Мэрилин Монро — «актриса, прошедшая через ад». Отрывок из сборника эссе Айн Рэнд
По вашей самой большой вине
Эссе напечатано в Los Angeles Times от 19 августа 1962 г., через две недели после смерти Мэрилин Монро.
Смерть Мэрилин Монро вызвала куда более сильную реакцию, чем смерть любой другой кинозвезды или публичной личности. Люди по всему миру испытали странное чувство личной вовлеченности и протеста, похожее на всеобщий вскрик отчаяния.
Они ощутили в ее смерти особое значение, почти послание, которое они не в силах расшифровать, и смутную опасность, чувство «что-то не так».
Они были правы, когда все это почувствовали.
На экране Мэрилин Монро была воплощением чистоты, невинности, детского наслаждения жизнью. Она создавала впечатление человека, рожденного и воспитанного в счастливой утопии, нетронутого страданием и неспособного представить уродство или зло; человека, который смотрит вперед с уверенностью, доброжелательностью и непосредственностью ребенка или котенка, который рад демонстрировать свою красоту как единственный дар миру и который ожидает поощрения, а не наказания.
В реальной жизни возможное самоубийство актрисы (или хуже: смерть от несчастного случая) стало заявлением о том, что мы живем в мире, где близким с ней по духу не суждено выжить.
Если и есть жертвы общества, то Мэрилин Монро была такой — жертвой общества, посвятившего себя облегчению страдания, но способствующего убийству радости.
Ни у одного из объектов трепетной заботы гуманитариев, юных беспризорников, не было такого тяжелого и ужасного детства, как у Мэрилин Монро.
Выжить и сохранить дух, воплощаемый ею на экране, то есть яркое и доброжелательное ощущение жизни, которое невозможно подделать, было невероятным психологическим достижением, требующим высочайшего героизма. Никакие шрамы, оставленные ее прошлым, не шли ни в какое сравнение с таким героизмом.
Она сохранила свое видение жизни после кошмарной борьбы на пути к вершине. Ее разрушило осознание того, что там, наверху, то же самое зло, которое она пережила, и, возможно, худшее, поскольку необъяснимо. Она ожидала обрести солнечный свет, но нашла бескрайнее болото злобы.
То была особенная злоба. Если вы хотите узнать, как она пыталась понять природу этой злобы, прочтите замечательную статью в журнале Life от 17 августа 1962 г. Это не совсем статья, а ее собственные слова, трагически откровенный документ из ее опубликованных высказываний за многие годы. Это крик о помощи, на который уже слишком поздно отвечать.
«Когда вы знамениты, вы сталкиваетесь с “неприкрытой” человеческой натурой, — говорит она. — Слава рождает зависть. Люди, с которыми вы сталкиваетесь, думают: “Да кем она себя возомнила, эта Мэрилин Монро?” Они думают, что слава дает им право подходить к вам и говорить что угодно и что это никак вам не навредит, как не вредит вашей одежде... Я не понимаю, почему люди не могут быть хоть немного добрее друг к другу. Я не люблю так говорить, но мне кажется, что в этом бизнесе очень много зависти».
«Зависть» — единственное слово, которое она смогла найти, чтобы описать ужасы, с которыми сталкивалась. Однако все происходящее было гораздо хуже зависти: то была глубочайшая ненависть к жизни, успеху и всем человеческим ценностям, которую испытывает определенный тип посредственности — тот, что получает удовольствие, когда слышит о несчастьях других. То была ненависть к добру за то, что оно добро, и ненависть к таланту, красоте, искренности, стремлению, достижениям и прежде всего к человеческой радости.
Прочитайте статью в Life, чтобы узнать, как все происходило и к чему все привело.
Активный ребенок, который наказывался за свою активность: «Иногда [приемная] семья начинала беспокоиться, когда я громко и весело смеялась: они думали, что у меня истерика».
Эффектная и успешная звезда, чьи работодатели упорно повторяли: «Помни, что ты не звезда». Они говорили так намеренно, чтобы не дать ей осознать собственную значимость.
Талантливая актриса, которой так называемое руководство, пресса и Голливуд регулярно сообщали, что она не умеет играть.
Актриса, верная своему искусству со страстной серьезностью. «Когда мне было пять лет (кажется, именно в этом возрасте я захотела стать актрисой), мне нравилось играть. Мне не нравился окружающий мир, он был мрачным, и я любила играть в дочки-матери, так как думала, что устанавливаю собственные границы». Актриса, прошедшая через ад, чтобы поставить собственные границы в реальности и предложить людям собственную солнечную вселенную. «Это как иметь секреты, которые ты на мгновение раскрываешь целому миру своей игрой на сцене». Актриса, высмеянная за свое желание играть серьезные роли.
Женщина, единственная, кто могла играть невинную сексуальность, будто пришедшую с другой, нетронутой виной планеты, обнаружила, что с ней обходятся как с вульгарным символом пошлости, и все же нашла смелость заявить: «Слава Богу, мы все рождены сексуальными, и жаль, что так много людей презирают и уничтожают этот природный дар».
Счастливый ребенок, который предлагал свое открытие миру с гордостью неподдельного величия котенка, кладущего добычу к ногам человека, оказался придавлен усилиями высмеять, унизить, оскорбить и разрушить это открытие и не смог понять, что его наказывали за лучшее в нем. То был ребенок, который мог лишь ощущать безнадежный ужас столкновения с невыразимым злом.
Как долго человек может справляться с обрушившимся на него злом?
В определенных людях всегда была ненависть к ценностям, в любую эпоху и в любой культуре. Однако еще сто лет назад им приходилось ее прятать. Сегодня она нас окружает: это стиль и манера нашего века.
Где найти спасение?
Зло культурной атмосферы создается всеми, кто в нем участвует. Любой, кто когда-либо чувствовал неприязнь к добру за то, что оно добро, и не преминул высказаться, — убийца Мэрилин Монро.
Больше текстов о психологии, отношениях и образовании — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Личное». Присоединяйтесь