Чужая девочка

— В общем, можно сказать, что как мать я потерпела сокрушительное поражение.

Коренастая женщина хмурилась, крутила на пальце ключ-брелок от машины и прятала упрямый подбородок в высокую горловину свитера. На ногах у нее были кроссовки и вязаные вручную гетры с геометрическим узором. Казалось, если бы можно, она бы сейчас привычно и немного картинно закурила папиросу, как в фильмах 1950–1970-х годов. Рядом с ней хотелось спеть что-то вроде: «Держись, геолог, ты ведь солнцу и ветру брат».

— Кто вы по специальности? — не удержалась я.

— Геофизик.

Я мысленно поаплодировала своим шерлокхолмсовским способностям и довольно улыбнулась.

— Чего это вы так улыбаетесь? — подозрительно спросила женщина. — Геофизика — очень интересная и важная наука. А я в ней вполне себе хороший специалист.

— Нет-нет, я не про это, — смутилась я. — С геофизикой и с вами в ней, конечно, все в порядке. Я сама — бывший биолог.

— Я потому к вам и пришла, — буркнула женщина. — Думала, может вы поймете и подскажете мне чего.

— Сколько лет вашему сыну?

— Двадцать четыре.

— Взрослый человек. Боюсь, вы мало на что тут можете повлиять.

— Да я и не по его поводу пришла. С ним-то сейчас как раз все более-менее в порядке.

— Внук?

— Две штуки имеется, но тоже — мимо.

— Давайте тогда вы мне все расскажете с самого начала.

— Давайте, — тут же согласилась женщина, назвавшаяся Татьяной. — Сына я в плане воспитания упустила. С его отцом мы не сумели договориться и разбежались, когда Димке было лет пять. Тут общая наша вина, ничего не могу в свое оправдание сказать. Я много работала, а он военный — хотел, чтобы все-таки семья, дом, уют. У него свои представления были, с которыми я считаться совершенно не желала. Не уступала ни в чем, обвиняла, скандалила. В общем, разбежались. Он почти сразу снова женился и там уже у него все сложилось, как ему надо.

Воспитывать Димку мне помогала мама. Ну как помогала? Кормила, на кружки водила, из школы встречала, уроки пыталась заставить делать. Я приходила с работы, видела, что ничего не сделано, а у сына двойки, орала, требовала, он от моего ора еще больше тупел, бабушка кидалась сначала на его защиту, а потом с обвинениями — на меня… В общем все по хрестоматии — как обращаются с детьми неправильные матери. Я, конечно, умом-то все понимала и пыталась себя обуздать. В какой-то момент решила, что лучше я от него отстану, чем он будет меня бояться и чуть ли не заикаться в моем присутствии. Не может хорошо учиться — и ладно, не всем же дано. Отношения у нас сразу улучшились. Но когда он был в девятом классе, я спохватилась и выяснила, что сын целыми днями играет в компьютерные игры, с живыми людьми практически не общается, а в школе держатся за голову и говорят, что экзамены он не сдаст.

Я тут же компьютерные игры отменила и наняла трех репетиторов. Он попробовал угрожать суицидом, резал руки демонстративно. Я сказала: если ты уже совсем конченный дурак, то давай, чего же… Тогда он ушел из дома. Искали с милицией. Нашли, вернули. Он сбежал еще раз — уже целенаправленно, к кому-то, куда-то. Кого-то он там где-то нашел, кто его как бы понял и принял. Я пыталась объяснять, доказывать, раскладывать по полочкам — бесполезно, мозги-то неразвитые совсем.

Стал курить, пару раз пришел пьяным. По пьяни обвинял меня во всем, плакал… С экзаменами мы, конечно, пролетели. Я уже просто не знала, что делать, можно сказать, почти опустила руки. Сказала: иди тогда работать. И заставила его, и за руку отвела, и как-то он через пень-колоду, но все же работал, и, будете смеяться, одна у меня была надежда — на армию, но у него в детстве астма была, могли и туда не взять.

И вот однажды — ничего вроде бы не предвещало — сюрприз, сюрприз! Приходит вечером наш Димка с девочкой, слегка пьяненький и в таком приподнятом настроении, и говорит: знакомьтесь, это Оля, она будет здесь жить, потому что ей больше негде.

