Добро и зло посреди бескрайней тундры, или История одного несостоявшегося «колумбайна»

— Вы никому не расскажете?

— Ну это смотря что сообщишь мне ты сам, — прищурилась я. — Если ты расскажешь, что получил семь двоек, расстался с девушкой или что тебя выгнали из ПТУ и ты пока скрываешь это от родителей, можешь быть абсолютно уверен в моем молчании. Если же ты расскажешь о том, что собираешься взорвать свою школу или что тебя насилует отчим, я должна буду сигнализировать в другие инстанции и, будь уверен, это сделаю.

— А если я совру?

— В смысле? Соврешь о чем?

— Ну о том, что собираюсь взорвать (а на самом деле не собираюсь), или что отчим меня насилует (а он не насилует).

— Ну тогда я все равно сигнализирую, а ты в первом случае выходишь дурак, а во втором — подлец.

— Да ладно, у меня и нет вообще отчима. Хотя иногда и жалко.

— Жалко — что? Что его нет или что он тебя не насилует? Или и то, и другое? Ты что, гей и мазохист? — картинно удивилась я.

— Да нет, — парень старался не хихикать, но у него плохо получалось. — Просто у меня мать с папашей намучилась и больше замуж не хочет, а я бы и не против, может, она тогда отвлеклась бы как-то и меньше к нам с сестрой прикапывалась. Да и вообще, мужик в доме — это все-таки правильно, я считаю. Вы согласны?

— Пожалуй, да, — подумав, кивнула я. — Но вопрос качества все-таки важен.

— Согласен, — кивнул в свою очередь парень. — Но я к вам не по поводу отчима. Я скорее насчет школу взорвать.

— О господи… — вздохнула я. — Только этого мне и не хватало.

Мы помолчали. Я молчала горестно, он — выжидающе.

— А разве вы не будете спрашивать и отговаривать? — наконец спросил он.

— Спрашивать о чем?

— Ну, почему я решил так сделать? Какие у меня проблемы? И все такое.

— Слушай, да после того, как ты ко мне явился с таким геморроем, я тебе сама могу рассказать, какие у тебя проблемы были, есть и еще будут! — вызверилась я. — Дурак несчастный, я же тебя предупредила!

— А может, у меня психологическая травма?

— Ну разумеется.

— А может, меня в классе одноклассники травят?

— Это уж непременно.

— Какой-то вы странный психолог.

— Не без того. Хочешь анекдот расскажу про твои проблемы? Только он неполиткорректный, предупреждаю. Зато из моих любимых.

— Да что неполиткорректность по сравнению с «колумбайном»? Рассказывайте.

— Сидит старый чукча на кочке посреди бескрайней тундры. Смотрит на низкое небо и говорит: «Старый чукча стал. Глаза зверя не видят, уши птицу не слышат, руки ружье не держат, ноги по тундре не идут. Совсем старый чукча стал. Совсем дерьмо стал». Подумал еще немного и рукой махнул: «Да и был дерьмо!»

Парень рассмеялся. Потом кивнул и спросил:

— Так вам правда неинтересно, почему я такое решил сделать?

— Зайка, — понурилась я. — Последние лет пять ко мне каждый день приходят по одному или по двое твоих ровесников, которые, иногда напрямую цитируя «Википедию» или какую-нибудь текущую статью из интернета по теме, сообщают мне, что их никто не понимает, в школе их травят учителя или одноклассники, у них депрессивный эпизод, панические атаки, нет в жизни радости и смысла, возможно, у них биполярка или синдром Аспергера и уж наверняка они — социофобы. Если ты сейчас можешь к этому что-нибудь добавить — велкам. Я тебя внимательно выслушаю.

Он опять засмеялся.

— Мне всегда было интересно, почему они так как-то плохо все это придумывают, — сказал он. — Можно же лучше. Я свой первый план составил в четвертом классе.

— Ну, мы тоже составляли планы, как взорвать школу, — уныло вспомнила я. — Но потом, конечно, ограничивались тем, что прятали и жгли в школьных туалетах расчески. Мы были не депрессивны и не агрессивны. Хотя и дрались регулярно за сараями. Может быть, это как-то сбрасывало энергию. Воняли горящие расчески страшно, на все пять этажей, найти их было трудно. И еще мы тушили об руки сигареты. Для снятия психомоторного напряжения с коры головного мозга. А сейчас все почему-то руки режут. Мода сменилась и меньше курят, наверное.

Парень слушал меня с напряженным вниманием, а потом попросил:

— Повторите, пожалуйста, если вам не трудно.

— Что повторить? — удивилась я.

— Ну вот это… на коре головного мозга — что?

— А… психомоторное напряжение.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил он. — А вы знаете, почему так?

— Нет, наверняка не знаю, конечно. Я думаю, это из-за ванночек.

— Каких ванночек?

