Бельгийская овчарка по имени Zoé — не самый дружелюбный пес из всех, кого мне довелось знать. Скорее, наоборот. Гуляем с ней только в наморднике и на поводке, но даже несмотря на это она порывается разъяснить каждую встреченную на пути кошку и яростно облаивает других собак, детей, велосипедистов, детей на велосипедах, мотоциклистов, а также прохожих любого цвета, отличного от белого (не спрашивайте, почему — сие мне неведомо).
Собачий расизм еще ждет своего исследователя.
Зоины агрессия и нервозность отчасти объясняются тем, что первые полгода своей жизни она прожила у людей, которые не занимались ее манерами и воспитанием и попросту избивали. Зои удалось убежать и какое-то время она скиталась в полях. Ее подобрали в запущенном истощенном виде, увешанную паразитами, колючками и клещами.
И если вид у нее теперь холеный, характер остался скверным, вздорным и скандальным. Зои задира и хамло с теми, кто уступает ей в размерах, а однажды она на моих глазах жутко цапнула курицу.
Вместе с тем это самое доброе и преданное сердце, какое только можно себе представить. Если уж она кого полюбит, то всей душой, и когда человек уезжает, она страшно тоскует, не ест и лежит в темноте, грустно уткнувшись мордой в лапу.
Мне повезло — меня она любит, хотя на заре нашего знакомства тоже грозно облаивала. Наверное, по ее меркам я недостаточно белый человек. Тем не менее сейчас, когда я прохожу мимо, она порывается лизнуть мою руку, коленку, или хотя бы угнаться за пяткой и облобызать ее на бегу.
У меня никогда раньше не было собак, я совершенно не умею с ними общаться, и я представить себе не могла, что мне когда-то придется обниматься с овчаркой.
С Зои вышла история, которая нас сблизила. Дело было так.
Полгода назад мы с Зоиным Хозяином и по совместительству главной любовью всей ее жизни переехали с запада острова на восток; путь из пункта А в пункт В занимает около двух часов.
В несколько заходов при помощи грузчиков мы перевезли вещи, и вечером Хозяин поехал в Пафос забрать последнюю оставшуюся в старом доме мебель, а я отправилась в супермаркет за шваброй, ведром и моющими средствами, чтобы начать уборку.
Дом по периметру окружен высоким забором, и это было одним из главных критериев выбора жилища, поскольку Зои невероятно изобретательна в поисках Хозяина, когда он отлучается из дома: она пробивает головой антимоскитные сетки, делает подкопы, прыгает из окон, перемахивает через заборы и бежит искать свою любовь с решимостью рыцарей Круглого стола, ищущих Святой Грааль.
Понадеявшись на забор, мы, ничтоже сумнящеся, оставили собак во дворе, а не заперли дома. Ошибка, чуть было на стоившая Зои жизни.
Когда я уехала, Зои и ее сводная сестра бигль Лилу, тоже найденыш, в панике начали скулить на всю округу: ночь, новый незнакомый дом, все странное и непонятное, хозяева впопыхах насыпали еды, бросили нас и уехали, куда и зачем — ничего неизвестно.
Я поехала в ближайший супермаркет, купила тряпки, губки и моющие средства, но ведра для мытья полов с насадкой для отжима швабры там не нашла, пришлось ехать в другой. Но и там ведер на было. Ладно, завтра куплю, подумала я, и поехала обратно.
Новый дом находится в деревне недалеко от границы с оккупированными Турцией территориями, прямо у кладбища и воинской части, окруженной небольшой оливковой рощей.
Под конец пути я повернула не туда и уехала в сторону воинской части, увидела вышку, сориентировалась, начала разворачиваться, и тут в темноте в свете фар мелькнуло что-то светлое — я чуть не переехала прыгавшую перед моей машиной большую собаку. Мой убитый переездом и недосыпом мозг не сразу сообразил, что это наша Зои собственной персоной.
О боже, Зои бегает по улице в паре сотен метров от дома? Как она сюда попала? Как перепрыгнула через двухметровый забор? А вдруг она кого-то укусила? И какое счастье, что не потерялась, ведь она совсем не знает этих мест!
В изумлении я открыла окно машины и окликнула ее по имени. Она поставила на окно передние лапы и просунула голову в салон, дыша, как загнанный зверь.
— Зоюшка, Зои, ну какая же ты балда! Зачем же ты выбежала на улицу? — спросила я, гладя ее по голове. — Скорее домой, скорее!
Я поехала в направлении дома, она бежала рядом, не сводя с меня преданных глаз. Я отметила про себя, что назло ей еду быстро, на скорости 25-28 км/ч, чтобы она не отставала и никого не покусала по пути, стараясь бежать со мной наравне на пределе сил.
