Пока я писала этот текст, я съела четыре бутерброда, триста граммов замороженной клубники, несколько горстей изюма, пару крупных картофелин, огромный огурец, пачку чипсов и не помню что еще. Стыдно ли мне говорить об этом? Не то слово. Отдавала ли я себе отчет в том, что зачем-то сую в себя пищу, хотя не чувствую голода? О да.

Я не помню, когда это началось, а может, просто не хочу вспоминать. Лет двенадцать назад я часто забывала есть, а когда вспоминала, отрезала кусочек сыра, и больше вроде ничего не хотелось. Семь лет назад после каждого приема пищи я разматывала прыгалки (в рабочее время выходила в подворотню) и прыгала по 400 раз. Пять лет назад я ела по четыре упаковки мармеладных мишек в день и подолгу не могла шевелиться от боли в животе. Три года назад я питалась только зелеными смузи, авокадо, мидиями и домашним козьим йогуртом. С приготовлением йогурта было много возни, но я возилась с большой любовью. Нынешние отношения с едой похожи на нисхождение в ад по винтовой лестнице. Когда я не сплю, я ем — не представляю, как мне раньше удавалось этого не делать.

[blockquote]Налеты на холодильник видятся большинству поведением бесхребетного человека: «В чем проблема не жрать?» Поэтому мы таимся[/blockquote]

Разновидностей нарушений пищевого поведения много. Популярные артисты вроде Леди Гаги и многие видеоблогеры рассказывают об опыте анорексии (когда ничего не едят) и булимии (когда едят много, а потом два пальца в рот). За скобками общественной дискуссии остаются психогенное переедание (это про меня), орторексия (для кого-то помешательство на здоровой пище, а для кого-то бизнес), дранкорексия (когда заменяют еду алкоголем ради похудения), аллотриофагия (когда едят несъедобное) и множество других нарушений, для которых не придумали научных названий.

Среди российских девушек до двадцати, сидящих «Вконтакте», анорексия и булимия романтизированы и ассоциируются с героическими усилиями, в то время как налеты на холодильник видятся большинству поведением бесхребетного человека: «В чем проблема не жрать?» И вообще это грех. Поэтому мы таимся. Правда, со временем скрыть проблему получается плохо, она буквально на лице написана. «Откройтесь сами — и вы создадите почву для того, чтобы и другие люди с проблемой вышли из тени», — говорит Клер Миско, исполнительный директор Национальной ассоциации по борьбе с пищевыми нарушениями (NEDA). Легко сказать! Журналистка Дженна Берч, которая процитировала Миско, дала понять, с чего начать выход из тени. В юности она прошла через анорексию, спустя несколько лет после восстановления у нее началось психогенное переедание. Она рассказала об этом подруге, а та ответила, что сама постоянно ест пирожные по ночам. С тех пор они присматривают друг за другом и удерживают от срывов. «Ищи свое племя поблизости», — резюмирует она. Первый текст о своей проблеме Дженна Берч написала, еще когда расправлялась с анорексией, и публикация стала поворотным моментом в ее жизни: «Я перестала молча пинать себя за свои пищевые приблуды — вместо этого я начала делиться своими чувствами с другими в моменты жесткой самокритики, если разговор располагал к этому».

[blockquote]«С едой ты “завязать” не можешь — приходится день за днем выстраивать свое питание так, чтобы не свалиться в яму обжорства»[/blockquote]

В первый день Недели осведомленности о нарушениях пищевого поведения появились две подробные истории людей с психогенным перееданием. 25-летняя Лили рассказала, что еда дарила ей чувство комфорта после эпизодов травли в старшей школе. Со временем к неконтролируемому поглощению еды добавились попытки вызвать рвоту — тогда она решила сказать родителям, что у нее проблемы, и те отправили ее к психологу. До появления булимии нездоровое отношение к еде совершенно не беспокоило ни саму героиню, ни ее родителей, но однажды Лили стала замечать, что ее маленькая сестра стала копировать ее манеру есть. По данным исследователей, у человека может измениться пищевое поведение, если в семье есть влияющая на него женщина, страдающая от психогенного переедания (почему именно женщина, ученые не объясняют). «Люди не придают значения вреду, который может нанести психогенное переедание, потому что еда не представляется им чем-то столь же вредоносным, как наркотики, с которыми нужно просто взять и завязать. С едой ты “завязать” не можешь — приходится день за днем выстраивать свое питание так, чтобы не свалиться в яму обжорства», — подытожила Лили.

Переедания Энди также родом из детства, в котором были оскорбления одноклассников. Он начал патологически много есть после жестких диет, и это длилось до его тридцати с лишним лет. Сейчас ему 35, и, хотя пока его питание стабильно и умеренно, он не считает себя вылечившимся, полагая, что «накрыть» может снова в любой момент. Энди отмечает, что открытый разговор о своей проблеме помог ему вернуться в форму даже больше, чем психотерапия и операция по уменьшению объемов тела: «Это как сорвать пластырь: сначала пугает, потом чувствуешь облегчение».

[blockquote]Если едок совсем уж долго грустит на вашем плече, терпеть откровения через «не могу» не следует[/blockquote]

Друзьям человека с психогенным перееданием может не хватить терпения постоянно выслушивать жалобы о его проблемах, и в случае, если едок совсем уж долго грустит на плече, терпеть откровения через «не могу» не следует, вместо этого психологи английской благотворительной организации Beat, занимающейся проблемами нарушения пищевого поведения, рекомендуют мягко сказать ему: «Сейчас мне надо уладить свои дела».

Для тех, кто все же загнал себя в чулан и не представляет, как он расскажет о себе кому-то из знакомых, с виду очень далеких от его проблем, владелица центра ментального здоровья Лори Осачи изобрела приложение Text2bwell, которое представляет собой восьминедельную онлайн-программу по принятию себя: каждый день приходят как минимум три мотивирующих сообщения вроде «Не смейте себя критиковать, когда смотрите в зеркало», в минуты тревоги можно подключиться к закрытому сообществу — пообщаться с другими пользователями или со специалистами центра в личке. Анонимность будет соблюдена. Стоимость приложения — 25 долларов — Осачи назвала сдерживающим фактором.

Это виртуальное поглаживание в телефоне — странный продукт: условная тысяча рублей в месяц — вроде маловато для такого нишевого продукта, чтобы как следует нажиться на человеческой проблеме. Однако и эффективность рассылки одинаковых для всех фраз сомнительна. Как сказал мне однажды лучший в моей жизни психиатр, работа с нарушениями пищевого поведения подразумевает серьезную перекладку фундамента личности, а с этим идут к психотерапевту. Я поменяла несколько специалистов, но жрать хотелось все больше и больше.

У меня есть друг. Она помнит меня 17-летней девочкой, которая забывала поесть. Сейчас мы начали присматривать друг за другом, как упомянутая в начале Джемма Берч и ее знакомая. Рано или поздно это даст плоды. Пока что среди ночных бутербродов и картошки, которые сопровождали написание этого текста, хотя бы нет горы сладостей — может, так победим. «Свое племя» и правда можно найти довольно близко.