Зазеркалье Захи Хадид

Она не пришла на пресс-конференцию. Говорят, что прилетела в Питер поздно ночью, с ходу потребовала поменять ей номер. Долго была не в духе, а на следующее утро так и не вышла к журналистам. Пресс-служба Эрмитажа металась, не в силах объяснить, куда подевалась главная виновница самой престижной выставки лета. А в это время великая Заха Хадид сидела на террасе отеля Kempinski на Мойке и устало ковыряла вилкой свой тартар. Казалось, что вся тоска мира застыла в ее гипнотических цыганских глазах. Особенно когда кто-то, узнав ее, пытался с ней заговорить или сделать селфи. Заха из расы женщин-провидиц. Она мгновенно сканирует вас насквозь своим тяжелым, немигающим взглядом, определяя для себя приоритеты: заслуживаете вы ее внимания или нет? Стоит ли ей делать какое-то телодвижение навстречу или остаться сидеть недвижно, игнорируя любое копошение вокруг?

Зачем ей понадобился Питер в расписании ее бесконечных перелетов – трудно сказать. Ведь в России она давно ничего не строит. О чем она мне сказала почти с укоризной в голосе, как будто и я в ответе, что у нее нет в России заказов. Но вот позвал М. Б. Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа, ее давний знакомец. При поддержке Mercury привезли ее выставку, которая давно кочует по свету и наконец доехала до Петербурга, чтобы разместиться в самом престижном, самом почетном Николаевском зале в Зимнем дворце рядом с царскими покоями и эрмитажными шедеврами.

Вот они, эти здания Захи Хадид, перевернувшие наши представления о том, как должен выглядеть дом. Какие-то фантастические водоросли или человеческие волосы, застывшие в бетоне и стекле, притворившиеся вокзалами, дворцами, музеями, спортивными сооружениями… Ни одного острого угла, ни одной внятной, несущей стены. Сплошное движение, перетекание из одной плоскости в другую, кружение вокруг своей оси или по кругу, как на дворцовом паркете во время тура вальса. Заха Хадид ненавидит статику, может, еще и потому, что сама последнее время передвигается все чаще с помощью инвалидного кресла. И еще она по-прежнему обожает зеркала, хотя сама, похоже, все реже туда заглядывает. А ведь ее дизайнерская страсть началась с небольшого асимметричного зеркала, которое она умолила родителей купить ей в детскую. Потом она под это зеркало подобрала мебель и заставила переклеить обои и повесить другие занавески. А позднее уже всерьез занялась домом сестры, только что вышедшей замуж. Средства позволяли, родственники оказались покладистыми.

Всю жизнь Заха делала то, что хотела, но до тех пор, пока не попыталась прорваться в закрытый мужской клуб английских архитекторов. Там ее никто не ждал, а ее идеи поднимали на смех. До сорока двух лет она томилась в резервации бумажной архитектуры без всяких шансов добиться серьезных заказов. И если бы не «великая битва при Кардиффе», которую она проиграла, может, мы бы никогда и не узнали имени Захи Хадид.

Два раза она побеждала в анонимном конкурсе на здание театра в Кардиффе, два раза ее проект признавался лучшим. И оба раза местная общественность вставала на дыбы: не позволим изуродовать наш прекрасный старинный город! Руки прочь от Кардиффа! Застройщики смирились и отказались от итогов конкурса, городские власти тоже смалодушничали и пошли на попятную. Одна только Заха, проклятая и ославленная, долго стояла с непокрытой головой на площади, которую успела изучить до каждого закоулка и на которой ей так и не дали ничего построить.

Театра в Кардиффе нет до сих пор, зато сколько же всего она успела возвести по всему миру. И в Европе, и в Азии, и в Латинской Америке. Который год ее бюро – этот гигантский концерн имени Захи Хадид – работает бесперебойно, выдавая один проект за другим. Какие-то из них сейчас экспонируются в Зимнем, какие-то так и остались ее мечтой на бумаге. Заха не особенно по этому поводу расстраивается. Значит, звезды не сошлись. Будем работать дальше.

Сегодня она все чаще размышляет о коже как о поверхности, под которой пульсирует и живет своей жизнью скрытое от глаз пространство, о каких-то новых тактильных ощущениях, которые должна провоцировать современная архитектура. Ее лучшие макеты хочется потрогать или погладить. При всей их внешней маскулинности они женские по духу, по архитектонике, по какой-то внутренней психологии. В них по-прежнему что-то есть от маленькой девочки, увидевшей себя в асимметричном зеркале. Иногда она заглядывает туда мельком, чтобы попудрить нос или поправить растрепавшиеся волосы, но чаще смотрит пристально и бесстрашно, видя там хаос, распад и безумие. В магических зеркалах Захи Хадид отражается вся наша жизнь, которую она, как может, пытается спасти, гармонизировать, придать форму. За это одиннадцать лет назад ей, первой женщине-архитектору, вручили Притцкеровскую премию, приравненную к Нобелевке.

Произошло это как раз здесь, в Петербурге, на сцене придворного Эрмитажного театра.

И вот теперь этот запоздалый comeback, который свелся к двум ее появлениям: на торжественном ужине ДЛТ и благотворительном балу, где ей был вручен Михаилом Пиотровским памятный знак. По понятным причинам она не решилась прикрепить его к своему сверкавшему вечернему платью. Девиз «Ничего лишнего», который она исповедует всю жизнь, остается в силе.С