Тут до меня опять-таки медленно дошло, что моя рука почему-то мокрая и липкая. И что-то стекает от окна по двери. Как в замедленной съемке я притормозила, включила свет в салоне и посмотрела на свою руку. Она была в крови. Густая темная кровь была размазана на внутренней стороне двери, капала с ручки на коврики и светло-бежевое кожаное сиденье.
О боже, что с Зои? Она ранена? Ее ударила другая машина?
Ночь, окраина чужой деревни, где я не знаю ни одной живой души. Темнота, кладбище, всё в крови. Это было похоже на фильм ужасов.
Я притормозила и посмотрела на Зои, она тоже резко остановилась. Под ее правой передней лапой на асфальте в свете фонаря медленно расплывалась темная лужа. До дома оставалось метров 50. Мы доехали, я бросилась в дом, Зои за мной, поскуливая от боли и припадая на раненую лапу.
Боже, как она бежала по асфальту с такой лапой? Да еще и так быстро, бедная, как ей, должно быть, было больно! Как же я теперь была зла на себя.
Я заметалась по дому: что делать, как остановить кровь? Где-то в коробках у нас целая куча лекарств, бинтов, антисептиков, но где? Коробки в несколько рядов, их тут десятки, и если я начну открывать все подряд в поисках лекарств, на это уйдет куча времени. Куда звонить, бежать, что делать? Я безуспешно попыталась зажать рану на Зоиной лапе туалетной бумагой —это было единственное средство, имевшееся в моем распоряжении. Да еще холодная вода из крана, но недостаточно холодная, чтобы остановить кровь. Черт, хоть бы лед в морозилке был! Хоть что-нибудь! Водка, виски, чистое кухонное полотенце, которое можно разорвать на полосы.
Я бегала по дому, лихорадочно открывая коробки в поисках кухонной бумаги и какого-нибудь алкоголя, чтобы промыть рану. По теории вероятности алкоголь должен был скоро найтись, учитывая хобби Зоиного хозяина. Зои бегала за мной, оставляя кровавые следы. Очень скоро дом и двор тоже начали выглядеть как из фильма ужасов.
Блин, чужой (арендованный) дом со светло-бежевой керамической плиткой на полу, вдруг пятна крови не отмоются? Я принесла из машины швабру, нашла ведро для воды — обычное, круглое, и попыталась оттереть кровь.
Зои сходила с ума от боли и бегала вверх-вниз по лестницам.
Нормально отжать кровавую швабру я не могла, т. к. у меня не было специального ведра, приходилось выжимать руками в раковине, от запаха крови меня мутило, неожиданно в голове всплыло польское ругательство «Пся крев» из какой-то книжки, прочитанной сто лет назад — вот зачем, скажите, память хранит подобную ерунду?
Чем больше я мыла полы, тем кровавее они становились. На мокром полу Зоины следы расплывались еще быстроее. Кровотечение не прекращалось. Зои было больно и страшно.
Это была ночь с субботы на воскресенье. Можно погуглить ближайшую ветклинику, но как ее везти? Это же почти волк, она не влезет в мою машину, а если и впихну на заднее сиденье и она начнет биться и метаться в салоне, мы непременно куда-нибудь врежемся.
Что делать? Ее Хозяин сейчас в двух часах пути отсюда, он только добрался до старого дома. Не буду пока ему говорить, все равно он никак не может помочь, а если будет гнать ночью на грузовике в своем безумно уставшем состоянии, не ровен час, попадет в аварию.
Да и чем он может помочь, нужны медикаменты, я тут отыщу их быстрее.
Надо найти дежурную аптеку и сгонять туда, но как оставить этих архаровцев? Зои выла от боли, Лилуша подвывала, дом все больше походил на место жуткого преступления. И тут меня осенило. Какая же я тупица, почему я не подумала об этом раньше!
Ведь в каждой машине обязательно есть аптечка, и в моей тоже. Я не имею понятия, куда именно их кладут — к счастью, пока ни разу не приходилось воспользоваться ею, но надо найти.
Я выбежала на улицу. Услышав звяканье ключей и решив, что я сейчас снова их бросаю на произвол судьбы, архаровцы взвыли уже в полную мощь. Ночь, тишина, туман, белые кресты и огоньки на могилах. Зои воет, Лилуша подвывает. Лепота, зовите Стивена Кинга.
Стараясь не смотреть в сторону кладбища и светя себе телефоном, я открыла багажник, нащупала подпол, подняла его, пошарила рукой и в углу нашла небольшую плотно набитую сумочку.
Вернулась домой, открыла — ура, бинты, эластичная повязка, бутылочка Octenisept-а и сверкающие изогнутые медицинские ножницы. Главное теперь, чтобы она дала себя перевязать.