Мы с бабушкой, конечно, сильно удивились. Причем бабушка этой Оле практически сразу указала на дверь, а я, чуть ли не в первый раз за все Димкино детство, наоборот, выступила с позиций гуманизма и сказала: ладно, утро вечера мудренее, ужинайте и ложитесь сейчас спать, а завтра разберемся, что тут к чему. 

Назавтра выяснилось, что все еще интереснее: Оля беременна. Бабушка в ужасе, а я почему-то сразу обрадовалась. Какую-то, можно сказать, даже надежду почувствовала.

— Димка, — спрашиваю с этой самой надеждой, — ты отец?

— Нет, — храбро отвечает Оля. — Отец другой. Он меня бросил, а с Димой мы недавно познакомились.

— А сколько же тебе, дева, лет?

— Шестнадцать исполнилось. 

— А где же твоя семья?

— В Тосно. Мама умерла, а папа меня выгнал. И еще я хочу, чтоб вы все знали: ваш Дима — самый хороший и добрый человек, которого я в своей жизни встречала. 

Тут у бабушки нашей едва карачун не сделался, а я почти прослезилась, честное слово. Для меня это настолько нехарактерно, что я сразу подумала — гормональное. Вот скажите мне как биолог: могло у меня на ее беременность что-то в организме среагировать? 

— Могло. Вполне. Что было дальше?

— Дальше Оля осталась у нас жить. Я все ждала, что хоть кто-то из ее родных или социальные службы, или хоть кто-то из прошлой ее жизни проявится. Никого. Девочка из ниоткуда. Ничего не умела, но очень старалась — убирать, готовить, на Димку смотрела снизу вверх (технически это нетрудно, он 182 см ростом), а он просто раздувался от гордости. Я его прежде таким никогда не видела. Потом родилась Ксюша.

— Здоровая?

— Тьфу-тьфу-тьфу… здоровая совершенно. И — представьте! — если мама моя от Оли и Ксюши сначала шарахалась, а потом и вовсе обратно в свою коммуналку от нас съехала, «лишь бы не видеть этого безобразия», то я себя буквально по рукам била, чтобы у Оли Ксюшу не отнимать и не таскать все время. Говорила себе: она ей — мать, а ты — никто, даже не бабка. Но все равно… Я вообще-то всегда девочку, дочку хотела. Когда Димка родился — плакала. Весь мой круг от меня, можно сказать, отшатнулся, и общее мнение было такое: Татьяна на старости лет совсем ума лишилась, пустила в дом неизвестно кого, да еще и с приплодом! Я умом-то и сама так считала, если честно, а вот чувствами…

Димка тоже с Ксюшей возился как со своей, и вообще — ему кардинально стало лучше. С работ выгонять перестали, а потом даже и повысили — от младшей мусорной корзины до старшей. Под шумок я заставила его экзамены сдать и аттестат за девятый класс получить. Пыталась сначала Олю для этого использовать, но — бесполезно, она смотрит глазищами голубыми и говорит: «Тут как Дима захочет, но как по мне — он и так самый умный и добрый. И Ксюша вот тоже подтвердит».

Проходит год, другой, тут наша Оля опять беременна. Димка рад и горд. Весь мой круг просто заходится от возмущения. Мать со мной фактически разговаривать перестала. Родился Кирюша. Сидят вечером вчетвером, деток тетешкают, хихикают, щекотятся, ласкаются, семечки лузгают и телевизор смотрят. А как дети уснут, так в компьютерную приставку вдвоем режутся. Я смотрю и стараюсь не завидовать. В армию Димку как молодого отца с двумя младенцами не взяли. Ей восемнадцать, ему девятнадцать. Я говорю: у тебя семья, иди в колледж, получай специальность. Он согласился, что надо. Закончил вечерний строительный, потому что к дому близко, сейчас работает по специальности. Ксюша в прошлом году в школу пошла, почти на одни пятерки пока учится…

— А ко мне-то вы, Татьяна, зачем?

— Да про Олю я.

— А что с ней?

