Фото: Annie Spratt/Unsplash
Фото: Annie Spratt/Unsplash

В начале октября в Оренбурге 16-летнюю школьницу изнасиловали несколько парней. В этот момент она уже была подопечной нашего фонда. Мы помогаем женщинам и детям, которые получили тяжелую психологическую травму. У девочки и так была непростая история. Инцидент с изнасилованием ее подкосил — первое время она просто лежала в кровати, не могла ни есть, ни говорить.

Тем не менее они вместе с матерью пытались подать заявление в региональный Следственный комитет. Старший следователь Надежда Воробейкина давила на школьницу, довела ее до слез и обвинила в том, что она сама виновата в изнасиловании. Следователь заставила девочку написать в заявлении, что все было по согласию, так как она [школьница] знакома с нападавшими.

На этом этапе к делу подключились специалисты фонда «Сохраняя жизнь». Мы проверили эту историю, поговорили с семьей и убедились в том, что ребенок действительно находится в тяжелом эмоциональном состоянии. Наш психолог встретилась со следователем. Она пыталась выяснить, почему Воробейкина так себя повела, и объяснить ей, что девочка получила травму. Следователь к психологу не прислушалась.

После этого я написала пост в фейсбуке о ситуации, и он быстро нашел отклик. Следственный комитет оперативно отреагировал. Буквально в течение нескольких часов Воробейкину отстранили от дела, был назначен другой следователь, уголовное дело возбудили. Началось нормальное расследование. Оно идет до сих пор. Я нахожусь под подпиской о неразглашении, поэтому не могу говорить о нем в деталях.

С девочкой стал работать новый следователь, и он совсем иначе отнесся к делу. Было видно, что он заинтересован в том, чтобы докопаться до сути. Когда девочка вышла из его кабинета после записи показаний, она сказала психологу: «Меня выслушали, мне поверили, от этого стало легче». Мы встречались и с другими сотрудниками органов, все они работали профессионально и добросовестно, хотели разобраться. Часто говорят, что система работает плохо, но после этой истории я уверена, что дело в конкретных людях. Да, у следователей бывает эмоциональное выгорание: они могут по-другому смотреть на мир, становятся черствыми и жестокими, не верят потерпевшим. Но, с другой стороны, я считаю, что раз ты работаешь на этом месте и не справляешься с обязанностями, не готов проверять каждый конкретный случай и помогать потерпевшим, пора менять работу.

При этом мне сложно оценить действия конкретно Воробейкиной, потому что я не знаю причин — дело может быть как в халатности, так и в кумовстве. Я не исключаю, что на нее давили, потому что после публикации поста мне написала женщина, которая представилась помощницей местного сенатора Татьяной Бобровой. Она тоже придерживалась версии о том, что девочка сама виновата в изнасиловании, и призналась, что в этой истории замешан ее родственник. Ее письмо было похоже на угрозу (скриншоты переписки есть в распоряжении «Сноба». — Прим. ред.).

В любом случае надеюсь, что эта история станет показательной. Воробейкину не уволили, но наказали — ей сделали предупреждение о неполном служебном соответствии. Как мне объяснили, с такой записью в личном деле ей будет сложно продвигаться по службе. К дисциплинарной ответственности также привлекут главу следственного отдела по Северному округу Оренбурга Иванова и старшего инспектора отдела процессуального контроля Пылаеву, которые, как считает СК, ненадлежащим образом провели доследственную проверку жалобы девушки.

Мы часто говорим о том, что должны быть «зеленые комнаты» для детей — жертв насилия, мягкие следственные действия, включающие работу психологов. Во время допроса ребенок может делать паузы или вообще не говорить, если ему тяжело. И это не значит, что ему не будут верить. Это значит, что с ним будут бережно работать, понимать его состояние, думать о том, что нельзя еще навредить. Бережно и с любовью. Мы говорим про пледы, чай, создание безопасной обстановки, видеокамеры. Мы говорим о том, что надо, чтобы это появлялось. Но пока мы говорим, с сотнями, а может быть, и тысячами девочек-подростков это происходит.

Нам как обществу важно не проходить мимо таких историй. И важно понимать, почему мы так реагируем на случаи насилия. Почти у каждого жителя России есть психологическая травма, полученная дома, на учебе или на работе. Во многих семьях все еще бьют детей ремнем, а в некоторых регионах — выдают женщин замуж без их согласия. Люди сами систематически сталкиваются с насилием, в том числе эмоциональным, поэтому им сложно сочувствовать жертве. Думаю, поэтому так часто звучит фраза «сама виновата». Но так быть не должно. Преступник должен быть наказан. А для этого нам надо как минимум услышать жертву.

Подготовила Дарья Миколайчук

Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект "Сноб" — Общество». Присоединяйтесь