Я любил и ненавидел. Почему нам нравятся противоречивые киногерои

Противоречивые персонажи сегодня в моде. Попробуйте, например, вспомнить какой-нибудь новый сериал, где главный герой был бы однозначно положительным или отрицательным. «Локи»? «Книга Бобы Фетта»? Или, может быть, «Декстер: Новая кровь»? Ситуация в кино тоже не сильно отличается — то «Веном-2», то «Круэлла». Нам неинтересно смотреть на безупречных рыцарей и слушать мелодичное ржание их белоснежных коней. Мы не будем наблюдать за достойной восхищения, но невероятно скучной жизнью добродетельной красавицы. Нам нужны живые люди — со всеми их достоинствами и недостатками. 

Раньше все было, конечно, проще. Кино было черно-белым во всех смыслах, так что персонажи четко делились на героев и злодеев. Отчасти это было вызвано техническими причинами: немое кино ограничено в выразительных средствах, отчего на экране появлялись скорее маски, чем реальные люди. Вертлявый тип с черными усиками был коварным соблазнителем, и бедно одетый юноша с честным открытым лицом обязательно одерживал над ним победу. Или, в крайнем случае, умирал от чахотки.

Кроме того, синематограф считался если не вульгарным, то несколько простоватым развлечением. Чем-то средним между цирком и подглядыванием за моющимися в бане. Никаких глубин в нем не предполагалось: в кино можно было посмеяться или поплакать, но никак не задуматься о противоречивости человеческой натуры. К тому же первая половина XX века была не самым простым временем, и поход в кинотеатр иногда становился формой эскапизма, бегства от чересчур противоречивой действительности. Зрителям хотелось видеть на экране что-нибудь простое и духоподъемное — неземную любовь или благородных героев, которые побеждают неприятных негодяев.

Все изменилось в 1940-е годы. Мир в то время — мягко говоря — не стал более уютным, но, по крайней мере, в отдельно взятых Соединенных Штатах закончилась Великая депрессия. Американцев больше не нужно было утешать, отвлекать или вдохновлять демонстрацией оторванных от жизни идеалов. Появился интерес к персонажам более реальным и потому противоречивым. Именно тогда начался расцвет нуара — в фильмах этого жанра, кажется, вообще не найти одномерных персонажей. Детективы, которые, не жалея шляп, брели куда-то под дождем, были сильно пьющими мужчинами с неустроенной личной жизнью, не брезговавшими никакими средствами для достижения благородных целей. Роковые женщины, femmes fatales, впутывали их в неприятные истории, лгали, крали и соблазняли, но при этом отличались умом, смелостью и твердым характером. Достаточно посмотреть любой фильм с Хамфри Богартом, начиная с «Мальтийского сокола», чтобы понять: мир не идеален, люди неоднозначны, жизнь полна дождя и тумана.

Эра блокбастеров, которая началась в Голливуде в 1970-е годы, вроде бы должна была вернуть кино к отправной точке: таким фильмам требовались однозначные герои и злодеи. Однако даже в «Звездных войнах» с их четким разделением на светлую и темную сторону самым интересным персонажем оказался сыгранный Харрисоном Фордом Хан Соло — контрабандист довольно сомнительных моральных достоинств. Впрочем, и Дарт Вейдер, обуреваемый отцовскими чувствами (простите за спойлер), оказался не так прост, как казалось поначалу. 

Злодеи — те, кому раньше доставались скорее второстепенные роли, призванные оттенять главного героя, вообще начали выходить на первый план — особенно в гангстерском кино 1980-х. Аль Пачино в «Лице со шрамом» создал настолько убедительный образ Тони Монтаны, что его герой, убийца и наркодилер, не может не вызывать сочувствия и даже уважения. Это абсолютный self-made man, приплывший с Кубы в Майами и сделавший там фантастическую карьеру — пусть и в криминальном мире. Он амбициозен, бесстрашен и честен: Тони говорит и делает то, на что, по его мнению, остальным просто не хватает смелости. Его средства и цели могут быть ужасными, но он не отступает от своих принципов и всегда идет до конца.