— Она как будто замороженная какая-то. Вот как пришла тогда вечером к нам, так и не изменилась, хотя уже двух детей родила и времени сколько прошло. Даже внешне — как девочка. Димка-то не замечает ничего, но он и сам у нас ума невеликого получился. Оля — вся для него и всё для него, вот он и тает и лужей растекается. А я смотрю на нее все эти годы и понять не могу — чужая девочка. Кто она, откуда? Как? Вроде все мне про свою жизнь давно рассказала, но и от того не разморозилась. По хозяйству все делает, с детьми вроде тоже занимается, но как будто механически все, вполсилы. От души только в компьютерные игры играет и шоу по телевизору смотрит. Димка от нее не требует, чтобы работала, а она и не рвется никуда. И у меня вот какой к вам вопрос: ее еще как-то развить-то можно? Или все уже, поезд ушел? Может, я сама дура, но вот мне почему-то кажется, что она, в отличие от того же Димки, на самом деле — умная. Просто замерзло оно у нее все…

— Вы хотите, чтобы я поговорила с Олей?

— Да. И мне потом скажете. Может, мне надо просто забыть…

— Хорошо.

***

Оля действительно тип «инженю», не поймешь сколько ей лет.

— Вы в детстве недоедали? Бывало, что в доме не было еды?

— Бывало.

— Сколько классов вы окончили? 

— Очно полных — восемь, и еще часть девятого. Но у меня есть аттестат за 11 классов.

— Откуда?

— Окончила все заочно и сдала экзамены. Уже давно. Когда за Диму в колледже проекты делала. Если окажусь одна с детьми, пригодится.

— Татьяна знает? 

— Догадывается. Дима не знает.

— Вы поженились?

— Нет пока.

— Он не предлагал?

— Ну как бы и предлагал, и нет. Зачем? Мы и так хорошо живем.

— Вам нравится так жить, Оля?

— Да, очень. Я даже не думала, что у меня может все так благополучно сложиться.

— Почему? Вы считали себя недостойной?

— Вы в компьютерные игры играете?

— Очень мало и в очень простые. Типа «шарики».

— Этого достаточно. Вы же понимаете, от чего зависит выигрыш?

— От чего же, по-вашему?

— Три вещи. Первое по значимости, статистически — расклад. Второе — количество попыток. И только третье — мастерство игрока. В жизни все так же. Расклад мне выпал — поверьте, хуже некуда. Количество попыток — в шестнадцать лет беременная и бездомная, откуда же взять? Ну и мастерство — его же практикой берут, а какая у меня практика? Ну и вот — статистически все должно было быть плохо… 

— Оля, а откуда вы это взяли? — спросила я. — Ну вот это первое обобщение?

— Сама вычислила. Разве это сложно?

— Вообще-то это часть теории игр, за которую как-то Нобелевскую премию дали…

«Сама вычислила. Разве сложно?» — я ей поверила, и мне уже было что сказать Татьяне.

— Оля, у вас есть планы на дальнейшую жизнь?

— Всем угождать и тянуть сколько получится. Детки подрастут… А дальше — не знаю.

— Вы любите своих детей?

— Не знаю. Диму — люблю. И Татьяну, наверное, тоже. Она настоящая.

— А вы? Вы — настоящая?

— Не знаю.

***

— Татьяна, вы были абсолютно правы, — сказала я женщине-геофизику. — Это очень сильный мозг, но абсолютно не инициированный. Если бы я верила в судьбу или еще во что-нибудь такое трансцендентное, знаете, что бы я вам сказала…

— Скажите скорее!

— Оля — это ваша дочь. Та, которую вы хотели. Просто она немного где-то заблудилась, а ваш сын ее к вам привел.

— Спасибо! Спасибо вам! — треснутым голосом сказала Татьяна, вскочила, зачем-то крепко, до боли пожала мне руку и сразу ушла, отводя подозрительно блестящие глаза.

***

Недавно я видела Олю с сыном Кирюшей. У него, как и у его отца, значительные проблемы с обучением, и он никак не может в классе высидеть на месте 45 минут. Оля работает в IT, очень любит свою работу и весьма успешна. Татьяна ушла на пенсию, работает по договорам и занимается с внуками, которых уже трое.