Актриса Нелли Уварова: Самое главное в жизни — не тратить энергию на то, чтобы кому-то что-то доказать
Ɔ. Накануне мы встречались с вами на репетиции «Дыхание Памяти» в танцевальной студии. На мой взгляд, это удивительный опыт: современного пластического и экспериментального танца в театре много, но бальные танцы практически не интегрированы. Расскажите про этот опыт. Как это вообще все получилось?
Идея родилась у танцоров Дениса Тагинцева и Анны Мельниковой, это их детище. Дело в том, что бальные танцы действительно практически не интегрированы в драматический театр, в отличие от других танцевальных жанров. В спектакле будут заняты Денис Тагинцев и четыре пары танцоров — мировые звезды бальных танцев. Вместе мы расскажем историю любви.
Ɔ. А что с драматургией?
Сюжетной линией стал рассказ «Холодная осень» из бунинского цикла «Темные аллеи». Получился совершенно новый опыт сочетания драматического театра с бальными танцами. Участвовать в перформансе мне предложил Родион Барышев, режиссер и хореограф, с ним и другими танцорами мы когда-то познакомились на проекте «Танцы со звездами».
Для меня это что-то абсолютно новое: мне страшно и приятно волнительно. На репетициях мы ищем какую-то общую терминологию, ведь изначально мы на разных языках разговаривали. При этом ребята относятся с терпением и пониманием, когда я прошу добавить больше драматургии и говорю: «Давайте сейчас просто, по-человечески. Просто шаг, просто жест, не танцевальный». Так что у нас идет поиск гармонии между танцем и театром. Пока мы еще лепим, и к премьере однозначно родится что-то прекрасное.
Ɔ. А что интересного вы берете для себя и своего актерского опыта из этого спектакля?
Непосредственно сам танец. Я просто обожаю двигаться, мне очень не хватает этого. У меня уже был опыт танцевального спектакля в РАМТе, когда хореограф Режис Обадия поставил «Идиота» Достоевского. Это был современный балет, и я была просто влюблена в каждую секунду этого спектакля. Мне нравилось, что без текста можно многое сказать через язык тела, и он может быть таким выразительным. Например, сцену, которую можно играть семь минут, станцевать можно за две. Смысл не теряется: то есть зрители могут просто умереть от боли за эти две минуты даже без слов актеров. Это удивительные ощущения, сочетания драмы и танца невероятно увлекает.
Ɔ. Вы работаете в РАМТе уже 20 лет. И на протяжении всех этих лет участвуете в разных театральных проектах. Вам важно искать творческие выходы на другие площадки?
Однозначно театр РАМТ — это мой дом во всех смыслах. Но я почти сразу начала сбегать из РАМТа. У меня был дипломный спектакль, который мы играли на других сценах, потом был проект «Три сестры» Деклана Доннеллана, c которым мы колесили по всему миру. И спасибо худруку Алексею Владимировичу Бородину, что он меня отпустил тогда. Потом был театр «Модерн», сейчас «Современник», Театр Наций, какие-то еще проекты. Для меня очень важно иметь дом и вместе с тем сбегать оттуда, работать с новыми людьми, режиссерами и актерами. Когда ты выходишь из родного дома, где тебя все любят и знают и где ты уже спокоен, потому что никто не обидит, то получаешь новый опыт, и все воспринимается гораздо острее. Ты словно каждый раз начинаешь с нуля. Это такая проверка на прочность.
Ɔ. Сейчас мы как раз находимся в подвале, где вы только что отыграли спектакль «Интернат», основанный на одноименном репортаже Елены Костюченко о жизни в ПНИ. Что этот проект значит для вас?
Я читаю «Новую газету», и текст Лены как-то сразу попался на глаза, когда вышел. Я начала читать, и мне сначала прямо нехорошо стало, бросило в жар. И еще не дочитав, я осознала, что он звучит у меня в голове множеством голосов героев. И что он должен звучать и для других. Поэтому я сразу же позвонила режиссеру Кате Половцевой и сказала: «Давай делать спектакль». Она согласилась. Мы связались с Леной и встретились. Она была ошарашена нашей идеей, но согласилась. Все происходило очень быстро. В конце апреля вышел текст, а в июне мы уже сыграли спектакль.
