Владимир Овчаренко и Павел Пепперштейн: Наше сотрудничество — это следствие долгой дружбы

Павел, сейчас, спустя пять лет после ретроспективной выставки в «Гараже», ваше возвращение было организовано в дуэте с Владимиром Овчаренко.  Почему решили провести масштабный проект именно с ним?

Павел Пепперштейн: В первую очередь это потому, что мы друзья (смеется). И наше сотрудничество является следствием дружбы. С Владимиром Петровичем мы друг друга очень давно знаем, еще с 1990-х годов. Познакомил нас в свое время Олег Кулик, за что я ему лично очень признателен. Что скажешь, Вов? Мне кажется, впервые мы встретились, когда вы приехали ко мне на Речной. Тебе понравился альбом «Наблюдения». Он мне тоже очень нравится. Хотя так нескромно говорить (смеется). Володя его у меня купил. И с этого момента началось наше прекрасное, плодотворное сотрудничество, которое, к счастью, продолжается.

А какие выставки сделали вместе? Какие были самые знаковые, яркие для вашей карьеры и для вашей дружбы?

Павел: Очень немало их было! В 2003 году мы показали в «Риджине» выставку «Битвы», а в 2004-м — «Гипноз». В 2016-м была «Чудеса в болоте». А в галерее Vladey Space в 2017 году мы делали масштабный проект «Воскрешение Пабло Пикассо в 3111 году». Сначала я делал его в Швейцарии. Это была очень смешная история, потому что директор художественного музея в Цуге устроил превью и позвал серьезных людей, швейцарских банкиров, которым преподнес проект так, будто в России был наконец-то изобретен способ воскрешения умерших людей. И поднялся невероятный шепот! Многие поверили в это и неслабо зашелестели. Очень хотелось бы, чтобы такой способ был действительно изобретен. 

Фото: пресс-служба
Экспозиция выставки Павла Пепперштейна «Ужины» во VLADEY на Неглинной

Фото: пресс-служба
Экспозиция выставки Павла Пепперштейна «Ужины» во VLADEY на Неглинной

Владимир Овчаренко: Еще был важный «Город Россия», 2007 года.

Павел: Да, это очень важная для меня работа. Я думал о том, что нужна новая столица нашей страны, между Москвой и Санкт-Петербургом. На полдороги. И такой город надо назвать «Россия», по примеру небезызвестного города Бразилиа, который в свое время строился как утопичный проект и стал столицей Бразилии. А вот города Россия нет.

Владимир: Может, еще будет? У нас же построили Новую Москву.

Павел: Ну да, тогда следующий шаг — Новая Россия (смеется).

Владимир: А тот, который выиграл Премию Кандинского? Это была «Святая политика» 2014 года. Музей современного искусства «Гараж» брал картины с той выставки для своего мерча. А теперь — «Ужины» во Vladey на Неглинной. 

Павел: Еще очень важно сказать, что год назад в этом же пространстве мы делали с Володей выставку «Зиккураты» арт-группы ППСС. Ее мы основали вместе с моей подругой и возлюбленной Соней Стереостырски. Если совсем уж честно, то и «Ужины» мы делали во многом вместе, но решили авторство в этот раз оставить за мной.

Фото: пресс-служба
Экспозиция выставки Павла Пепперштейна «Ужины» во VLADEY на Неглинной 

Фото: пресс-служба
Экспозиция выставки Павла Пепперштейна «Ужины» во VLADEY на Неглинной 

Вы уже работаете над новым совместным проектом, который будет после «Ужинов»?

Владимир: Планы на будущие совместные проекты, конечно, есть, но они пока что остаются планами. Надо не забывать, что Паша занят еще и написанием прекрасных романов. 

Павел: Да, скоро выйдет очередной. Но пока об этом, что называется, молчок. 

Владимир: Тут, понимаете, когда идея срастается, тогда и работа идет.

А как вообще у вас происходит это «срастание» идей, планов и их реализации? Кто чаще становится инициатором в вашем дуэте?

Владимир: Мы всегда друг друга подталкиваем: «Ну, чего ты там? Давай!» Но, конечно, художник все-таки делает первый шаг. Если у него рождается какая-то идея, то мы можем ее обсуждать. А можем даже и не обсуждать. Он начнет что-то готовить, а потом придет и скажет: «Слушай, хочу вот так у тебя сделать». Но в случае с «Ужинами» у нас были даты, уже никуда не отвертишься (смеется). Сначала, может, ни шатко, ни валко подготовка идет, а потом — вжик — все, открываем!

