Вадим Рутковский: Итоги 2015. 30 лучших драматических спектаклей двух столиц
1. «Что делать» по мотивам романа Николая Чернышевского
Постановщик — Андрей Могучий; БДТ им. Г. А. Товстоногова
Андрей Могучий на посту худрука вернул БДТ энергию и силу; в счастливый для театра год каждая премьера становилась событием и оказывалась шедевром (в списке нет «Войны и мира» Виктора Рыжакова — только потому, что мы еще не успели посмотреть этот спектакль). По хронологии (и не только) первой идет фантазия по мотивам романа о разумном эгоизме «Что делать» — строгая, графически отточенная, изощренно красивая работа, совмещающая злободневность с вневременным величием. Этот театр — и общественная трибуна, и эстетское искусство для искусства. Подробнее — здесь.
2. Иван Вырыпаев «Пьяные»
Постановщик — Андрей Могучий; БДТ им. Г. А. Товстоногова
Революционный опыт переноса текста Вырыпаева на большую сцену: с размахом бродвейского мюзикла и глубиной отчаянного философского спора. Подробнее — здесь.
3. «Человек» по мотивам книги Виктора Франкла
Постановщик — Томи Янежич; БДТ им. Г. А. Товстоногова
Словенский режиссер инсценировал записки австрийского психолога, пережившего концлагерь, — остро, жестоко, парадоксально, мудро. Подробнее — здесь.
4. «Zholdak Dreams. Похитители чувств» по мотивам пьесы Карло Гольдони «Слуга двух господ»
Постановщик — Андрий Жолдак; БДТ им. Г. А. Товстоногова
Чудесная хулиганская выходка странствующего украинского режиссера (о его постановках в Европе — в этом журнальном тексте). Жолдак не побоялся сделать свои сны (комедия Гольдони исчезла из названия, чтобы не вводить в заблуждение консервативную петербургскую публику) бесконечно инфантильными — и эта вдохновенная шалость в стенах программно серьезного театра (пусть и играют «Похитителей» на Каменноостровской сцене) выглядит артистической диверсией.
5. «Переворот» по текстам Дмитрия Пригова
Постановщик — Юрий Муравицкий; Мастерская Дмитрия Брусникина в театре «Практика» и театре «Человек»
Мастерская Дмитрия Брусникина, ставшего обладателем премии «Сделано в России», — уже не студенческий, а полноценный «взрослый» коллектив, настоящий новый театр, правда, пока без постоянной площадки. Первый из спектаклей брусникинцев в 2015-м вышел в «Практике», а к следующей зиме переместился в «Человека» — и совершенно непонятно, как камерные зальчики не взлетают на воздух во время этого антитоталитарного рок-концерта. Подробнее о спектакле — здесь. Печально, что другое мощное и ошеломляющее формой высказывание брусникинцев на тему свободы — «Слон» на заводе «Кристалл» — осталось лишь в воспоминаниях.
6. Ярослава Пулинович «Наташина мечта»
Постановщик — Марина Брусникина; Мастерская Дмитрия Брусникина в театре «Человек»
«Человек» приютил и еще одну постановку брусникинцев, родившуюся в студенческой аудитории, — две хлестких истории о первой любви, сочиненные екатеринбургским драматургом Ярославой Пулинович. Начинается спектакль с импровизации — непринужденного, живого разговора со зрителями, который заводит Анастасия Великородная; к такому общению располагает и пространство зала, без деления на сцену и зрительскую часть. Люди охотно говорят о своих мечтах — часто непреднамеренно забавных: в мой вечер один пожилой господин признался, что мечтает об успехе сегодняшней бомбежки ИГИЛа, сидевший напротив мальчик — об изобретении собственного робота. Избавившись от понятной скованности, зрители вступают и в разговор о счастье и любви — и не все понимают с первой секунды, когда слово переходит к актрисе Дарье Ворохобко, играющей первую из Наташ (Дарье досталась Наташа-детдомовка, Яне Енжаевой — Наташа-изгой, объект странной ревности Наташи-отличницы — Марины Калецкой, а Марии Крыловой — Наташа-которая-пишет-письма-Диме-Билану). Брусникинцы обладают и талантом, и органикой, чтобы моментально наладить диалог с залом, и даже немного жаль, что такая естественная интерактивная беседа-игра прерывается на самом интересном месте. Про Наташ-то я уже все знал заранее — видел не меньше трех версий пьесы — но все равно увлекся: Брусникина замечательно «раскладывает» текст на голоса. И голоса чистые и точные — девичьи голоса. Вполне себе звездные парни-брусникинцы здесь на подпевках. Алексей Любимов ставит музыку и подыгрывает, изображая наташиных влюбленностей, Василий Буткевич появляется в финальном камео как Дима Билан, а Алексей Мартынов (исполнитель главной роли в блестящем киномюзикле «Это я») просто держит свет — и в этом скромном участии свое обаяние: у брусникинцев все по-честному и своими руками.
