Как воображение помогает и мешает бороться с отчаянием. Отрывок из книги Фрэнка Фаранда «Парадокс страха»

Как психотерапевт, я часто ощущаю мучительную невозможность достучаться до человека, охваченного отчаянием. Любая попытка привнести свет в его тьму оказывается неудачной. Ум отчаявшегося человека чем-то похож на бетон: ничто не проникает внутрь, ничто не пробивается наружу. Кажется, все усилия помочь таким людям обречены на провал. Хотя безнадежность, которую они испытывают, на деле может быть и не такой беспросветной, как кажется, но для самой личности отчаяние реально и неизбывно.

Некоторое время назад ко мне на первый прием пришел молодой мужчина в подобном состоянии. Он был слишком хорошо знаком с отчаянием и этой разновидностью тьмы. По его ощущениям, словно кто-то уселся ему на грудь — кто-то, кого невозможно согнать. Понемногу все в жизни этого человека словно покрылось серой пылью. Он видел, как будущее все сильнее отдаляется от него, а он остается, точно в ловушке, в мучительном и разочаровывающем настоящем. Он жаждал освобождения, но утратил надежду, что это когда-нибудь случится.

«Не могу вообразить... Просто не могу себе представить, что что-нибудь когда-нибудь изменится, — только и повторял он. — Не могу, и все».

Обдумывая эту мысль, я задался вопросом: как часто я слышал эти слова в своей работе? Больше, чем собственно слова, меня интересовали чувства: что испытывают люди, которым трудно увидеть в будущем хоть какие-то возможности. Для одних, подобных этому молодому мужчине, это элемент намного более глубокой, всеобъемлющей депрессии. У других, однако, это затруднение может выражаться в ощущении застревания, тупика в определенной области своей жизни или, более тонко, в размывании контуров, смутном отсутствии желаний. Независимо от формы неспособность «визуализировать» будущее приносит чувство разочарования, горечи, сожаления и временами — пустоты.

Я начал понимать, что когнитивное и эмоциональное движение, переносящее нас из настоящего в будущее , необходимо для того, чтобы почувствовать удовлетворение. В той же мере — как мы узнали в главе 4 — наполненное тревогой движение, позволяющее нам заглянуть из настоящего в будущее, связано с нашей способностью к Воображению.

Что такое Воображение?

Слова «не могу себе представить» в той или иной формулировке часто звучат в повседневной жизни как фигура речи. Все мы время от времени их произносим. Однако по какой-то причине в то утро это выражение пробудило мое любопытство.

В обиходном смысле фраза «вообразить себе не могу» — это общепринятый способ выразить субъективное ощущение невероятия, чего-то, выходящего за рамки ожидаемого или желаемого. Она может подразумевать, что такая возможность представляется нелепой или мучительно неосуществимой, и даже передавать ощущение неуместности определенного события.

Хотя воображение — форма когниции, подобное утверждение существенно отличается от «я не могу вспомнить его имя». При внешнем сходстве, заключающемся в том, что утверждения этих двух типов вроде бы относятся к мыслительным операциям (воображения в первом и памяти во втором случае), их отличает то, что, будучи фигурой речи, первый тип высказывания не подразумевает оценки собственных когнитивных возможностей говорящего. Мы не говорим: «Мое воображение сейчас работает плохо». Нет, мы имеем в виду нечто, лично для нас посильное. Это выражение носит скорее экзистенциальный, чем когнитивный, характер и связано в большей степени с законами нашей личной вселенной, а не с тем, насколько хорошо работает наш мозг.

Опыт Воображения, который мы сейчас рассматриваем, отражает ощущение, что под поверхностью нашего сознания находится ум, постоянно выполняющий творческую работу. Исследование нейроученого Антонио Дамасио это подтверждает. На неосознаваемом нами уровне наш мозг производит образы — тот язык, на котором говорят наш мозг и психика. По мнению Дамасио, продуцирование образов происходит посредством постоянной игры сознания с бессознательным. Дамасио полагает, что эта бессознательная часть нашей психики настолько необъятна, что большинство производимых образов не достигает сознания.

Нэнси Андреасен, профессор психиатрии Медицинского колледжа Карер Айовского университета, проделала значимую работу, пытаясь идентифицировать и оценить количественно аспект психики, связанный с процессами творчества. В своей книге «Творческий мозг: Нейронаука гениальности» (The Creating Brain: The Neuroscience of Genius) она попыталась понять, как функционирует ум творцов, объективно признанных гениальными. Изучив собственные высказывания таких людей — например, английского поэта XVIII в. Сэмюэла Кольриджа, — она обнаружила, что они почти полностью приписывают свои творческие способности какому-то неосознанному процессу.

В одном из примеров Кольридж описывает, как ему явились во сне готовые строки поэмы «Кубла хан»: «образы, возникшие перед ним во всей своей вещественности». Проснувшись, Кольридж записал все, что сумел вспомнить, — двести с лишним строк. К собственному сожалению, ему пришлось сознательно заполнить немногочисленные пробелы.

Андреасен также считает, что человеческий мозг — это самоорганизующаяся система колоссальной сложности и мощи. Старая максима, что мы используем лишь 10% своего мозга, вероятно, более справедлива, чем нам могло казаться.