Фото: пресс-служба
Павел Пепперштейн «Энди Уорхол беседует с Йозефом Бойсом на ужине, организованном по случаю открытия их совместной выставке в Неаполе в 1977 году»,  2024 год 

Фото: пресс-служба
Павел Пепперштейн «Художница Кусама и её друзья на ужине, посвящённом выставке японского искусства и дизайна в 1979 году», 2024 год 

Фото: пресс-служба
Павел Пепперштейн «Ужин для философов-коллекционеров в Музее города Галле. 1922», 2023 год 

Фото: пресс-служба
Павел Пепперштейн «В 2022 году в Музее Национальной Истории в Стокгольме состоялся ужин, посвящённый памяти шведской художницы Хильмы», 2024 год

Павел: Это очень хороший и важный момент, когда есть конкретная дата, и ты понимаешь, что назад дороги уже нет. И ты четко работаешь именно на эту дату. Мне такое, честно говоря, нравится.

Получается, работы здесь созданы специально для Vladey на Неглинной и выставки «Ужины»?

Павел: Все работы, кроме красного зала, где висит моя графика 1980-х, были созданы ради этого проекта и для этого места. Конечно, в моем сознании оно уже запечатлелось. Это место меня очень впечатлило, и я работал с мыслями об этом пространстве — это было для меня очень важно. Эти окна, вид за этими окнами, огромность, воздушность залов… Миф этого места и этого дома. Это все имеет огромное значение. Мы с Соней прочувствовали это еще в прошлом году, когда делали «Зиккураты».

Место вдохновляет, а что насчет человека? Можно ли сказать, что благодаря долголетней дружбе и сотрудничеству вы выделили определенные принципы совместной работы художника и галериста?

Павел: По моему опыту, все хорошо получается, когда с человеком завязаны приятные отношения. Тогда все срастается. Я неоднократно пытался не следовать этому, но каждый раз обламывался. И очень важно галеристу не быть наставником. Почему-то такое наблюдал у немцев, которых, впрочем, очень нежно люблю, несмотря ни на что. Они очень хорошие, прекрасные люди. Но тяга к этой дидактике меня лично очень подбешивает. Художник должен быть свободным.

Владимир: Мне кажется, работа любого галериста с художником, по крайней мере, у нас в Ovcharenko, заключается в том, что мы всегда смотрим на несколько лет вперед. Если ты начинаешь с кем-то, ты вряд ли сразу получаешь мощные дивиденды. Если ты рассчитываешь, что, начав с новым художником, ты получишь какой-то мгновенный финансовый результат, скорее всего, у тебя ничего не получится. Начинаешь с кем-то — и развиваешься вместе с ним.

Я бы сказала, что в большинстве своем художники Ovcharenko — суперзвезды, либо в перспективе ими станут. Как вы нащупываете эту перспективность в молодых авторах?

Владимир: Так сложилось, что наша экспертиза позволяет делать предложения лучшим из лучших. И мы тоже становимся лучше. Уже в процессе открытия первой выставки ты начинаешь понимать, как художник относится к делу, насколько он может быть серьезен, насколько для него важно развиваться в этом, какие за ним стоят идеи и как он может в них себя реализовать. Бывают сложности с нашей стороны и со стороны художника. Иногда художник и покидает галерею. О ком-то сожалеешь, о ком-то — не очень.

Павел: И о ком ты сожалеешь?

Владимир: А вот все тебе скажи (смеется). Я думаю, что художники, в большинстве своем, амбициозные люди. И это правильно, иначе бы у них ничего не получалось и они не дарили бы нам то, за что мы их любим. Кстати, инсайт, может, это кому-то поможет: когда делаешь перечисление художников, очень важно делать его в алфавитном порядке. И никаким другим образом! Если ты выделяешь кого-то одного, у других будут вопросы. Это как в большой семье: мама не может любить одного из детей больше, а другого меньше. 

Мне нравится, что мы с вами общаемся не просто в экспозиции «Ужинов», но и в атмосфере, где вы сидите за столом и пьете вино. А на столе — еда. Правда, муляжная, я ее видела еще на фуршете во время вернисажа. Откуда взялась идея?

