Почему российские города остаются некомфортными для жизни

Ɔ. В чем главная проблема современных городов?

В том, что они создавались — и создаются — архитекторами прошлого. Полтора года назад я ездил на экспертный круглый стол по благоустройству города Набережные Челны. Это один из самых молодых городов. Люди, которые его строили и проектировали в 70–80-е годы, сегодня имеют мифологический статус первостроителей. И нам нужно было с ними договориться по проекту благоустройства главной местной площади Азатлык.

Сейчас эта площадь пустая, только по бокам растут деревца и стоит небольшой фонтан. Она вытянутая: километр в длину и метров триста в ширину. Это печальное место оживало два раза в год: на Новый год и в День города. Все остальное время — это выжженное солнцем непонятно что. А проект предполагал павильоны с едой, детские площадки, то есть превращал площадь в живое функциональное пространство. Первостроителей это страшно возмутило, они кричали: «Вы лишили нас площади!» А потом один из них сказал: «Я вообще не понимаю, откуда взялась идея, что нужно что-то делать для горожан? Как я себе представляю идеальную площадь: огромное пустое пространство, шесть утра, никого, и капли росы блестят на брусчатке».

Этот пример ярко показывает, что для значительного числа градопланировщиков вопросы эстетики превалируют над вопросами функциональности и удобства. «Я с детства не любил овал, я с детства угол рисовал». Ориентация продукта на пользователей — модный тренд в образовании, в продажах товаров и услуг. Но, к сожалению, в благоустройстве этого пока мало.

Ɔ. Что на самом деле хотят построить чиновники, когда говорят об улучшении качества жизни в городе?

В случае с Москвой идея в том, что повышение качества городской среды является конкурентным преимуществом в борьбе за человеческий капитал. Еще в середине нулевых экономист Ричард Флорид выступал за разнообразие и комфорт городского ландшафта — и это вполне в духе перехода от индустриального города к постиндустриальному. В индустриальном жестко прописаны роли и функции жителей. Постиндустриальный город устроен по-другому: чем больше выбор профессий, возможностей образования, чем больше возможностей для досуга и поддержания физической формы, тем это место привлекательнее для жизни и тем больше людей приедет его развивать.

Раньше считалось, что горожанин просто должен переместиться из пункта А в пункт Б как можно быстрее и безопаснее

В индустриальном городе ты привязан к той сфере, в которой являешься специалистом. Например, если ты работаешь на целлюлозно-бумажном комбинате, то можешь выбирать между Кондопогой и Байкальском, но если в Тотьме не будет комбината, то тебе уже туда переезжать нельзя. В постиндустриальном городе люди работают за компьютером там, где им удобно. Драйвером развития постиндустриальных городов становятся люди интеллектуального труда: пресловутый флоридовский «креативный класс». И задача московского руководства — в том, чтобы создать максимально комфортные условия для этих людей, чтобы они сюда приезжали или оставались. При этом ориентация пространств только на креативный класс приводит к тому, что другие люди могут некомфортно себя чувствовать в этой среде.

Ɔ. Например?

Недавно мы делали исследование по Новому Арбату, и стало понятно, что левая и правая сторона улицы живут разной жизнью. Одна сторона — с офисами, магазинами и ресторанами — функционирует в масштабах всего города, и она про «движуху». Там хорошо встал Тимати со своими бургерами, китчевые решения вроде гигантской скамейки, яркое световое оформление. А другая сторона, за небольшими исключениями вроде кинотеатра «Октябрь» и Московского дома книги, принадлежит местным жителям. И им нужны детские площадки, тихие зеленые скверы, а пока что этого очень не хватает.

Долгое время до общественных пространств ни у кого руки не доходили и казалось, что главное в городе — это объекты: офис, дом, театр. Горожанин должен переместиться из пункта А в пункт Б как можно быстрее и безопаснее. Идея того, что вся эта соединительная ткань города может представлять какую-то ценность и должна быть приятной и комфортной, появилась сравнительно недавно. Еще важно, что благоустроить парк в разы дешевле, чем привести в порядок ЖКХ или построить нормальную спортивную инфраструктуру.

Ɔ. А к чему стремятся сами люди, когда выбирают место для жизни?

Мы проводили исследования в нескольких городах России и выяснили, что, когда люди рассуждают о том, что для них представляет ценность в городской среде, все дружно говорят «зелень». Но когда дело доходит до реальной покупки жилья, первое, чем они жертвуют, — экология.

Это связано с тем, что зелень скорее имеет символическую ценность, а вопрос транспортной доступности на качество жизни влияет в куда большей степени. Все определяется функциональностью. И это может свидетельствовать о нечувствительности человека к собственному здоровью, к окружающей среде.

Те немногие, у кого хватает денег на переезд за город, быстро разочаровываются, потому что это оказывается очень дорого, и ты постоянно вынужден ездить в город на машине по раздолбанным дорогам

Ɔ. А что вы думаете о том, что многие мечтают уехать жить за город?

«Левада-центр» делал опрос, касающийся представлений об идеальном жилье. Подавляющее большинство участников в разных городах нарисовали отдельный дом с трубой и рассказывали, что идеал для них — это коттедж на природе, со своей землей. Такая американская субурбия, заветная мечта замученных коммунальным бытом постсоветских людей. Но те немногие, у кого хватает денег на воплощение этой мечты, довольно быстро разочаровываются, потому что это оказывается очень дорого, и ты постоянно вынужден ездить в город на машине по раздолбанным дорогам.

Однажды я услышал от одного мужчины объяснение того, почему его так тянет за город: «Вот я захочу в трусах и с пивом выйти на крыльцо, и хочу, чтобы меня никто не видел, а захочу — и без трусов выйду». Так появились дворцы «новых русских», похожие на замки с бойницами в заборах. Люди дорвались до приватности, но жить так оказалось неудобно, и сейчас эти дома пустуют.

Ɔ. В последние годы стали появляться городские объекты, которые позволяют более комфортно себя чувствовать: там много скамеек, площадки для игры в бадминтон или танцев. Означает ли это, что городские чиновники действительно задумались о создании комфортных условий для жизни людей?

Тут есть интересный парадокс: недавно выяснилось, что москвичей очень травмирует то, что на местах для влюбленных могут спать бездомные. Получается, что у маргиналов есть полная телесная свобода, а у горожан она вызывает отвращение.

Парки сейчас делятся на те, где «по газонам не ходить», и те, где ты можешь расположиться на травке с пледом. Пока места типа парка Горького — это скорее исключение, но за этим исключением будущее. Хороший парк от плохого отличается отсутствием запрещающих табличек: «на велосипеде не ездить», «по газонам не ходить» — таблички, которые под предлогом безопасности ограничивают твою свободу и загоняют тебя в рамки, одобренные руководством парка, проектировщиками. Эти люди решают, что кормить лебедей, любоваться цветочками — норма, а лечь среди этих цветочков — девиация. Мне кажется, что это снова о том, что «блеск росы на брусчатке важнее, чем удобство человека». Сейчас это изменяется, во многом благодаря молодежи, у которой есть запрос на большую свободу выражения эмоций. Но зачастую это происходит на грани хрупкого социального договора, когда молодые люди позволяют себе больше, чем общество вокруг готово принять.

Беседовала Полина Быховская