Иван Макаревич: Старшее поколение не всегда понимает, что нужно молодежи, но зачем-то пытается убедить ее, что вот это вот классно
Иван, не страшно ли в 37 лет поменять сферу деятельности?
На самом деле я ничего и не менял. И в первую очередь я остаюсь актером, просто режиссура — это то новое, чем я теперь тоже занимаюсь. Я в кино всю жизнь: и художником по костюмам работал и работаю иногда, и композитором, и соавтором, поэтому это еще один аспект в кинематографе, который мне очень нравится. Конечно, было страшно приступать к такому проекту. Все же это огромная ответственность, было много вещей, которые я еще к моменту начала работы над сериалом не до конца знал. Но если говорить о первом опыте, то я безумно доволен тем, что у нас получилось. Даже учитывая сложность проекта, «возраст» сценария и двух заказчиков одновременно. Я всегда стараюсь прислушиваться к внутренним ощущениям. Знаете, иногда появляется этот внутренний шепот, который говорит тебе, что это не совсем твое. Здесь такого не было. Скорее наоборот, я утвердился в том, что точно хочу этим заниматься дальше.
Значит, первый опыт в режиссуре точно не станет последним?
Абсолютно не последний. У меня уже была пара коротких метров, была пара пилотов сериалов. Сериал — это сложная штука, это огромный проект с обычно не самыми дружелюбными сроками. К тому же здесь на главных и второстепенных ролях в основном молодые ребята, дебютанты. Но теперь я полностью прочувствовал, что такое кастинг. До этого я всю жизнь смотрел на кастинг как актер, теперь у меня есть инсайты и с режиссерской стороны. Например, успех в кастинге не всегда зависит от того, хороший ты или плохой актер. Это зависит от твоего роста, от тембра голоса, от актерского ансамбля. Очень часто кастинг — это не оценочный момент, не про мастерство или талант, а буквально про то, вписываешься ли ты в определенную историю. Плюс мне очень повезло, что оператором на этом проекте был Митя Горевой, которого я уже много лет знаю. Мы учились вместе, всю жизнь дружим, поэтому мне было гораздо спокойнее работать.
Вместе с молодыми и еще не примелькавшимися лицами в вашем сериале и Анна Михалкова, и Артем Ткаченко, и Анна Слю. У них тоже жесткий кастинг был?
Обычно про таких говорят — «попали по блату» (смеется). Нет, конечно, но мы действительно с ними очень давно дружим. Поскольку это кино все-таки, как бы я этого слова ни боялся, молодежное, то все герои — это молодые ребята. Но есть в «Уроках китайского» много других классных персонажей, и мне хотелось, чтобы их забрали себе именно опытные актеры. Я им всем безумно благодарен за доверие, потому что в первые дни сильно ощущал этот комплекс самозванца. Я все время думал: ничего себе, у меня в сериале работают Аня Михалкова, Аня Слю и Артем Ткаченко, которые слушают, что я им говорю, играют персонажей, которых я придумал. И это так странно. Потом я уже просто начал ловить кайф от происходящего, потому что видел доверие актеров и желание сделать хорошо, а не просто стремление отыграть и скорее убежать с площадки.
В случае с молодыми артистами у меня был бонус: работа педагогом. Я уже три года в студии «Время театра» учу ребят актерскому мастерству. У меня за это время уже три курса выпустилось. Там очень разные люди: и молодые, и немолодые, и чаще всего без опыта. Видимо, я нащупал какую-то педагогическую жилку, с помощью которой можно легко и быстро неопытного актера научить делать то, что тебе нужно в кадре. Но еще мне повезло, насколько пластичные ребята попали в проект, очень слушающие, очень понимающие. Им тоже хотелось все сделать кайфово.
У исполнительницы роли Мэйлин в действительности есть восточные корни?
Да, восток в крови у нее есть. Мы нашли ее в самый последний момент, перепробовали уже довольно много актрис. Я понял, что раз это мой первый опыт, то надо включить какого-то максималиста и не всегда идти на компромиссы. Особенно в главной женской роли. Тут очень важно, чтобы зритель в нее влюбился, поверил в нее и поверил ей. И в этот момент появляется наша Саша Немчинова из Петербурга. Когда она пришла на пробы, то мы все одновременно почувствовали, что это она. Абсолютно идеальное попадание. На этом проекте я много чего черпал из аниме. И Саша все это уловила.
А какие референсы из аниме вы использовали в этом сериале?
Часто, когда люди в качестве референсов используют аниме, то речь обычно идет о визуале. Анимационные вставки, яркие спецэффекты. В «Уроках китайского» этого нет. Есть пасхалки и прямые отсылки к определенным аниме, но которые я не хочу называть. На то они и пасхалки.
