Вечный ребенок, домашний рай, самоубийство шеф-повара. Блоги недели
Даниил Розенталь, «Ядерная семейка: отношения между странами в эпоху СOVID-19»
«Живя за границей, я вижу, что образ современной России уже многие годы переплетен с личностью президента. Он, в глазах европейцев, и есть Россия. Это происходит, потому что в условиях отсутствия разделения властей, гражданского общества и серьезной оппозиции, президент несет личную ответственность за все принимаемые в стране законы и решения, в то время как россияне стоят в стороне, как дети, держа папу за ручку. Образ конечно же неприятный и, я надеюсь, ошибочный».
Даниил Розенталь сравнивает Россию с вечным ребенком предподросткового возраста, США — с тинейджером под пятой семидесятилетнего подростка, а Францию — с дамой бальзаковского возраста, которая завела интрижку с молодым президентом.
Михаил Эпштейн, «Похвала дому»
«Домовитяне стараются дать своим детям домашнее образование. Здесь же, если условия позволяют, они развешивают картины и размещают музыкальные инструменты, устраивают спортивную площадку... Одним словом, дом становится прибежищем той культуры, которая политическим или биологическим вирусом изгнана из внешнего пространства. Культура на своих высотах творилась в тесных кружках, дворянских усадьбах, в гостиных и даже на кухнях. Перенос культуры на дачу, в квартирный быт, на кухню, в комнатную аудиторию — это целая эпоха Вторичного Одомашнивания».
Михаил Эпштейн размышляет о новом восприятии ценности дома, островка Эдема среди кругов общественного ада.
Бек Нарзи, «Адская кухня: от харассмента до суицида»
«Девушка, инициировавшая этот выплеск мрака, писала о том, что инцидент произошел с ней на дружеской вечеринке, на которой не жалели алкоголя… О насилии или изнасиловании речь не шла, но из искры пресса и соцсети раздули костер, на котором и сожгли Таку Секине. Многие коллеги, искренне симпатизировавшие ему, побоялись высказаться в его поддержку, потому что опасались попасть под раздачу агрессивного сообщества, вооруженного смартфонами и аккаунтами в соцсетях».
Бек Нарзи рассказывает, как травля в соцсетях привела его коллегу к самоубийству.
Лера Тихонова, «Хроники пикирующей матери»
«Прогулка, если оценивать ее по десятибалльной шкале, удалась на все десять. Мы зачеркнули все пункты программы, которая оказалась насыщенной, но далеко не культурной. Дети какали, писали, падали в лужи, пытались угодить на самокатах под машины, роняли мороженое, рыдали, хохотали и спали на загривке у папы. Я принимала участие во всех этих маленьких радостях, но архитектуры не увидела»
Лера Тихонова делится историей о культпоходе с двумя маленькими детьми и бездетной парой.
Нелли Абдуллина, «Чак-чак и межкультурная коммуникация»
«В этих звуках характер. Татары приветствуют вас уютно, как ребенка, сюсюкая: Исенмесез. И этот мягкий свист хочешь не хочешь растягивает губы в улыбку, узкую, тонкую — зубы показывать не принято (если случится засмеяться — а татары еще как умеют рассмешить, надо прикрывать рот ладонью). Башкиры же при встрече с вами глубокомысленно вздохнут: Хаумыхыгыз. Мол, еще посмотреть нужно — друг ты, враг или так. И выражение лица при этом невольно становится задумчивым, отрешенным, как от зевоты».
Нелли Абдуллина делает сравнительный анализ родных для нее языков и мировоззрений — татарского и башкирского.
Подготовила Татьяна Санькова