— Тех, которые из старого фильма «Матрица». Людей слишком много, их столько не нужно, и большинство придется туда положить — пробки, офис или удаленка, втюхивать друг другу ненужные товары и услуги плюс компьютерные игры. Такая жизнь в ванночках. Кто-то соглашается, ложится и по-своему счастлив. Кто-то, как всегда, сражается, конкурирует за дефицитный ресурс. Дефицитный ресурс у вашего поколения — это не еда-земля-деньги-информация, как раньше, — это смыслы и место в жизни, где что-то конкретное делают. Пашут, водят такси, оперируют, строят дома. Не лежат в ванночке. Ну а кому-то и конкурировать слабо, и в ванночку ложиться западло (ну или вывалился случайно, как герой «Матрицы»), и выпендриться напоследок хочется. Помнишь анекдот? «Мир дерьмо, и я дерьмо». Ну тогда он (мы же все-таки не в фильме живем, а в жизни) сходит с ума и бежит куда-нибудь стрелять или взрывать и себя, и этот «дерьмовый» мир.

— Так а правильно-то, по-вашему, что? Конкурировать?

— Почему? Можно и лечь, если тебе нормально. Это ж не заговор «мирового правительства» против всех, это ж просто эволюция — ну вот так пошло. Когда я маленькая была, все думали, что будет космическая экспансия. Луна, Марс, пояс астероидов, Альфа Центавра, далее везде. Но получилась экспансия внутрь — в ванночки. Тоже вариант.

— Интересно… Так вы будете про мои проблемы спрашивать или нет? И вообще отговаривать меня школу взрывать? Или нет? — лукаво и явно провоцируя, усмехнулся он.

— Давай мы будем считать, что у тебя есть все то, что я раньше уже перечислила, и я тебе сразу предложу план альтернативных действий. Ок?

— Ну… А давайте!

— Ты ведь школу ненавидишь, так?

— Точно!

— Тогда бросай ее на фиг!

— Как? А что же я делать буду?

— Работать. Жить.

— Как? Где? Официантом в кафе? Или расклейщиком объявлений? Я не хочу!

— Ерунда. Там и так, как захочешь. Сколько тебе лет?

— Будет семнадцать.

— Ну вот. Когда я приблизительно в твоем возрасте работала в зоопарке и цирке шапито, я узнала…

— Вы что, правда там работали? Не врете?!

— Не вру. Я бывший биолог. У меня и сейчас дома живет сурикат и сумчатые австралийские белки…

— Честно?

— Смотри, сейчас айпад включу и фотки покажу. Иди сюда. Вот белка на карнизе, а вот сурикат яйцо катит…

— Треш!

— Значит, договорились: ненавистную школу бросаешь на фиг и идешь жить обычную жизнь в тундре и смотреть, как она устроена. Ты не старый чукча, руки-ноги у тебя работают… Кстати, я слышала, последнее время оленей ну вот вообще некому пасти, подумай, в тундре красиво, я там по совокупности несколько лет жизни провела. Хочешь фотки посмотреть?

…Уходя, он улыбнулся знакомой уже лукавой улыбкой:

— Вы не сможете про меня никому сказать. Я адрес придумал, и имя, и фамилию тоже. У вас в кабинете видеокамеры нет, а снаружи я в маске.

— Ловкий ты, — вздохнула я.

***

Телефон участкового милиционера я нашла почти сразу. Он случайно оказался на месте и выслушал меня, тяжело вздыхая:

— Идиоты. Какие же они все-таки непуганые, зажравшиеся идиоты. А мне мало всего прочего? Четвертый уже сигнал за последние две недели. Как вас зовут? Какая поликлиника?

Через пару дней состоялась еще одна моя встреча с органами правопорядка. Там были мужчина и женщина. 

— Имя-фамилия выдуманные? В поликлинику пришел в маске? Придется составлять словесный портрет.

— Детектив не мой любимый жанр, но все же у меня есть его фотография, — усмехнулась я и достала айпад.

— Он позволил себя сфотографировать айпадом? — удивилась женщина.

— Я ему своего суриката показывала, — ответила я.

— Как вам кажется, он действительно собирался совершить теракт?

— Мне кажется, что вообще ни разу не собирался. 

— Перескажите подробно ваш разговор.

…

— Вы странный психолог.

— Он тоже так сказал.

— Вы превратили серьезные вещи в фарс.

— Да. Когда моему сыну было четыре года, он хотел стать клоуном. Ему сказали: но все же будут над тобой смеяться. Ты хочешь, чтоб над тобой смеялись? Он ответил: да, пускай. Когда люди смеются, они не могут драться. Есть максима: устами ребенка глаголет истина. В большинстве случаев это ерунда. Но иногда — правда. Кстати, у меня есть еще мысль, как можно сузить круг поисков.

— Говорите.

— Проинформируйте директоров школ, в первую очередь окрестных, если где-то в ближайшие дни в туалете подожгут расческу, там его и ищите.

— Спасибо, понял, записал; А вот еще хочу спросить: вы это серьезно так думаете, про ванночки?

— Да, совершенно серьезно.

— А вот мы, полиция, мы по вашей классификации — кто? Настоящие?

— Однозначно настоящие. И ваше добро и ваше зло — все самой высшей подлинной пробы.

***

Они его, конечно, нашли. Ничего, как и следовало ожидать, не подтвердилось. Поставили на учет. Метку на судьбе он сам себе поставил. И школу, кажется, все-таки бросил. Может, еще и встретимся когда-нибудь. В тундре всякое случается.

А что вы думаете об этом? Обсудить тему и поспорить с автором теперь можно в комментариях к материалу

Больше текстов о психологии, отношениях, детях и образовании — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Личное». Присоединяйтесь