Уважаемые читатели, сегодня я снова приглашаю вас к дискуссии.
В некотором смысле этот материал является продолжением предыдущего, а точнее, беседы, состоявшейся в комментариях к нему.
Сначала расскажу вам подлинную историю, свидетелем которой была несколько лет назад, в Испании.
Я тогда ехала поездом из Бургоса в Барселону. Поезд был ночной, отправлялся довольно поздним вечером. Сразу после отправления все пассажиры принялись устраиваться спать. Спальный вагон в испанском поезде был устроен совершенно непривычно для меня, ничем не напоминал наше купе или плацкарт, я не говорю и не понимаю по-испански, да и по-английски, к сожалению, тоже, поэтому единственным выходом для меня было внимательное наблюдение за другими пассажирами и имитационное поведение.
Оказалось, что низ каждого кресла в вагоне выезжает вперед, а спинка откидывается назад, образуя что-то вроде слегка наклонной койки. Не сразу, но мне удалось все устроить. Пледы и подушки выдали с самого начала.
Спокойной ночи?
Не тут-то было.
В вагоне ехало двое детей, оба мальчики, старшему было около четырех лет, а младшему, наверное, около двух. Они с матерью занимали первые сиденья в вагоне. Несмотря на поздний вечер, малыши были полны сил и энергии. Проход в вагоне был застелен мягкой и чистой ковровой дорожкой, и братья с топотом бегали по ней туда-сюда друг за другом. Время от времени они орали — от избытка молодецких чувств и витальной радости.
Когда и где они закричат, предсказать было невозможно. Младший, как и я чуть раньше, демонстрировал четко имитационное поведение.
— А-а-а-а-а! — неожиданно и восторженно орал старший брат.
— А-о-а-а-а! — радостно, на бегу, тут же отзывался младший.
Сначала я, как человек своего поколения и своей культуры, полагала, что мать их отзовет и отругает. Ведь в этом вагоне в будний день я была единственным туристом. Все остальные совершенно очевидно испанцы, люди, которые утром приедут к месту назначения и пойдут на работу, а сейчас все хотят спать.
Ничего не происходило. Дети бегали и время от времени орали.
Тогда меня кинуло в другую крайность. Я вдруг вообразила, что попала в другую, намного более высоко развитую европейскую культуру, в которой все сплошь люди уже полностью постигли дзен толерантности и их действительно не раздражают бегающие и время от времени внезапно орущие у них над ухом дети.
Эта мысль меня поразила и где-то даже воодушевила: не так уж часто приходится наблюдать эволюцию собственными глазами.
Я стала оглядываться и прислушиваться.
И довольно быстро поняла, что никакого дзена нет и в помине. Люди были самым обычным образом раздражены, ворчали между собой и себе под нос (не надо было знать испанский, чтобы понять, что именно, — сопровождающие взгляды и жесты были недвусмысленны), вздрагивали, когда дети внезапно орали у их кресла, два человека даже собрали вещи и ушли спать в другой вагон (свободные места были и в нашем вагоне, и в двух соседних).
Почему же никто ничего не говорит ни самим детям, ни матери? — недоумевала я. Дети ведь уже в том возрасте, когда вполне понимают речь. Выглядят они совершенно нормальными, просто разыгравшимися малышами. Почему прямо не сообщить им, что все окружающие хотят спать, а их крики всем мешают? Я сама не могла этого сделать по понятным причинам, к тому же меня захватили этнографические наблюдения. Но другие? И что делает мать (мне с моего места никак было этого не увидеть)? Может быть, она просто уснула?
В конце концов не выдержал красивый молодой человек, который сидел через проход от меня. В отличие от большинства людей в вагоне, он не пытался спать, а работал за ноутбуком. Когда старший мальчик в очередной раз внезапно заорал, мужчина остановил его и резко произнес несколько фраз, недвусмысленно указывая пальцем на людей вокруг, а потом в начало вагона:
— Люди спят! Немедленно замолчите и сядьте на свое место!
Как я и ожидала, дети тут же замолчали и убежали к матери. Выглядели они растерянными и испуганными. И я их понимала. Час, если не больше, они бегали и орали, и все было нормально, никто ничего не говорил, и вдруг на сотый крик такая неожиданная реакция.