7. Андрей Родионов и Екатерина Троепольская «Сван»
Постановщик — Юрий Квятковский; Мастерская Дмитрия Брусникина в Центре им. Вс. Мейерхольда
С этой короткой (всего час десять), но размашистой постановкой не просто. Есть шутливый, но безотказный рецепт, как не задеть чувства хорошего режиссера, выпустившего спорный спектакль: «Старик, ты выбрал потрясающий драматургический материал». В случае со «Сваном» (никакого отношения к Прусту, этот «Сван» происходит от английского слова swan (лебедь) — птица белая стала символом недалекого тоталитарного будущего, в котором граждан РФ обяжут говорить стихами, а несчастные мигранты из республик Средней Азии будут получать вожделенное гражданство, сдавая бюрократам из поэтических трибуналов экзамен на владение поэтическим слогом) всё наоборот. Квятковский, уже работавший с брусникинцами над схожей по масштабу и форме антиутопией «Норманск», блещет режиссерским остроумием: собственно, уже пролог, в котором герой буквально прячет слова в мегафоны, завораживает чистой театральной пластикой; большой зал ЦИМа превращается в текучую, горящую вулканическим огнем и мерцающую холодным футуристическим неоном вселенную, в которой художник Полина Бахтина реконструирует опасную красоту всех европейских диктатур разом, а брусникинцы, у которых музыка, кажется, в крови, безупречно держат ритм и генерируют драйв. Но вот драматургический материал — пьеса в стихах «Проект «Сван» Андрея Родионова и Екатерины Троепольской — по-моему ужасен (притом что Родионов — замечу для протокола — отличный поэт). ОК, допустим, я не могу оценить стилизацию «под любительскую поэзию», которой так восторгался на постпремьерном обсуждении Валерий Печейкин; если это и замышлялось как стилизация, то с ней перегнули — получилась просто плохая поэзия. Но и с самой драматургической конструкцией все не в порядке — эта кособокая, графоманская сатира, в которой история влюбленности комиссара Клавдии Петровны в учителя поэзии Вячеслава Родина неуклюже переплетается с историями экзаменуемых — гастарбайтеров Молдакула, Саид-Шаха и цыганки Октавии; почти все вдруг погибнут от бритвы в руке съехавшей с катушек Елены Нечаевны, другой чиновницы ФМС — ходы и развязки на уровне продвинутой начальной школы, чесслово. И вместо финала — косноязычный (и только на косноязычие сына Молдакула это не спишешь) безотрадный пейзаж: «черный лес замолчал, как молчат любовники — / утомившись собой, так молчат они — / вход в него сторожат черные полковники, / тоже наши русские, ты уж извини». Я, конечно, понимаю желание ставить то, что пишут здесь и сейчас про возможное будущее того, что здесь и сейчас, но, право слово, лучше бы взялись за проверенное старое — Замятина, там, или Оруэлла (а Печейкин бы запросто переписал под современность). Впрочем, все это мое негодование по поводу пьесы-первоисточника не отменяет тот факт, что «Сван» — среди самых значительных театральных событий года.
