностью завалены цветами, а на некоторые надели рубашки, пиджаки и штаны.

На тринадцати крестах жертв люди оставляли сообщения, полные любви и сострадания. Надписи на крестах убийц были более полемического характера: «Ненависть порождает ненависть» и «Как можно тебя простить?»

Но были и другие: «Я тебя прощаю». Более того, половина записей на крестах убийц была примирительного характера: «Прости, мы все тебя подвели» и «Никого не виню».

Именно этого и боялись Том и Сью Клиболд. Если бы они похоронили Дилана, то именно такая эпистолярная полемика возникла бы на его могиле.

Одна женщина сообщила репортеру, что на нее плюнули, а потом толкнули в грязь за то, что она сделала сочувствующую надпись на кресте одного из убийц. Женщина с ребенком написала на кресте Дилана «Подлец». Толпе это не понравилось. Она снова написала то же самое, и к ней подошли две плачущие девочки-подростка, умоляя этого не делать. Кто-то начал петь «О, благодать». Вскоре толпа подхватила припев. Женщина ушла.

— Появление крестов ставит перед нами сложный вопрос, — писал в газете Rocky Mountain News в авторской колонке Майк Литтвин. — Готовы ли мы простить? Когда я увидел кресты и понял, зачем их поставили, я почувствовал, что еще слишком рано задумываться над этим вопросом. Многие хотят уничтожить кресты убийц, но многим жаждут примириться и простить. Оскверняют ли кресты убийц место, которое стало святым?

— Елки-палки, конечно, оскверняют, — заявил Брайан Рорбоф. В период жизни, когда ему было плохо, как никогда ранее, появился какой-то козел и воздвиг монумент убийце его сына. Плотник, сколотивший кресты, повел себя по меньшей мере некорректно.

Несмотря на отдельные неприятные инциденты, столкновений у крестов было немного. Одна женщина заметила, что живущие в этих краях люди умеют прощать: «Во многих других местах кресты убийц уже давно бы выкопали из земли».

В субботу номер газеты Rocky Mountain News вышел со следующим заголовком на первой странице: «Отец уничтожает кресты». На фотографии читатели увидели всего тринадцать крестов. Кресты Эрика и Дилана простояли три дня.

— Не стоит опошлять нашу потерю, воздвигая памятники убийцам, — говорил Брайан.

— В Библии ничего не написано о том, что надо прощать нераскаявшегося убийцу.

Большинство христиан это прекрасно знают. Пришли дураки и стали долдонить: «Давайте всех простим». Нет раскаяния — нет и прощения. Это следует из Библии.

Действия Рорбофа разделили население на две части. Некоторые хорошо понимали то, что его не устраивает. Другие считали, что отношение отца жертвы слишком непримиримое. «Надо научиться прощать, — заявила одна дама на холме корреспонденту Rocky Mountain News. Она на секунду задумалась и добавила, — Хотя я прекрасно понимаю, почему он так недоволен».

Изначально Брайан не собирался уничтожать кресты Эрика и Дилана, а повесил на них таблички с надписью: «Убийцы горят в аду».

Сотрудники парковой службы их сняли. Кроме этого, по словам парковой администрации, убрали и плюшевого мишку, испачканного кетчупом, так как сочли такую инсталляцию неприличной.

Брайан посоветовался с бывшей женой и ее мужем Ричем Петроном, и они согласились выступить единым фронтом. Рич позвонил нескольким официальным лицам округа — шерифу Стоуну, прокурору округа Дейву Томасу, а также главе парковой администрации.

— Все трое заявили, что кресты не должны там стоять. Мы собираемся их снять, ответили мне. Дайте нам времени завтра до пяти дня, и мы обещаем, что их не будет. Вот что я услышал, — сказал Брайан.

Вместе с супружеской парой Петрон он поднялся на холм и был там в пять часов следующего дня.

— Тогда мы приняли решение, что сами разберемся с этим вопросом, — пояснил Брайан. — Мы не хотим их видеть.

Брайан не скрывался. Он хотел, чтобы весь мир увидел, как убирают кресты убийц, и вызвал съемочную группу канала CNN, которая все засняла.

— Я не делал из своих поступков тайну и не снимал кресты ночью, — говорит он.

Брайан и супруги Петрон вырыли кресты, оттащили их сторону, изрубили в щепки и выбросили в контейнер для мусора.

— Мы сидели и обсуждали то, что сделали, как вдруг зазвонил телефон, — вспоминал Брайан. — Это был Томас, который просил, чтобы дать властям чуть больше времени. И Рич ответил: «Мы уже обо всем позаботились».

В тот день Брайан взял всю ответственность на себя и понял, что значит быть отцом убитого сына. С того самого дня он неоднократно использовал силу, которую тогда ощутил.

Но на этом эпопея с крестами не закончилась. Плотник приехал из Чикаго и выкопал оставшиеся тринадцать крестов. Это Брайану не понравилось. Получалось, что плотник уничтожил памятник, воздвигнутый в честь сына Брайана. Кроме этого, Брайан заподозрил то, что за действиями плотника кроется какой-то сугубо эгоистичный мотив. «В этом есть что-то очень подозрительное», — говорил Брайан.

Предчувствие Брайана оказалось правильным. Плотник, оказывается, занимался рекламой своего бизнеса. Он вернулся с новыми крестами, и вместе с ним были представители СМИ. Потом вместе с Брайаном плотник выступал на передаче The Today Show. Он многословно извинялся, божился, что ни разу в жизни больше не воздвигнет крестов этим убийцам, да и вообще любым убийцам, и сказал, что поездит по стране и выроет те посвященные убийцам кресты, которые успел поставить до этого.

Плотник не сдержал ни одного обещания. Он воздвиг пятнадцать крестов и в течение нескольких лет пиарил себя как мог, выжимая максимум из этой ситуации. Брайан Рорбоф говорил о нем так: «Оппортунист, самый поганый и ненавистный человек, который может оказаться на орбите тех, кто переживает горе».

Мир забыл о плотнике. Большинство людей уже не в состоянии вспомнить, как его звали. Многие так и не узнали о том, что он просто лил воду на свою мельницу, и даже не подозревают, сколько негативных эмоций он вызвал. Но люди с большой теплотой вспоминают кресты. Они помнят, что в свое время эти кресты были для них большим утешением.

Перевод: Андреев А., Татищева Е.