Мне просто как раз показалось, что Мэйлин напоминает очень популярного женского персонажа из «Атаки титанов». Интересно, правильно ли я считала пасхалку?
Это на самом деле очень легко считываемая штука! Начиная с ее красного шарфа, заканчивая поведением. Но мне кажется, это классно, потому что никогда не знаешь, кто будет смотреть этот сериал. Помню, когда на «Фандом Фесте» мы презентовали тизер сериала, все подростки в зале взорвались от счастья, как только я сказал про красный шарф и Микасу.
А что вам самому из аниме больше всего нравится?
Первое, что всегда всплывает в голове, — это «Могила светлячков». Его как раз стоит посмотреть всем, кто считает, что аниме — это мультики для детей. Пускай они после просмотра этого фильма посмотрят на меня сухими глазами. Второе, как бы это банально ни звучало, — это «Мой сосед Тоторо» Хаяо Миядзаки. Это очень крутая база аниме. И поскольку я олдскульный чувак, то еще люблю «Гайвер», «Макросс» и «Патлабор». Советовать аниме очень круто, потому что если ты хоть немного знаешь о психофизической составляющей человека, то найти подходящее аниме можно любому. Буквально на днях человек, который очень утомился по жизни и потратил много нервов, попросил ему что-нибудь порекомендовать. И я посоветовал ему «Кафе “У белого медведя”» — нежнейшую историю, где животные держат общепит. Персонажи там прекрасные, ничего трагического не происходит. Идеально для тех, кто пытается подлатать свою нервную систему.
В одном из интервью вы сказали, что снимаетесь в проекте, если уверены в сценарии на 100%. Если говорить о режиссерском опыте, то чем вас как дебютанта привлекли «Уроки китайского»?
Поскольку это первое большое предложение, я сразу включил в себе логика. Подумал, что, если в сценарии и есть какие-то шероховатости, я из этого могу сделать что-то классное, потому что меня подключают к проекту не только как режиссера, но и как соавтора. Кино — это такая штука, когда даже с хорошим сценарием можно снять плохо, а из слабого сценария можно выкрутить хороший фильм. Здесь сценарий был классный, но, на мой взгляд, его надо было чуть осовременить. Я взял на себя ответственность и переписал все диалоги и монологи. Все разговоры персонажей в этом кино — это я. Сейчас большинство тинейджерских историй ассоциируются с настроениями условной «Эйфории» — слезы, измены и наркотики. Это всегда какие-то тяжелые люди с тонной проблем. Здесь все чуть иначе, здесь ощущалось безумное тепло, которое я довел до уровня той самой анимешности, о которой говорил. Когда тебе хочется и плакать, и смеяться вместе с персонажами, но в первую очередь хочется всех обнять.
Есть в этой истории какой-то личный опыт?
Когда мы начали все это монтировать и озвучивать, несколько человек подряд с улыбкой спрашивали, не смущает ли меня, что главный герой — это буквально я? Было забавно. Если остальным я еще придумывал другую манеру речи, какие-то свои особенности, то главный герой Никита действительно получился очень похожим на меня. Он разговаривает моими словами, его взгляд на жизнь очень похож на мой. Так что тут не про ситуации, они все равно все в хорошем смысле киношные — это такая большая и яркая история с погонями, поединками и любовными треугольниками. Но какие-то высказывания главного героя о жизни и его отношение к многим вещам мне очень близки.
Есть мнение, хотя я с ним не особо согласна, что вслед за миллениалами зумеры — наша печаль. Взрослые считают, что они ничего не знают и ничего не умеют. «Уроки китайского» как раз про новое поколение, в том числе про пропасть между отцами и детьми. Вы работали преимущественно с молодыми актерами на проекте. К чему они все стремятся?
Я активно борюсь с такими ярлыками. У нас же отцы и дети — это часто конфликт не про что-то глубокое и настоящее, а про «ишь, нацепили свои татуировки и широкие штаны». Если говорить о ребятах, которые у меня снимались, то я ими восхищался. Они воспитанные и дружелюбные, любознательные, обладают потрясающим вкусом. Их «жесткий диск» работает 24/7, они всегда готовы воспринимать новую информацию. И они не какие-то там сопляки, как любят называть молодых, они готовы постоять за свое мнение. При этом они уважают мнение человека, который чуть старше их и чуть больше видел. Мне кажется, что конфликт между миллениалами, поколениями Z и X немного притянут за уши. Люди в принципе любят навешать ярлыков, чтобы выбрать того, кто им не нравится, и все проблемы свалить на него. Единственное, как-то раз я в чат с актерами скинул гифку, так надо мной посмеялись и сказали, что гифки уже друг другу никто не кидает, это прошлый век. Тут я почувствовал себя старым, но все же отстоял себя и свое право дальше присылать гифки в чат.