Дамасио дополняет эту картину, замечая, что способность человека к осознанному творчеству разительно отличает нас от всех остальных биологических видов — более того, осознанное творчество стало возможно лишь в результате эволюции ментального пространства, в принципе отсутствующего у наших родичей-приматов. Речь идет о пространстве (как бы мы его ни называли), где можно хранить образы и осознанно ими манипулировать. Ученые-когнитивисты, например Стивен Косслин, называют его пространством рефлексии. Для Марка Тернера и Жиля Фоконье это пространство концептуальной интеграции, а нейроученый Мерлин Дональд называет его попросту сознанием. Это пространство, в котором мы используем нечто известное нам, чтобы понять неизвестное. Как мы начали разбираться в главе, именно в этом пространстве проклевываются семена Воображаемого будущего.

В ходе своей работы я обнаружил, что Воображение жизненно необходимо для благополучия. И речь тут вовсе не о художниках, изобретателях или предпринимателях. Я говорю о том, что адаптивные способности каждого из нас, способности формировать образ «себя-в-будущем» зависят от Воображения.

Воображение, как я показал в главе 3, возникло из потребности увидеть, что скрывается в темноте. Очевидно, впрочем, что Воображение не ограничивает себя этой узкой задачей. Воображение позволяет нам не только заметить потенциальную опасность в будущем, но и, наоборот, представить самих себя в лучшем, более безопасном будущем.

Воображение дало нам редкую способность приспосабливаться к меняющимся средовым и психологическим условиям. Никакой другой биологический вид не может подстраиваться, адаптироваться и выживать так хорошо, как мы. Самое главное, что следует отметить: процесс приспособления посредством Воображения происходит преимущественно на бессознательном уровне. Похоже, Воображение постоянно работает над адаптацией и генерацией новых возможностей для постоянно меняющегося будущего, а мы этого даже не осознаем.

Интересно также заметить, что часть этих механизмов приспособления связана скорее с удовлетворением, смыслом и удовольствием, чем сугубо с выживанием. Нашему уму свойственно искать то, что «ощущается как хорошее», и мы сознательно рассматриваем возможности, представляющиеся подходящими для нас. Наше Воображение — как на сознательном, так и на бессознательном уровне — поддерживает процесс установления того, кто мы сейчас и кем можем стать.

В художественной деятельности творцы «чувствуют», как внутри них образуются семена будущей работы. Это может быть цвет, образ или эмоциональный тон. Это может быть стремление выразить особую боль или смысл человеческого существования. Это может быть ошеломляющее переживание красоты, найденной в природе, и страстная потребность поделиться этой красотой, или же чувство чего-то утраченного, что необходимо найти.

Говорят, Микеланджело посвящал чрезвычайно много времени выбору мрамора для своих скульптур. Он считал, что творение, которое ему видится, уже существует внутри самого мрамора и что его работа как художника состоит лишь в том, чтобы «взять глыбу мрамора и отсечь от нее все лишнее». В этом проявляется, с одной стороны, смиренное признание творца, который всем обязан высшему, возможно божественному, источнику, а с другой — работа, происходившая внутри его собственного ума. Иными словами, символический мрамор, в котором Микеланджело находил свои произведения, проще всего мыслить как мрамор ума.

Эти свойства Воображения признаются большинством художников, но я полагаю, что всем нам следовало бы больше ценить их. Наша самоактуализация — это действие Воображения. Именно оно руководит нами в нашем постоянном стремлении к самовыражению, и именно оно отсутствует или дает сбой, когда нам трудно увидеть себя в будущем.

Хотя, действительно, кажется, что Воображение возникло, чтобы помочь Страху обеспечивать безопасность, но это не конец его пути. Из этой точки наш ум продолжает развивать еще бóльшие возможности изобретательства, креативности, новых смыслов. Все это мало связано с потребностью в безопасности. Возможно, Страх заронил первые семена, а Воображение продолжило перекрестное опыление, похоже, действуя в обход изначального требования безопасности. Воображение в своей роли катализатора самореализации подвергает нас риску. Как говорится, любопытство кошку сгубило — и Страх об этом помнит. Подавление Воображения Страхом неизбежно, если стоит цель выжить. Если полнота нашей самореализации одновременно несет угрозу нашему существованию, у Страха не остается иного выбора, кроме как исключить самореализацию.

Воображение самоорганизуется и, кажется, наслаждается радостным изобретением нашего «я». Без этого была бы ограничена наша способность идти в будущее, обретать надежду и осмысленно взаимодействовать с жизнью. Воображение — это не просто творческое начало или способ сделать свою жизнь интереснее. Воображение — это платформа, трансформирующая голое существование в нечто, имеющее цель и смысл.

Эту битву мы ведем с тех пор, как обрели сознание. Страх стремится к безопасности, а Воображение — к смыслу. Как мы увидим, эта борьба затрагивает не только сегодняшнюю жизнь каждого из нас. Сама история западной культуры была сформирована ею.

Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь

Вам может быть интересно:

• На Кубе крупнейшие с момента революции протесты. Безопасно ли там туристам?
• В Москве за один день закончилась очередная партия «КовиВака». Почему вокруг этой вакцины такой ажиотаж? Она лучше «Спутника V»?
• За какими кандидатами интересно следить на выборах в Госдуму — версия политолога Аббаса Галлямова