Одна из заповедей Тома Хэнкса

Цени друзей, но принимай свое одиночество

«Все великие истории повествуют о нашей битве с одиночеством, — сказал Том Хэнкс. — К этому я в конечном итоге всегда стремлюсь». Это не единственная теория Тома, обобщающая книжную мудрость. Еще он высказывал мнение, что все великие литературные произведения остроумны. Но одиночество — это тема, к которой он возвращался снова и снова.

Например: «У кино есть сила заставить тебя не ощущать себя одиноким, даже если ты одинок. Ты, одинокий человек, можешь прийти и увидеть то, что на два часа и на то время, сколько сохраняются впечатления, заставит тебя почувствовать принадлежность к чему-то очень хорошему».

Если вы подозреваете, что, возможно, Том Хэнкс рассуждает о глубоком одиночестве не отстраненно и не теоретически, то вы абсолютно правы. На эту тему сложно высказываться прямолинейно, поэтому обычно он говорил о ней в прошедшем времени или в контексте стремления к великой цели. Хэнкс сказал, что роли, которые он выбирает, отражают «это желание принадлежать к чему-то большему, чем мы сами, — иначе мы одиноки. Мы все ведем войну против одиночества».

Хэнкс — дружелюбный и приятный человек; у него множество знакомых, друзей по работе и людей, с которыми он любит общаться. Но это не то же самое, что настоящие друзья. Хотя семья чрезвычайно важна для него, он знает о пустотах в своей жизни. «У меня нет лучшего друга», — объявил он.

Это не то, что случайно обошло его стороной, — Хэнкс серьезно размышлял о том, что бы это значило: иметь истинного, близкого друга. «Требования, — сказал он, — заключаются в том, что им должен быть тот, кого ты знаешь действительно долго, с кем поддерживаешь постоянный, почти ежедневный контакт, и он стал частью всего хорошего и всего плохого, что с тобой случалось. И должен вам сказать, в этом списке никого нет. Это плохо. А хорошо то, что я всегда могу выбрать, когда расставаться с людьми. Но вот это самое одиночество всегда диктовало мне, что выбор, когда делать это, — за мной. И это нечестно по отношению к ним. Я не выполнял дружеский долг ужасно часто».

Хэнкс сознательно выбрал определение слова «друг», которое гарантирует, что у него такового нет. Даже если вспомнить людей, с кем он плотно работал и общался на протяжении десятилетий, например Питера Сколари и Стивена Спилберга, он не поддерживал с ними ежедневных контактов. Многим взрослым мужчинам недостает этих близких связей с другими мужчинами, однако жизнь профессионального актера усугубляет проблему: в течение нескольких месяцев ты тесно связан с людьми, с которыми делаешь фильм или пьесу, но, когда дела окончены, все расходятся и разъезжаются по следующим проектам, иногда на другом конце света. (Единственным исключением в фильмографии Хэнкса стал основной состав «Спасти рядового Райана» — когда картина была готова, связь его участников оказалась настолько сильной, что они регулярно встречались. Даже такая крепкая традиция просуществовала всего три года, а потом сошла на нет.) Хэнкс обычно мог рассчитывать только на то, что его семья никуда от него не денется.

Хотя с такой логистикой прокладывать путь было бы проще, Хэнкс все равно предпочел бы отстраняться от людей. Он признался: «Я могу делать вид, что крепко с кем-то дружу, а потом года полтора ничего для него не сделаю». Лишь Хэнкс понимал, что это — механизм обороны, которому он научился в детстве: если ты постоянно переезжаешь, то лучше быть готовым оборвать связи в любой момент с тем, кто тебе не кровная родня. В реальной жизни оказалось, что завести нового друга — это посложнее, чем нарисовать лицо на волейбольном мяче.

