Иллюстратор Брюс Маккол родился в Канаде, в семье шотландцев-пресвитериан. Свою технику рисования он называет «серьезной чушью» — это своеобразный реализм, детальный до дотошности; так же он назвал и свою выставку, которая проходила в Нью-Йорке года три назад. Этому очень степенному и формальному стилю (единственному, которым он, по его собственному признанию, владеет) он научился еще в детстве, перерисовывая журнальные картинки. Себя Маккол считает лидером этого направления. Ознакомиться с его стилем можно, например, по одному из его рисунков из серии «Фиглярские пейзажи», на котором изображен замок в Шотландии, где люди играют в гольф в главном зале, и шутка в том, чтобы попадать мячиком по доспехам на стенах. Все работы Маккола очень личные, странные и так ни на что не похожи (при всем его стремлении к полной аутентичности), что ему приходится изобретать новые слова, потому что в словаре нет названий для его идей.

Например, серию этюдов на тему о том, как прошлые эпохи видели будущее, в котором мы сейчас живем, художник назвал «ретрофутуризмом». По его рисункам видно, как слишком оптимистичны были наши предки; никто из них не смог угадать образ их будущего — нашего настоящего. Бум на «рисованное будущее» пришелся на 30-е годы, когда многие верили, что из депрессии общество вытянут технологии будущего. Многие тогдашние научно-популярные журналы пестрели изображениями фантастических солнечных очков из проволочных вешалок; гигантских роботов, играющих в хоккей на скорости в сотни километров в час.

Автомобильный ретрофутуризм — конек Брюса Маккола. Он долго рисовал автомобили для журналов, работал в рекламном отделе автомобильной компании и поэтому хотел покуражиться на эту тему: журнал «Американская пародия», где он состоялся как художник, опубликовал шуточный каталог с автомобилями будущего.

Исследуя прошлое, Маккол выискивает в нем такие чудеса техники, которые, увы, так и не вошли в обиход. Например, цеппелины-дирижабли, с их малой скоростью полета и высокой пожароопасностью. Или летающий автомобиль, который, конечно, никогда не побывал в воздухе.

Маккол придумал прием, который назвал «ложной ностальгией». Это болезненно-сентиментальная тоска по временам, которых не было и не будет. Здесь он нашел повод покуражиться по-крупному: например, рисовал «Обед на крыле самолета», где Хемингуэй читает вслух свой последний роман Фицджеральду и Форду. Ложная ностальгия применима даже для серьезных сюжетов, например, на рисунке «Битва за Британию» «мессершмит» влетает прямо в зал заседаний палаты общин, действуя на нервы Черчиллю.

Следующий прием Брюс Маккол назвал «Атомной бомбой по воробьям». Это гипербола, доведенная до предела и за него выведенная — ради смеха. Вот картинка: самый большой в мире океанский лайнер «Тиранник» входит в гавань Нью-Йорка, а текст рассказывает, что пассажиры третьего класса за время поездки не успевают добраться с верхней палубы до своих кают, причем лайнер так безопасен, что его не страхуют.

Маккол нарисовал сорок обложек для журнала The New Yorker, и тридцать из них — в технике урбанистического абсурда. Они заметно усиливают впечатление поставленной с ног на голову жизни в Нью-Йорке. Как-то раз в три часа ночи Брюс ехал по Седьмой авеню и увидел пар из-под асфальта. Задумавшись о его происхождении, он придумал рисунок с изображенным поперечным разрезом нью-йоркской улицы.

Личный словарь Маккола постоянно пополняется новыми терминами. Один из этих неологизмов красуется на рисунке, где изображены три стойки в аэропорту на въезде в Штаты: «Граждане США», «Неграждане», «Евросрань».

При всем этом Маккол, как было сказано, любит соблюдать аутентичность в своих работах. Часто это приводит к ожесточенным спорам с шефами журналов: как-то ему поручили нарисовать «Мэри Джейн» — дамскую туфлю на шпильке с ремешком, и в результате его чуть не убили поссорившиеся главред и главный художник; один кричал: «Пририсуй к туфле ремешок!», другой: «Убери ремешок!» Дело было в том, что ремешок закрывал название журнала, а это считается ужасно безвкусным. В итоге Маккол на все наплевал и нарисовал ремешок, ибо туфля без него была бы уже не «Мэри Джейн».

Маккола часто спрашивают, как к нему приходят все эти идеи. Он отвечает, что часто картинка просто возникает у него в голове и ему остается только сыграть роль ксерокса, а иногда бывает, что в рождении картинки участвует похмелье от красного вина. Так было, например, когда он набросал шуточные кинопробы на роль Кинг-Конга: изобразил небоскреб, по которому карабкаются три жаждущие славы гигантские обезьяны.

Богатство фантазии иллюстратора неистощимо, и это хорошо видно на одной суперобложке The New Yorker, распластанной на три страницы, где изображено «Происхождение человека», только вместо лестницы эволюции — эскалатор! И если внимательно разглядывать эти три части, то покажется, что эскалатор движется.