Что случилось

Около 20.40 вечером в среду 29-летний житель Наро-Фоминска захватил заложников в отделении Московского кредитного банка на Первомайской улице, требуя крупную сумму денег — 4 миллиона 700 тысяч рублей и 13 тысяч евро (961 тысяча рублей). Он утверждал, что имеет при себе взрывное устройство, которым воспользуется, если его требования не будут выполнены, но позже выяснилось, что бомба была муляжом. В отделении банка находились шесть сотрудников, один из которых успел нажать «тревожную кнопку», поэтому сотрудники правоохранительных органов оперативно прибыли на место преступления.

Через полтора часа после захвата полиция убедила злоумышленника освободить пятерых заложников, еще одна женщина оставалась в здании, так как успела забаррикадироваться в одном из подсобных помещений банка. Преступник утверждал, что все равно взорвет бомбу, если его требования так и не будут выполнены. Полиция эвакуировала жителей близлежащих домов.

Под видом переговорщика в банк отправился сотрудник СОБРа. Проникнув в здание, спецназовец открыл огонь на поражение — злоумышленник скончался на месте. Сотрудники правоохранительных органов проверили отделение банка и близлежащие дома на наличие взрывных устройств — таковых не оказалось. Следственный комитет возбудил уголовное дело по статье «Захват заложников с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия».

Реакция

Пункт 3 статьи 23 «Закона о полиции» разрешает использовать огнестрельное оружие сотруднику полиции для освобождения заложников. Соответствующие поправки, расширяющие полномочия сотрудников МВД, были внесены в Госдуму год назад по инициативе депутата Ирины Яровой и уже тогда вызвали много критики. После вчерашнего происшествия дискуссия о том, правомерно ли полиции открывать огонь на поражение, возобновилась.

Павел Чиков, руководитель международной правозащитной группы «Агора»:

Рассуждать издалека, не обладая всей информацией, не совсем корректно. Но есть вопросы. Мы имеем: факт захвата заложников, застреленного подозреваемого и отсутствие пострадавших. То, что у преступника не было никакого оружия и взрывного устройства, выяснилось только после спецоперации. После нее же выяснилось, что мужчина был клиентом другого банка и у него были очень большие проблемы с кредитами. Вопрос: могли ли власти установить его личность и выяснить мотивы преступления до того, как открыть огонь на поражение? Можно ли тогда было бы избежать убийства?

Мы не знаем всех обстоятельств дела и не узнаем никогда. Но мы знаем, что преступник отпустил заложников, а потом согласился встретиться с переговорщиком, который его и убил. В то же самое время мы знаем, что полиция не пыталась привлечь его родственников для переговоров — а это один из классических методов ведения переговоров. Почему им не воспользовались?

Меньше всего обществу хотелось бы, чтобы власти вошли во вкус: начали стрелять по людям, даже не пытаясь ненасильственным путем разрешить ситуацию. Это очень опасный путь, и он может привести к внесудебным расправам и казням, которые до сих пор иногда практикуются на Северном Кавказе. Классическая процедура подразумевает, что преступника надо задержать, провести расследование, наказание должно быть назначено судом. Когда в человека стреляют на месте, а только потом выясняют, что же это такое было, — это ненормально. Причинение смерти — мера абсолютно исключительная. Но уже сейчас понятно, что теперь доверия к переговорщикам будет меньше.

Международные суды неоднократно рассматривали подобные дела, в частности, Европейский суд разбирался с делом, в котором террористы якобы готовили взрыв на Гибралтаре. Английский спецназ уничтожил преступников на месте, но позже выяснилось, что у них не было при себе никакой взрывчатки. Европейский суд постановил, что к спецназовцам вопросов нет — они ориентированы на то, чтобы устранять опасность, в том числе если это означает уничтожение подозреваемых. А вот в действиях руководителей операции властями Великобритании были выявлены нарушения: они неверно оценили ситуацию и санкционировали убийство людей, которые хоть и принадлежали к террористической организации, но, как оказалось, теракт совершать не планировали.

Яков Гилинский, криминолог:

Идея уничтожать преступников на месте принципиально неверная и может привести к огромному количеству трагических последствий. Конечно, ситуации бывают разные: захватить преступника или убить — очень трудный вопрос, решать, как поступить, необходимо на месте происшествия. Я выступаю за то, чтобы полиция не уничтожала, а задерживала преступников: дело можно подробнее расследовать, при допросе задержанного можно понять причины произошедшего и выяснить, связан ли он с криминальной сетью или действовал в одиночку.

Вчерашнее происшествие уже стало общеизвестным, а это чревато тем, что переговорщиков теперь будут просто убивать или вообще не будут выходить с ними на связь. За рубежом практика переговоров помогает спасти многие жизни и при захвате заложников террористами, да и в других ситуациях. Поэтому я расцениваю действия полицейского как ошибку или даже глупость. Он должен был выполнять только одну функцию — либо обезвредить преступника, либо вести переговоры.

Яков Костюковский, криминолог, социолог:

У вопроса есть морально-этическая сторона и законодательная. Использовать оперативника как переговорщика было некорректно, но посудите сами: он в первую очередь защищал людей, весь жилой дом, себя в конце концов. В этом была его основная цель, поэтому обвинять оперативника сложно. Его это не оправдывает, но понять его действия можно.

Но самое интересное: нам известны некоторые детали обстоятельств, да не те, что надо. Это так называемый «эксцесс исполнителя» — на месте силовых структур я бы не афишировал данное событие и вообще не привлекал бы к нему внимания. Но все подобные ситуации силовики потом тщательно разбирают, информация анализируется, делаются выводы. Но снова парадокс: все выводы для частного лица — для нас с вами, например, — будут недоступны. Хотя жители чувствовали бы себя намного спокойнее, если бы хоть какая-то информация о том, что заставило сотрудников полиции уничтожить преступника, была открыта.