Я присела перед ней на корточки и осторожно взяла ее лапу в руки. Промокнула кровь мокрыми кухонными полотенцами. Удалось осмотреть раны. Та, что ниже, неглубокая и небольшая, просто порез, кровь уже начала сворачиваться. Вторая, выше на голени, страшная и глубокая, и из нее не переставая течет кровь. И все-таки Зои повезло, что не задела вену, она бы истекла кровью еще до моего возвращения.
Я села на пол, разложила на газете сокровища из аптечки и, внутренне содрогаясь от ужаса, осторожно начала обрабатывать Зоину рану антисептиком. Ее морда находилась в нескольких сантиметрах от моего лица, она тяжело дышала. Я дула на рану изо все сил, как делала мама в детстве, когда мазала мои разбитые коленки йодом или зеленкой. К счастью, этот антисептик не щиплет, как я потом вспомнила, иначе ходить мне с половиной лица — вторую она бы мне просто откусила.
Дрожащими руками я наложила повязку. Меня поразило доверие, с которым она позволила мне заниматься своей лапой и то, с каким достоинством она держалась. Повязка была довольно тугая, думаю, ей стало еще больнее, но она понимала, что я хочу ей помочь, и стиснув зубы, терпела. Кровотечение удалось остановить.
Когда мы закончили, я крепко обняла ее за шею, как дорогого друга, и мы долго сидели так, прижавшись друг другу, в страшном доме среди разгрома и десятков коробок.
Я хотела дать ей обезболивающее — у меня в косметичке всегда есть панадол или нурофен, но погуглила и узнала, что собакам ни в коем случае нельзя ни ибупрофен, ни парацетамол — они для них токсичны, а кетопрофена у меня не было.
Думаю, половина моей седины появилась в ту ночь. Потом я еще часа два отмывала дом, двор и поливала водой улицу. Когда я, наконец, закончила, была глубокая ночь.
Хозяин был в таком убитом состоянии, что решил заночевать в старом доме, укрывшись занавесками, и это было мудрым решением. Мне удалось помочь Зои подняться по лестнице в спальню, Лилу печально трусила за нами. Я рухнула на матрас на полу, они свернулись клубочками в своих кроватях, и мы заснули, как убитые.
Когда Зои наутро услышала голос вернувшегося Хозяина, она в полузабытьи вскочила, взвизгнула от боли и поковыляла к лестнице, чтобы наконец прильнуть к любви всей своей жизни. Мы с Лилу побежали вниз, на какое-то время забыв о Зои.
Когда я вернулась, она с невероятно несчастным видом сидела на первой ступеньке — дальше идти не смогла, видимо, лапа болела просто зверски. Чуть позже мы отвезли Зои в ветклинику, где ей сделали наркоз и наложили швы. Обычно на раны после первых шести часов швы не накладывают, но у нее был очень глубокий порез, повреждена мышца и сухожилие.
Зои дали обезболивающее, выписали антибиотик и надели конус. Пару дней она грустно и осторожно хромала, лавируя в лабиринтах коробок и мебели, но уже скоро начала бегать так же резво, как и раньше, не всегда вписываясь в повороты со своим конусом.
С тех пор она стала мне невероятно дорога — никогда не забуду то достоинство, с которым она держалась и терпела боль. И как обрадовалась, когда мы с ней увидели друг друга в темной роще — ведь она просто хотела найти нас, исчезнувших в тот вечер, как мираж в пустыне.
И это чувство взаимно — раз уж она не отъела мне половину лица, когда я делала ей перевязку, думаю, больше нашим отношениям ничего не угрожает.
**
На следующий день, рассматривая место происшествия, я поняла, что произошло. При перевозке растений разбилась одна из стеклянных ваз, получились длинные острые осколки-сталагмиты, каждый длиной с хороший шефский нож. Кто-то из нас, выгружая растения, в спешке поставил вазу у ворот, чтобы выбросить, когда дойдут руки.
Вечером, бегая под воротами в попытке перепрыгнуть через забор, Зои порезалась о саблезубую вазу (утром мы ее сразу же выбросили).
Я прошла по кровавому следу, чтобы посмотреть, как далеко она убежала, и поняла, что она перемахнула через забор, когда услышала сначала приближающийся, а потом удаляющийся звук моей машины и испугалась, что я до них не доеду.
Следы петляли в тупике у рощи, где мы встретились, и дальше шли в обратном направлении.
А потом пошел дождь и всё смыл...
Больше мы не оставляем собак во дворе одних, уезжая даже на 5 минут за молоком. Еще одно такое приключение я не переживу.
Больше историй о дауншифтинге в кипрской деревне:
Как я переехала в деревню и что из этого вышло
Приключения интроверта в уездной деревне D.
__
Отвлечься от проблем и почитать веселые и грустные истории о Кипре и не только можно здесь
