Основатель издательства Bubble Артем Габрелянов: Мы делаем блокбастеры со смыслом

На предпремьерном показе «Майор Гром: Игра» режиссер картины Олег Трофим сказал, что этот фильм открывает новую страницу в истории российской поп-культуры. Как вы понимаете, что это за новая страница?

Я не могу с уверенностью говорить за Олега, но, мне кажется, он имел в виду принципиально новый подход к созданию кино: новый киноязык, новый тип монтажа и вообще новый способ подачи информации. Речь о совокупности приемов, которые используются при создании фильма. Действительно, если мы сейчас посмотрим, как выглядели отечественные блокбастеры 6–10 лет назад, разница очень заметна. Наш новый стиль — это эклектика из голливудских, российских и даже азиатских фильмов. Такого раньше не было. Я думаю, Олег говорил об этом.

Мне показалось, что речь шла в первую очередь о позиционировании. Для того же предпремьерного показа вы целиком закрыли «Октябрь» ровно так же, как это бы сделали для какого-нибудь большого проекта Marvel. Это и фигурки, и комиксы, и брендирование всего вокруг. На восприятие фильма это влияет значительно.

Мы пошли даже чуть дальше, чем простое брендирование кинотеатров. Например, у нас был специальный фанатский показ. Уже два раза мы сталкивались с проблемой: на светскую премьеру приходят люди, которые не читали наших комиксов и почти не знакомы со вселенной Bubble. Они ничего не понимают, когда рядом с ними подростки или студенты начинают кричать в ключевые моменты фильма. Обычные зрители не привыкли так реагировать, поэтому, когда два этих мира сталкиваются, возникает неприятное трение. Мы очень много раз получали негативные комментарии из разряда: «Вы наняли плакальщиц, чтобы сделать вид, что это кино трогает людей». 

В этот раз мы одно мероприятие разделили на два: у нас был светский показ 20 мая и фанатский двумя днями позже. Специально для фанатского показа мы сделали уникальный стенд, у которого можно было сфотографироваться до и после просмотра. Там было все: потекшая тушь, красные глаза. Эмоции у всех били через край. Мы даже специально выдавали желающим салфетки перед входом в кинозал.

Для разных целей.

Да, для абсолютно разных. Возвращаясь к вопросу, мы действительно очень тесно взаимодействуем с ядром нашей аудитории. Другие создатели франшиз такой близкой дистанции с фанатами себе пока не позволяют.

Мы еще вернемся к этому моменту, но сперва поговорим о фильме. «Майор Гром: Игра» длится почти три часа. Мне показалось, что вы не совсем договорились, о чем должна быть эта картина, и воплотили все идеи сразу. Почему фильм так перегружен?

Да, это основная серьезная претензия, которую мы получаем после просмотра: «Почему так долго?» В этом фильме мы действительно хотели заявить сразу много разных сюжетных линий, много разных героев, и сценарно у нас это получилось. Но в какой-то момент мы потеряли контроль над хронометражем. Объясню на примере. Сценарий «Майор Гром: Чумный доктор» занимал 114 страниц. Первая монтажная версия фильма была в районе двух с половиной часов, а кинотеатральную мы урезали до двух пятнадцати. 

Когда мы писали «Игру», финальный драфт состоял из 118 страниц. По логике, четыре страницы не должны были сделать много погоды. Но «за время пути собачка могла подрасти». Олег все снял эпично, масштабно, многие диалоги расширил, поэтому первая версия «Игры» длилась уже три с половиной часа. Мы урезали ее до двух с половиной часов, выбросили 50 минут отснятого материала, но это был максимум, который мы смогли сделать без большого ущерба для истории.

Если без спойлеров — что было вырезано?

Мы вырезали две больших экшн-сцены и кучу диалогов, которые еще глубже раскрывали персонажей. Нам пришлось очень сильно сократить линию Августа ван дер Хольта — как раз к ней у зрителей сейчас больше всего претензий. К сожалению, они закономерны. Но нам пришлось пожертвовать этой линией, потому что она напрямую не влияла на основной сюжет. Просто Хольт — один из ключевых персонажей и в комиксах, и в киновселенной. Грубо говоря, это такая смесь Тони Старка и Нормана Осборна со своей комплексной проблематикой. К сожалению, в порезанной версии его мотивация скатилась до того, что он злодейский злодей, который приезжает, чтобы продать свои злые дроны. На самом деле там все гораздо глубже и шире. 

Вы не думали разбить «Игру» на два фильма?

Такая идея была, но мы ее отмели, поскольку это могло еще сильнее всех запутать. Хотя я до сих пор считаю, что это классная мысль. Я большой фанат того, что делают Фил Лорд и Кристофер Миллер. Это они сняли «Облачно, осадки в виде фрикаделек» и новые мультфильмы про Человека-Паука — безумно крутые. Ты не представляешь, сколько правил драматургии они нарушили в «Паутине вселенных». Там фильм заканчивается на огромном «клиффхэнгере», без катарсиса, вообще без всего. Мне очень хотелось что-то такое повторить, классно закончить фильм на минорной ноте.

На следующий вопрос я сам не могу ответить, но он очень важный. Можно ли сделать оригинальный отечественный кинокомикс, который не будет ощущаться вторичным по отношению к проектам Marvel? Мне кажется, что у зрителя до сих пор существует огромное предубеждение к нашим блокбастерам.

С этой «загадкой дыры» мы уже очень долго бьемся. Как показывает опыт наших двух прокатов, массовый зритель правда не торопится бежать в кино на отечественную супергероику. Парадокс в том, что потом он ее очень охотно смотрит на стримингах. То есть тема на самом деле не мертвая, но есть какая-то глубинная причина, по которой российский зритель не воспринимает фильмы по комиксам как достойные внимания.