Когда Хэнкс стал старше и его дети покинули дом, он стал вкладывать больше усилий в то, чтобы осмысленно проводить время с теми, кто ему дорог, не важно, даровал ли он им почетный титул «лучшего друга». Когда один его приятель женился, на мальчишник они отправились в двухдневную поездку в кемпинг. «На следующий год мы уехали на три ночи, — сказал Хэнкс. — И каждый год ездим, добавляя еще одну ночь, потому что так можно понастоящему отдохнуть. И одичать».

А в 2016 году Хэнкс организовал встречу стажеров Шекспировского фестиваля на Великих озерах 1977 и 1978 годов. Актриса Бербра Даулинг, дочь директора фестиваля Винсента Даулинга, скоропостижно скончалась, и Хэнкс заявил: «Лучше сделать это сейчас, а то не с кем будет встречаться». Человек двадцать бывших стажеров прилетели в Кливленд — не считая Хэнкса, самым знаменитым из них был Хосе Ривера, драматург, автор пьесы «Меня возбуждают отсылки к Сальвадору Дали», номинированный на «Оскар» за сценарий к фильму «Дневники мотоциклиста» (The Motorcycle Diaries).

Все они сели в роскошный автобус, арендованный Хэнксом. «Мы катались по городку в этом автобусе, заглядывая в старые уголки», — рассказывала Люси Бредесон-Смит. Одна из остановок была в Лейквуде (местечке неподалеку от Кливленда), где они побывали в домике, прозванном «Парквудская усадьба», которую Хэнкс когда-то делил с другими стажерами. Хозяев не было, но, когда подъехал сосед на мотоцикле, Хэнкс сделал с ним кучу селфи, оставил свидетельство своего приезда нынешним обитателям «Парквудской усадьбы».

Заглянули и в свою любимую пиццерию — Angelo’s. Бывшие стажеры увидели, как Хэнкс, будучи звездой первой величины, важно шествует, подходит к посетителям со словами: «Привет! Как дела?» — и шагает дальше, а те заливаются слезами. Все это время ассистент Хэнкса, занимавшийся логистикой этой поездки, и охранник, не привлекая внимания, шли следом.

«Он ни за что этого не признает, но ему надо очень серьезно относиться к своей безопасности, — рассказывала бывшая стажерка Мэри Бейдлер. — Я знаю, что во время работы над “Филадельфией” он получал письма с угрозами, и придурков много. А людям кажется, что он им — давно потерянный брат, и он это любит, но мы должны всерьез беречь его. Непросто заботиться о безопасности парня, который так любит людей».

Автобус вернулся к Лейквудскому муниципальному концертному залу, принадлежавшему местной старшей школе, в котором раньше проходили спектакли Шекспировского фестиваля на Великих озерах. (Фестиваль процветает; сегодня у него круглогодичное расписание и со временная сцена, а еще он переименовал себя в Театр на Великих озерах — Great Lakes Theater.) Концертный зал с радостью распахнул бесплатно свои двери самым знаменитым выпускникам и даже предоставил им экскурсовода, а снаружи здания появилось приветствие на электронном табло.

Бывшие стажеры взошли на сцену, как они делали раньше, когда заканчивали перетаскивать декорации для спектакля следующего дня. Люди по очереди шутили и читали монологи. Но пока все кружили по сцене, Хэнкс заменил у нее на краю американский флаг. «Все заново знакомились друг с другом на сцене, — рассказывала Бейдлер Гирен, — как вдруг Том, шестидесятилетний, бежит через сцену с флагом».

После встречи Хэнкс написал всем письмо, напоминая о временах, полных невинности и потенциала, и сообщил, насколько он ценит время, проведенное вместе в прошлом и сейчас. Он признал, что у него есть добрые друзья, как их ни называй.

А Спилберг сказал, что ему не кажется, что Хэнкс — одинокий человек, просто он совершает выбор, который означает определенную долю одиночества. «Мне кажется, ему надо проводить какое-то время в одиночестве, чтобы познакомиться с той частью себя, которая нужна ему, чтобы быть актером, быть артистом, — объяснил Спилберг. — Том по-настоящему знает сам себя, а ты не можешь знать себя, если постоянно служишь другим».