Павел: О, на нее меня вдохновило одно воспоминание. Давно, еще в СССР был Музей общественного питания на Таганке. И мы с Сережей Ануфриевым туда пошли. Это было начало деятельности инспекции «Медицинская герменевтика», и нас тот музей поверг в высочайший восторг. В каждом зале были инсталляции, например столовой 1920-х, и можно было посмотреть, что ел обычный человек тех лет. Все было разложено по тарелкам, и везде были разложены муляжи. Но не мягкие, как здесь, у нас. То был фаянсовый фарфор. 

Сколько времени вы вообще вынашивали мысль о создании выставки «Ужины»? Здесь находятся работы 2023–2024 года. А в релизе приводится ваша цитата, где вы говорите, что «всегда мечтал примкнуть к сверкающей плеяде великолепных живописцев прошлого, которые с гордостью называли себя “живописателями пиров” и “певцами застолий”».

Павел: Время от времени эта мысль меня посещала, действительно. Я всегда обожал и обожаю сейчас бродить по музеям. Я вообще больше люблю музейное искусство (смеется). Но мне захотелось объединить тему пиршества с современным искусством. И в моих работах каждый ужин, каждое пиршество связано с каким-то событием в мире искусства. 

На одном из полотен участником ужина изображен Ленин, довольно важная фигура в вашем творчестве.

Павел: Верно. Но я бы еще назвал Малевича. В контексте этой работы Ленин — это человек, поздравляющий Казимира Малевича с открытием его выставки в Третьяковской галерее.

Владимир: Чего на самом деле, конечно, к сожалению, не было.

Павел: Ленин не так уж сильно ценил творчество супрематистов. Но тем не менее он их не запрещал. Он понимал, что это искусство важное для пролетарского государства, и просто не вмешивался. И выставка Малевича все-таки состоялась. 

Интересно и про соседний, ярко-красный зал. Там висит ваша графика 1980-х — мы о ней уже упоминали вскользь. Меня интересует, почему ее никто раньше не видел? И почему мы должны увидеть ее именно сейчас?

Павел: Я просматривал папки со старыми работами. Довольно долго я их, как мне кажется, недооценивал. Но тут они начали мне нравиться (смеется). И вот, я захотел показать их. Это был период, когда я постоянно рисовал. Тогда я оказался в Праге, и мой папа со своей женой часто уезжали. Я оставался один в городе, где мало кого знал. Язык тоже не знал. В принципе, крыша уже немного ехала — чтобы она совсем не уехала, я рисовал.

Владимир: Эти рисунки фактически находились в архиве Паши около 40 лет. Мне кажется, решение художника выносить какие-то произведения из своей мастерской на выставку и открываться публике — оно, скажем, рисковое. 

Павел: Да, это челлендж. Это возможность взглянуть на себя со стороны, пообщаться с тем человеком, которым я был. И которым я, как выясняется, остаюсь. Я всколыхиваю это существо в себе и понимаю, что я практически тот самый человек и есть. 

Владимир: При этом у художника появляется дополнительный стимул. Получить обратную реакцию. Иногда от кого-то. Иногда — от соприкосновения со своей собственной работой в контексте новой выставки, стен, пространства. И посмотреть на нее еще раз. Прокачаться, совершенствоваться, идти дальше.

Вы не хотите сделать выставку графики?

Павел: Не совсем. Но я бы хотел, наверное, какие-то листы разогнать до картины. Было бы интересно их повторить в большом формате. Подобное делал Илья Кабаков в свое время. Но он брал книжные иллюстрации, нарисованные в тот же период, и делал из них картины. Наверняка вы их помните. Это «Маленький водяной», например. То, что мне бы хотелось сделать, немного более сложная вещь, как мне кажется — из-за временной дистанции. Взять работы из прошлого и превратить их в картины, подписанные сегодняшней датой. 

Павел проспойлерил немного о своих планах. Владимир, а что ждет зрителей во Vladey Space и во Vladey на Неглинной? 

Владимир: Сейчас во Vladey Space на Винзаводе открылась выставка Влада Кулькова — «Сель». А на Неглинной запланирована предаукционная выставка Vladey Russia — здесь будет показан срез всего русского искусства, в том числе иконы Александра Липницкого, который к сожалению, уже не с нами. После этого будет групповая выставка «Футбол-Хоккей». На осень запланирован Леонид Цхэ. У нас много замечательных художников, все в стадии разработки. А сейчас мы живем «Ужинами» Паши. Каждый день, который я здесь провожу, все время получаю новую информацию и энергию, заново открываю для себя экспозицию. 

Беседовала Тамара Лорка