8. «Сталкер» по мотивам киносценария Аркадия и Бориса Стругацких
Постановщик — Андрей Калинин; театр «А.Р.Т.О.»
Важная работа в самом недооцененном театре Москвы. В программке «Сталкера» — тревожная преамбула: «Недостаток технических и финансовых средств, затянувшаяся на неопределенный срок ситуация вокруг капитального ремонта помещения театра — все это впоследствии осложнилось еще и попыткой Департамента культуры г. Москвы “оптимизировать” театр путем присоединения к Центру драматургии и режиссуры”. К настоящему моменту ни одна из технических или организационных проблем так и не решена, под вопросом и дальнейшее финансирование театра Департаментом культуры». На стенах фойе — извинения за неуют: театр в состоянии прерванного ремонта. Из пола торчат металлические штыри — и это, увы, не дизайнерский ход: эта часть фойе ограждена запретительной лентой, объявление предупреждает: «Опасно вставать на это место! Находящийся под театром ночной клуб пробил здесь крепежными штырями знаменитые Своды Монье (дом является памятником культурного наследия), нарушив их целостность и прочность». Но весь этот не имеющий отношения к искусству экстремум парадоксально обостряет восприятие: резкий, почти буффонный — лица актеров скрыты за гротескными масками — «Сталкер» звучит единственно возможной реакцией на смутное и шаткое время. Андрей Калинин, дебютировавший в «А.Р.Т.О.» два года назад спектаклем «Танго» (мы включали его в число лучших за 2013-й, уверенное интерпретирует абсурдистскую фантастику Стругацких/Тарковского, меняя кинематографические длинноты на бойкую подвижную театральность. В «Сталкере» много удивительной кустарной машинерии — фирменного знака театра Николая Рощина (и за всем визуальным обликом спектакля стоит один человек, все тот же Калинин — сценограф, автор костюмов, масок и механического реквизита), но все хитрые технические придумки не заработали бы без талантливых и самоотверженных артистов «А.Р.Т.О.» — Игоря Булгакова (Сталкер), Бориса Перцеля (Писатель), Артема Манукяна (Профессор) и Юлии Шимолиной, исполняющей все женские роли, уникальной актрисы, сотрудничающей с «А.Р.Т.О.» и Федором Павловым-Андреевичем. За оригинальный саундтрек «Сталкера» отвечает музыкант и актер Егор Павлов, ученик Юрия Погребничко, основателя театра «Около дома Станиславского».
9. Андрей Платонов и др. «Чевенгур»
Постановщик — Юрий Погребничко; театр «Около дома Станиславского»
В маленьком, тихом «Около» немного премьер; «Чевенгур», кажется, единственная за год. От многостраничного романа Платонова в маленьком, тихом (если не считать финальный концертный взрыв — Abba в версии духового оркестрика — и песен вклинившейся в действующие лица Нино Катамадзе) спектакле остались железнодорожные рельсы, грубые красноармейские шинели усталых искателей коммунистического рая, несколько фраз и главных героев (Саша Дванов, сын утопившегося «из интереса» рыбака, «раздваивается» — появляется и ребенком, и взрослым) на несколько меланхоличных эпизодов. «И др.», уместившиеся в те же 65 минут, — Эрнест Хемингуэй с рассказом, в свое время экранизированным Андреем Тарковским, Александр Островский, одолживший героям диалог Счастливцева и Несчастливцева, и, конечно, сам Юрий Погребничко, автор таинственных и задумчивых, горько-смешных спектаклей-коллажей. «Чевенгур» ускользает от точеных формулировок; и можно, наверное, подыскать внятное объяснение присутствию здесь старины Хэма (в конце концов, датированы его рассказ и роман Платонова одним десятилетием), но нужно ли? Трактовка стихотворения — или объяснение анекдота — разрушает магию; вот пишет Платонов: «Дванов почувствовал тоску по прошедшему времени: оно постоянно сбивается и исчезает, а человек остается на одном месте со своей надеждой на будущее; и Дванов догадался, почему Чепурный и большевики-чевенгурцы так желают коммунизма: он есть конец истории, конец времени, время же идет только в природе, а в человеке стоит тоска», — поди, объясни лучше природу наших желаний и действий, любых, самых маленьких и тихих, необязательно таких кровопролитных, как строительство коммунизма.
