«Смех без причины — признак дурачины», «Рот до ушей, хоть завязочки пришей» и прочее разное о том, что незачем напрягать лицевые мышцы вхолостую — фольклор и народные мудрости, на которых я выросла. Улыбаться надо при наличии важного повода или при встрече, которой давно ждал. Уж точно не всем подряд.
Правда, есть одно важное исключение. Если мы пришли с деньгами — в кафе, в салон красоты, в магазин и т.д., нам обязательно улыбнутся. Не то, чтоб от переизбытка чувств — это стандарт обслуживания. «Улыбка — это когда уголки губ направлены вверх» — такую инструкцию на полном серьезе мы с коллегами написали сотрудникам одного кафе. Они не хотели улыбаться. Они хотели работать и выполнять свои функции за зарплату — приносить еду, уносить тарелки. Улыбаться — это уже типа допсервис. Это услужливость. «Я не хочу услуживать и прислуживать, я не холуй и не лакей», — честно объяснил официант Толик перед увольнением.
Почему-то у нас улыбка ассоциируется с заискиванием, а вежливость — с позицией подчиненного, смотрящего «снизу вверх».
Мы гордые, строгие и серьезные. Профессиональные и целеустремленные. Нам не до смеха. Поэтому привыкнуть к итальянскому обществу, которое все время улыбается, стало одним из важных этапов адаптации для меня и моей дочери.
Моя дочь после неполных двух лет жизни в Италии случайно встретилась здесь с ровесницей-землячкой, которая только приехала. Дочь много улыбалась и старалась рассказать о школе, о спорте, о своих увлечениях в Италии. «Новенькая» девочка смотрела волчонком, отвечала односложно и даже огрызалась. Почему? Потому что любезность и приветливость по привычке принимала за слабость, а улыбчивость и вовсе сочла признаком легкомыслия и недалекости. Культурная пропасть разверзлась. Но зачем?
Одна из моих любимых книг — «Люди, которые играют в игры. Игры, в которые играют люди» Эрика Берна. Берн открыл такое понятие, как «единица социального общения» и дал ей название — трансакция. И он же рассказал о том, что «любое социальное взаимодействие, каким бы оно ни было, лучше его полного отсутствия». И, наконец, мелкие знаки внимания предложил называть «поглаживаниями». Сосед улыбнулся — поглаживание. Человек придержал дверь перед вами — поглаживание. Коллега сделал комплимент — поглаживание. И даже когда незнакомая бабушка огрела костылем за то, что медленно выходишь из троллейбуса (как однажды, в прошлом, случилось со мной) — это тоже поглаживание, правда, костылем по спине.
В Италии с позитивными поглаживаниями все очень хорошо. Соседи спросят, как у тебя дела, а незнакомые люди в магазине сами предложат пропустить без очереди. При этом нельзя рассчитывать на то, что все эти милые люди так искренне и сильно тебя полюбили. Ты им, скорее всего, абсолютно безразличен. Просто им так комфортнее жить — улыбаясь. Типичные мимические морщинки — «гусиные лапки», расходящиеся веером от уголков глаз, они возникают, если часто улыбаться. Ну и еще, если щуриться от солнца.
Впрочем, есть и другое объяснение. Как мне рассказала, опять же, моя дочь, в 19 веке был принят закон, запрещавший жителям Милана ходить без улыбки в общественных местах. За кислые лица буквально штрафовали. Закон устарел — а улыбки остались. И позитивный настрой, как таковой.
Этому, впрочем, тоже можно найти научное объяснение: в 2020 году, когда вроде бы всем было не до улыбок, группа ученых во главе с испанцем Фернандо Мармолехо-Рамос выяснили, что даже при самой фальшивой улыбке работа мышц, ее вызывающих, стимулирует миндалевидное тело головного мозга и включает механизм обратной связи. «Человек идет и улыбается — значит, человеку хорошо» — сигнал от улыбки прошел в нужном направлении, и действительно, настроение стало лучше.
Улыбаются все, улыбаются знакомым и незнакомым. Неискренне? Может быть. Но какая разница — когда ты идешь, и у прохожих приветливые лица. Я выхожу из дома, на всякий случай беру зонт и «надеваю» улыбку. Для социальной гармонии — но и для собственного удовольствия. Особенно в ноябре.