Почти сразу в начале вагона над спинкой кресла поднялась, глядя назад, молодая испанка — мать детей. Дети, вероятно, сообщили ей о произошедшем. Она искала глазами того, кому ее дети помешали. На ее лице был вопрос и подчеркнутая готовность извиняться (интересно, а раньше ей не приходило в голову, что крики ее детей окружающим мешают?). Я смотрела на молодого человека.
Он приподнялся и помахал рукой. Женщина явно спросила:
— Мои дети?.. — указывая куда-то вниз.
Тут молодой человек широко улыбнулся и изобразил пантомиму (они общались более чем через полвагона), которая была абсолютно понятна без перевода:
— Да ничего страшного, синьора. Все в порядке. Ничего не произошло. У вас прекрасные детки.
Женщина успокоено кивнула и села. Дети больше не показывались. Вероятно, набегались и сразу заснули.
Молодой человек вернулся к работе. Два ближайших пассажира сказали что-то явно одобрительное в его адрес и тоже наконец-то спокойно отошли ко сну.
Я смотрела в темное стекло, за которым изредка проносились огоньки, и думала вот о чем.
Дети строят свое поведение на основе обратной связи. Если ее нет, им не на что опираться в своем развитии. В этой истории дети не получили никакого опыта — точнее, получили опыт непредсказуемой опасности мира. Ты делаешь что-то, и вроде все нормально, а потом вдруг оказывается, что это не так. Но как узнать об этом с самого начала? Получается, что никак, и все время надо ждать подвоха.
Часто говорят: правильно воспитанные дети — у воспитанных родителей. Ладно, а родителей кто воспитает? В этой истории адекватной обратной связи не получили не только дети, но и их мать. Целый час никому вроде бы не мешало, что ее дети резвятся в вагоне. Откуда ей знать, что это не так, если никто ничего не говорит ни детям, ни ей? Да и потом, молодой человек явно не сказал ей: ваши дети уже час мешают спать всему вагону, займите их, пожалуйста, или уложите спать. Она сама должна была догадаться? А как?
Мне кажется, это вопрос ответственности. На ком она лежит? Вот варианты, которые приходят мне в голову:
— Ответственность на стандартных общественных уложениях. Вот это у нас принято, это детям можно, а это нет. Всем сообщается, и будьте любезны, соблюдайте. (Мне кажется, именно это работало много веков. Но сейчас мир стал настолько разнообразным, а перемещения людей в нем так динамичны. Плюс все разнонаправленные выкладки про свободу, толерантность и т. д.)
— Ответственность на людях вокруг, которые в данной конкретной ситуации сразу сообщают матери и детям о своих подлинных чувствах и желаниях. «Вагон хочет спать. Займите детей, чтоб они не бегали и не кричали».
— Ответственность на матери или ином взрослом. Они должны все время оценивать обстановку, следить и догадываться, не мешают ли прямо сейчас кому-нибудь их дети? Не надо ли их унять, успокоить, призвать к порядку?
— И наконец, ответственность на самих детях. Все у нас теперь личности и сами должны понимать.
Иногда я рассказываю «историю об испанском поезде» на лекциях. Реакции слушателей всегда противоречивые, от «да-да-да, как же задолбала эта современная детская вседозволенность, когда им еще и слова не скажи» до «господи, как же везет испанским матерям, вот подлинная европейская культура. У нас в России ее бы вместе с детьми сразу смешали с грязью».
Что по этому поводу думаете вы, уважаемые читатели? Какой вариант видится вам правильным, учитывая современную общественную склонность к детоцентризму, разнообразие культурных кодов, встречающихся в одном и том же месте (например, в поезде, ресторане, театре или супермаркете), и все прочие привходящие.
Как дети, родители и общество могут найти компромисс в сложившихся обстоятельствах? И возможен ли он вообще?
Жду ваших мнений.
Больше текстов о психологии, отношениях, детях и образовании — в нашем телеграм-канале «Проект "Сноб" — Личное». Присоединяйтесь