10. «Обыкновенная история» по роману Ивана Гончарова
Постановщик — Кирилл Серебренников; «Гоголь-центр»
Черный спектакль о России во тьме, напомнивший, что русская классика в целом и Иван Гончаров в частности — это жуть как актуально. Подробнее — здесь.
11. «Кому на Руси жить хорошо» по поэме Николая Некрасова
Постановщик — Кирилл Серебренников; «Гоголь-центр»
Ответам на сакраментальный вопрос несть числа — как и стилям, использованным в этом головокружительно контрастном спектакле. Подробнее — здесь.
12. «Девять» по мотивам фильма Михаила Ромма «Девять дней одного года»
Постановщик — Сергей Виноградов; «Гоголь-центр»
Уже набросав черновой вариант итогового списка, я заметил, как много в нем антиутопий — и эта версия старого советского фильма о физиках-ядерщиках, их любовях и жертвах, тоже. Драматург Валерий Печейкин превратил время действия в условный ретрофутуризм: с одной стороны, много зримых примет 1960-х, с другой — уже есть Сколково, управляемый термоядерный синтез героев не касается и заняты они фантастическими нанотехнологиями, способными модифицировать геном человека. Главной помехой на пути прогресса оказываются пронырливые подлецы и демагоги, оседлавшие конек дремучих посконных ценностей, — лично мне эти нововведения кажутся несколько натужными и отдающими не слишком адекватной «фейсбучной» истерикой; «фашизм с человеческим лицом» в официальной риторике, конечно, присутствует, но такая реакция на него карикатурна и поверхностна. Да и черт бы с ней; ценность «Девяти» — не в социально-сатирических мотивах, а в людях. Семен Штейнберг (он играет Дмитрия Гусева — роль Алексея Баталова в фильме Ромма) странен, неуклюж, хрупок и предельно достоверен в своем минималистичном чудачестве. Сразу в нескольких ролях блистает Юлия Гоманюк, артистка труппы Театра им. Н. В. Гоголя, до обидного мало задействованная в спектаклях «Гоголь-центра» — она изумительная: азартная, раскованная, легко переходящая от клоунады к сдержанной, напряженной драме. Илья Ромашко и Светлана Мамрешева (Илья Куликов, скептический товарищ и соперник Гусева, и Леля, подруга, невеста, несчастливая жена — роли Иннокентия Смоктуновского и Татьяны Лавровой соответственно) — ладный, понимающий друг друга с полуслова дуэт однокурсников из «Седьмой студии». Вообще, это именно что ладный спектакль — добротный, традиционно повествовательный, не претендующий на новацию, но предлагающий стопроцентное качество.
13. «Русские сказки»
Коллективное сочинение, режиссерская группа — Александр Созонов и Илья Шагалов, художественный руководитель — Кирилл Серебренников; «Гоголь-центр»
Театральное путешествие, которое с одного просмотра не одолеешь: сказочные тропы ветвятся, приводя в рок-клуб, к гран-гиньолю, душеспасительным лекциям и эротическим заветным байкам. Подробнее об эклектичном и прекрасном театральном приключении — здесь.
14. «Хармс. Мыр»
Постановщик — Максим Диденко; «Гоголь-центр»
Мыр, прыдуманный Даниилом Хармсом, в музыкальной версии Максима Диденко, автора «Конармии» и «Земли». Подробнее — здесь.
15. «Русский блюз»
Постановщик — Дмитрий Крымов; «Школа драматического искусства»
Сюрреалистическое сочинение лаборатории великого фантазера Дмитрия Крымова — о грибах и людях. Подробности — здесь.