Но эталоном экранного злодея, одновременно отвратительного и притягательного, стал Ганнибал Лектер, появившийся в «Молчании ягнят» 1991 года. До этого сложно было себе представить, чтобы маньяк-людоед мог вызывать положительные эмоции. Он просто не мог восприниматься как человек, будучи живым воплощением абсолютного зла. Однако Энтони Хопкинс, сыгравший эту роль, раскрыл перед зрителем такую бездну, что от нее невозможно отвести глаз. Его Ганнибал — чудовище, однако умное, утонченное, прекрасно образованное и, как потом выясняется, не до конца лишенное человеческих чувств. Образцовый джентльмен, который готов похитить и съесть сердце прекрасной дамы. Остроумный собеседник, способный съесть ваш мозг. У Лектера есть свои представления о чести, и порой он даже готов покарать зло — в тех случаях, когда его представления о морали случайно совпадают с общепринятыми.

Консервативный мир диснеевских сказок, последний оплот традиционных представлений о добре и зле, в конце концов тоже не выдержал, предложив повнимательнее присмотреться к нелегкой судьбе Малефисенты. Целая галерея противоречивых персонажей появляется также в фильмах и сериалах о политике. В «Опасной игре Слоун» главной героиней становится амбициозная лоббистка, которая не останавливается ни перед чем ради достижения своих целей. У нее даже нет каких-то особенных политических пристрастий — только интересы. Ложь, шантаж и манипуляции — для Элизабет Слоун это даже не оружие, а просто нормальный способ взаимодействия с окружающими. Однако героиней, сыгранной Джессикой Честейн, порой тоже сложно не восхищаться — эта красивая и сексуальная лоббистка действует как настоящий гроссмейстер, играющий сразу на нескольких досках. Ее ходы просчитаны, ее удары неотразимы, ее комбинации доставляют почти эстетическое удовольствие.

В российских фильмах самыми противоречивыми героями в последние годы стали чиновники. Политики и гангстеры, кажется, живут в каком-то другом мире, а чиновники — вот они. Близки и в то же время непонятны. То есть, с одной стороны, вроде бы вполне обычный человек, а с другой — чиновник, при должности и полномочиях. Михаил Ефремов в фильме «Какраки», Алексей Вертков в «Воскресении», Виктория Толстоганова в «Чиновнице» — все они играют представителей этого то ли отдельного класса, то ли биологического вида, загадочного и притягательного. 

Теперь эту когорту пополнила и героиня Любови Аксеновой из сериала «Почка». Наталья Кустова, инспектор пожарной охраны, однажды узнает, что жить ей осталось три месяца: почки отказывают, и необходима срочная трансплантация. Донором может стать только близкий родственник, однако проблема в том, что Наталью ненавидят все члены ее семьи — и есть за что. 

«Почку» можно воспринимать как мрачную комедию, как историю о дисфункциональной семье или просто как квест с медицинским уклоном. Он действительно хорош во всех этих качествах — остроумен, безжалостен и изобретателен. Однако интереснее всего наблюдать за самой главной героиней, вызывающей самые противоречивые чувства, от отвращения до сострадания.

Поначалу Наталья выглядит скорее карикатурой на типичного коррупционера — карикатурой, впрочем, яркой и талантливой. Для нее нет ничего святого, причем в буквальном смысле: «Почка» начинается со сцены в церкви, где Кустова, накинув на красное платье форменный китель пожарного инспектора, вымогает у священников взятку. Она врет, изменяет и беззастенчиво манипулирует людьми. Однако, узнав о своем диагнозе, Наташа перестает быть однозначным персонажем. К ненависти, которую она вызывает, постепенно примешивается сначала жалость, а потом и восхищение. Кустова, конечно, лживая и циничная стерва, но она умна, изобретательна и, поставив перед собой цель, будет идти к ней до конца, сметая с пути все препятствия. Ее муж, герой-пожарный, кажется на фоне Натальи робким безынициативным обывателем. 

Правда, как выясняется, привычные ей методы в этом случае уже не действуют. Ложь, взятки и манипуляции оказываются одинаково бессильны. Наташа, конечно, не привыкла сдаваться и будет продолжать свои попытки до самого конца, однако постепенно становится понятно, что все эти поиски — не главное в сериале. Самое интересное происходит внутри героини, оказавшейся на грани жизни и смерти — там, где теряют свои ценность и деньги, и машины, и платья Balenciaga. Кустова начинает смутно подозревать, что люди вокруг нее — живые. Они тоже любят, страдают и боятся смерти. Да и сама она, умирая, парадоксальным образом становится живой, вызывая если не симпатию, то, по крайней мере, эмпатию. Интрига не только в том, раздобудет ли Наташа почку: не менее важно, найдет ли она себя.