А вы себя человеком какого поколения ощущаете?
Недавно мы с моим другом, фотографом Мишей Хусаиновым, обсуждали, кто мы? А мы с ним одного возраста. Я тогда понял, что мы — одно из самых удачных поколений. Я вооружался палками и вместе с друзьями играл в черепашек-ниндзя, собирал майских жуков в банки и тусовался на голубятне. И при этом я застал лютейший рывок вперед в культуре и в технологиях. То есть ты и то потрогал, и это захватил, но при этом еще не старый и можешь абсолютно спокойно участвовать во всем, что принято называть молодежным. Поэтому я понятия не имею, кто я. Поколение X, поколение Y, даже не хочу запоминать все эти категории.
Снимать для подростков и детей сложнее?
Есть такое. Я даже по своим студентам вижу, что молодежь дико привередливая. Причем не злобно привередливая. У них просто к этому возрасту уже сформировались вкусы, ты либо попадаешь в них, либо нет. Часто случаются промахи, потому что старшее поколение не совсем понимает, что нужно молодежи, но начинает пытаться убедить ее, что вот это классно. Все же смеялись над старыми рекламами, где молодежь изображали по-идиотски. С кепками набок, с граффити, скейтбордами и рэпом. Ты смотришь на это все и думаешь, мол, ребят, это не так работает. Здесь не надо никого убеждать. Ты должен быть уверен, что чувствуешь вайб, который им зайдет. Либо просто делай то, что умеешь делать. Если им понравится — замечательно.
Вам самому про что еще хотелось бы высказаться как режиссеру?
Мне проще про жанр сказать, я очень хочу потрогать хоррор. Я одновременно боюсь и люблю ужастики, но у нас очень мало хороших примеров. И я не про фильмы, в которые каждые 10 секунд вставляют скример. До сих пор считаю одним из величайших хорроров в мире самую первую «Ведьму из Блэр». Там нет ни одного монстра, ни одного скримера, но это невозможно смотреть, потому что очень страшно. И мне очень хочется такого же хорошего хоррора. Во-вторых, я вырос на сериале «Офис», люблю его всей душой, поэтому жанр мокьюментари и самый топовый уровень комедии — это то, что я бы тоже хотел сделать. Я даже пилот уже пытался в этом жанре снять, но пока не понятно, что с ним будет.
С актерской деятельностью не планируете расставаться?
Ни в коем случае, поскольку я сейчас перехожу, условно говоря, в другой психофизический возраст. Хочется классных ролей и сценариев, я никуда не деваюсь, но понятно, что такой проект, как «Уроки китайского», тебя на полтора-два года отовсюду забирает. Считается, что раз актер исчез с радара, то, скорее всего, больше нигде не снимется. Это не совсем так, поэтому я надеюсь, что, как только сериал выйдет, я себе обязательно что-то найду интересное.
Мне еще показалось, что вы медийно закрытый человек. Это ваш принцип?
Я всегда считал, что активная медийность — довольно опасная штука и для твоей психики, и для твоей репутации. Медийность — это паутина и клоака одновременно. Если ты туда попал, тебя начнут растаскивать, за тебя начинают додумывать. Это не очень прикольно. Но и затворником себя тоже назвать не могу. Я очень люблю деятелей искусства, о которых мы знаем благодаря их творческому пути. Но мы никогда не знаем, где они покупают трусы, с кем они спят, с кем поругались в баре, укусили ли они официантку. Я также стараюсь держать какую-то правильную границу, но это не значит, что я прячусь. Очень сложно найти эту золотую середину. Я иногда встречаю кого-то из индустрии, и люди удивляются, думают, что я все уже забросил или вообще уехал. Нет, я здесь, я продолжаю работать.
Помимо кино у вас была музыкальная группа и собственный бренд одежды. Что сейчас с этими направлениями?
С музыкой все очень хорошо, потому что для нашего сериала я практически полностью написал саундтрек. У меня много музыки, которую недостаточно выложить куда-то, которая требует картинки. С одеждой тоже все здорово, потому что свой предыдущий бренд я закрыл перед пандемией. И буквально к следующей весне запускаю новый. Мы уже почти все доделали, но пока никаких спойлеров.
Но это будет массмаркет?
Чуть более нишевое, чем то, что я пытался делать раньше, чуть подороже. В этот раз я суперподробно подхожу и к силуэтам, и к выбору ткани, и к тому, о чем это. Но да, это будет полноценный бренд, с онлайн- и офлайн-продажами.
Беседовала Юлия Александрова