16. «Своими словами А. Пушкин «Евгений Онегин»
Постановщик — Дмитрий Крымов; «Школа драматического искусства»
«Шалун уж отморозил пальчик! Вы — шалун, вам и больно, и смешно!» — объясняет актер Сергей Мелконян зрителю, и вот уже счастливчику, принимающему участие в реконструкции описанных Пушкиным событий, заматывают палец бинтом, других везунчиков привлекают к ролям мамы и катанию на коньках — и вот уж на сцене русская зима, весомая и зримая. Кабы не было зимы в городах и селах, никогда б не знали мы этих дней веселых — и без Крымова с его Лабораторией мы бы тоже никогда не узнали, как захватывающе весело и фантастически изобретательно можно переложить литературную классику на новый визуальный язык: метаморфозам подвергались Лермонтов и Платонов, Шекспир и Чехов. А Пушкина разыгрывает квартет крымовских актеров-художников, превратившихся в дружелюбных иностранных гостей, помешанных на русской словесности: Анна Синякина уморительно изображает сухую чопорную англичанку, Наталия Горчакова — смешливую француженку, Сергей Мелконян — деловитого чеха, а Максим Маминов — немного громоздкого финна. Потешно — но не в ущерб трагизму, заложенному в истории русского денди, вроде бы для детей — первый ряд вообще занимают куклы малышни, принесенные артистами с собой, но так, что и пресыщенный взрослый засмотрится-заслушается.
17. Антон Чехов «Вишневый сад»
Постановщик — Игорь Яцко; «Школа драматического искусства»
Оптимистическая комедия в просторном зале «Манеж»; подробности — здесь.
18. «Сказки Пушкина»
Постановщик — Роберт Уилсон; Театр наций
Театр наций, в политику которого входит работа с зарубежными режиссерами экстра-класса, организовал встречу Александра Пушкина с Робертом Уилсоном — на высшем уровне. За полтора месяца до московской премьеры мне посчастливилось увидеть «Фауста», поставленного Уилсоном в Берлине, — двойное погружение в дивный мир американского гения, всегда моментально узнаваемый и всегда непохожий. Кроме пристрастия к огням варьете и гриму, напоминающему о театре кабуки, сказку Гете и сказки Пушкина в версии Уилсона роднит сильный комический элемент — и, конечно, этот спектакль был бы невозможен без аляповатой, рассказанной будто вприпрыжку, отсылающей равно и к русскому авангарду, и русскому кичу «Сказки о Попе и работнике его Балде». Но в финале, до ободряющего псевдобитловского гимна «Любовь, любовь, любовь», игривый и многоликий Рассказчик — Евгений Миронов напомнит: «Я говорю: промчатся годы, / И сколько здесь ни видно нас, / Мы все сойдем под вечны своды — / И чей-нибудь уж близок час». А ровно в центре постановки находится печальнейшая, утопающая в молочном тумане (на родине театра кабуки белый — цвет траура) неоконченная Пушкиным сказка о медведихе: «Не звоны пошли по городу, / Пошли вести по всему по лесу, / Дошли вести до медведя черно-бурого, / Что убил мужик его медведиху, / Распорол ей брюхо белое, / Брюхо распорол да шкуру сымал, / Медвежатушек в мешок поклал. / В ту пору медведь запечалился, / Голову повесил, голосом завыл / Про свою ли сударушку, / Черно-бурую медведиху». Но не исключено, что она привлекла Уилсона одной формалистической деталью: «А мужик-то ей брюхо порол, брюхо порол да шкуру сымал» почти дословно напоминает текст Уильяма Берроуза из «Черного всадника», эталонного уилсоновского спектакля: It ain't no sin to take off your skin and dance around in your bones. Интервью Ксении Собчак с режиссером — здесь.
19. Николай Гоголь «Женитьба»
Постановщик — Филипп Григорьян; Театр наций
Почти мультфильм с Ксенией Собчак в роли свахи. Собственно, этот факт придал постановке налет скандальности, что несправедливо. Подробнее — здесь.
20. Иван Вырыпаев «Невыносимо долгие объятия»
Постановщик — Иван Вырыпаев; театр «Практика»
Четыре персонажа в поисках себя. Подробнее — здесь.
21. Иван Вырыпаев Mahamaya Electronic Devices
Постановщик — Анна-Мария Сивицкая; театр «Практика»
Самый короткий спектакль в списке — всего 40 минут — и самый насыщенный по концентрации текста и мысли. Девять артистов ведут беспрерывный диалог, задавая друг другу старые вопросы о главном и получая на них бесспорные — и моментально оспариваемые — ответы, превращаясь в единый, работающий без сбоев организм. Не представляю, каким тренингом достигается такая точность и слаженность. В какой-то момент этот прозаический текст для девяти тел-инструментов начинает звучать как опера. Потрясающий эффект.
22. «Сверлийцы» Оперный сериал в пяти вечерах и шести композиторах по роману Бориса Юхананова
Постановщик — Борис Юхананов; Электротеатр СТАНИСЛАВСКИЙ
Уникальное по всему — от замаха до удара — действо, выстраивающее параллельную вселенную — Сверлию — с почти немыслимым, органичным только во вселенной Юхананова сочетанием торжественной серьезности и тотального стеба. Проводник — музыка ведущих академических композиторов из России. Подробнее — здесь.
23. «Синяя птица» Трилогия по пьесе Мориса Метерлинка и воспоминаниям Алефтины Константиновой и Владимира Коренева
Постановщик — Борис Юхананов; Электротеатр СТАНИСЛАВСКИЙ
Еще одно мегаломанское предприятие Бориса Юхананова, впечатляющее безотносительно оценки. Запредельное, избыточное, противоречивое, но незабываемое.
24. «Макс Блэк, или 62 способа подпереть голову рукой» по записным книжкам Поля Валери, Георга-Кристофа Лихтенберга, Людвига Виттгенштейна и Макса Блэка
Постановщик — Хайнер Геббельс; Электротеатр СТАНИСЛАВСКИЙ
Авторемейк спектакля Хайнера Геббельса — торжество науки на театральной сцене.
25. «Человеческое использование человеческих существ»
Постановщик — Ромео Кастеллуччи; Электротеатр СТАНИСЛАВСКИЙ
Еще один смелый опыт Электротеатра по адаптации российских артистов к жгучим (в данном случае — буквально: в первой части пространство заволакивает едкий запах аммиака) методам современных европейских экспериментаторов.
26. Николай Эрдман «Самоубийца»
Постановщик — Сергей Женовач; «Студия театрального искусства»
Чудо преображения оголтелой сатиры в грустный человечный спектакль, не спешащий осуждать никого из своих сомнительных героев. Подробнее — здесь.
27. «Вальпургиева ночь» по произведениям Венедикта Ерофеева
Постановщик — Марк Захаров; театр «Ленком»
Марк Захаров нашел своего в Веничке. Подробнее — здесь.
28. Наталья Ворожбит «Саша, вынеси мусор»
Постановщик — Виктор Рыжаков; Центр им. Вс. Мейерхольда
Эпос, уместившийся в 50 минут. Подробнее — здесь.
29. Михаил Угаров при участии Максима Курочкина «24+»
Постановщик — Михаил Угаров; «Театр.doc»
Редкий неполитический спектакль «Театра.doc» — о сексуальной утопии и бескрайней России. Подробнее — здесь.
30. Уильям Шекспир «Сон в летнюю ночь»
Постановщик — Иван Поповски; «Мастерская Петра Фоменко»
По-цирковому яркая инсценировка густой шекспировской сказки. Я остаюсь поклонником «Сна» Кирилла Серебренникова — сейчас его играют в «Гоголь-центре», и для меня это лучший спектакль ever, версия Поповски нарядна, но поверхностна — это все, конечно, здорово, но без сверхзадачи, что ли. Впрочем, зал охватывает такое ликование, что, может, и ну ее, сверхзадачу? Было же весело — почти как в Новый год.