Когда я готовился к разговору, я повсюду видел комментарии в духе «обязательно сходите на ”Майора Грома”, иначе ребята не заработают денег и больше не снимут». Есть ли страх, что «Игра» не соберет достаточно?

Мы надеемся сыграть вдолгую, добрать в будни и выходные, потому что фильм пока не уходит из проката. К тому же лето предстоит засушливое на премьеры. Мы все-таки уверены, что в какой-то момент выйдем в плюс. Основная проблема для нас заключается в том, что мы не получаем государственного финансирования. Поэтому для нас проблема окупаемости стоит гораздо острее, чем для других фильмов. 

Будущее киновселенной Bubble зависит от успеха «Игры»? Условно, сейчас готовится к запуску в съемки сериал «Фурия» — не отменится ли проект, если у «Майора Грома» все получится не так, как вы запланировали?

С «Фурией» мы скоро зайдем в производство. У нас все идет по плану. Я даже больше скажу, мы работаем над следующими проектами. 

А почему «Фурия» — это сериал, а не фильм?

Как можно заметить по хронометражу «Игры», мы все-таки тяготеем к большому формату, к объемным историям, которые необходимо рассказывать долго. Комикс-формат к этому располагает, поскольку он сам по себе сериальный: раз в месяц выходит какая-то новая история, которая продолжается в следующем выпуске. Это еще и чисто практически удобнее — даже очень хорошая касса «Игры» все равно не убедит инвесторов сказать: «Круто, давайте еще 10 таких же». А в формате сериала промоутировать и монетизировать наши проекты проще.

Насколько я понимаю, главная проблема «Грома» сейчас — его не очень идут смотреть взрослые. Вы пытались как-то решить эту проблему?

У нас была рекламная кампания на 35+. Мы специально таргетировались на ту аудиторию, которая на первую часть не пришла. Но почему-то мы все равно не достучались до этого зрителя. По всем опросам наша основная аудитория — это все еще люди от 14 до 25, хотя я сам не совсем понимаю, почему так происходит. Вот мне 37 — и я вырос на мультиках про Человека-паука и «Радиоактивных людей» (так в пиратском переводе от Володарского назывались «Люди-Икс». — Прим. ред.), на видеоиграх и так далее. Мы смотрели одно и то же, играли в одно и то же, но моим ровесникам все равно не хочется идти в кино на российский кинокомикс.

«Чумной доктор» выходил в 2021 году, когда совсем рядом с ним шел, например, «Человек-Паук: Нет пути домой». Вам это соседство помогало или мешало? 

Мы не понимаем, потому что у первого «Майора Грома» в промо-кампании не все получилось. Мы тогда работали с ребятами из Disney, и стратегия выпуска была просто идеальная. Мы должны были крепиться ко всем фильмам Marvel, ко всем диснеевским фильмам и мультикам, чтобы сразу выйти на свою целевую аудиторию. Потом случился ковид, и все фильмы Marvel на три года вперед сдуло. Трейлер «Майора Грома» показали всего один раз, еще и не перед супергеройским фильмом. 

Самое смешное, что все получилось наоборот: трейлер «Черной вдовы» показывали перед «Майором Громом». То есть вирус всю нашу стратегию просто уничтожил. Поэтому мы и сегодня продолжаем работать в основном на школьников и студентов.

Какие фильмы тебя самого сформировали?

Это страшная тайна, но я готов ей поделиться. Когда-то это надо было сделать. Есть три картины, которые сформировали меня как личность. Это фильмы «Джей и молчаливый Боб», «Очень страшное кино» и «Особо опасен». Все те ужасные, отвратительные и тупые шутки, которые я шучу, появились благодаря Кевину Смиту и «Очень страшному кино». А с «Особо опасен» все было немного иначе.

Когда-то я работал на работе, которую не переносил. Я много где работал, на самом деле: и в мужском глянце, и в игровых журналах, и в газетах. И я помню, как ненавидел какое-то свое текущее место работы. Единственное радостное время в течение рабочего дня у меня было, когда я ходил на обед. В этот час я был счастлив, потому что мне не надо было работать. И в этот год я посмотрел «Особо опасен». В основе этого фильма лежит очень простая мысль: если тебе что-то не нравится, уходи и занимайся другим. На следующий же день я уволился с этой работы.

Ты сразу после этого занялся комиксами?

Примерно в это же время я стал думать, чем мне хочется заниматься. Я понял, что не хочу всю жизнь сидеть в душном опен-спейсе и писать какие-то непонятные заметки. У меня столько идей в голове было, мне хотелось их все высказать, воплотить. И я всегда любил комиксы. Изначально я хотел пойти на второе высшее, на режиссерские курсы, но меня не взяли. Тогда я подумал, что найду другой способ рассказывать истории. В формате комиксов это было для меня проще и понятнее всего. 

Абсолютно случайно так получилось, что мой отец в 1990-е вместе со своим другом издавал детский журнал комиксов. Он назывался «Сережка-Арбуз», издавался в Ульяновске, но читали его по всей стране. После кризиса 1998 года журнал закрыли, но он успел стать культовым. Рисовал эти комиксы друг моего отца, Андрей Васин. После закрытия журнала он продолжал работать у отца в газете, рисовал карикатуры. Я пришел к нему и сказал: «Андрей Леонидович, вот такая есть идея, хотите попробовать еще раз сделать журнал комиксов? Как 20 лет назад». И он загорелся.С ним мы вдвоем набросали идею, концепцию журнала — правильнее будет сказать «бизнес-стратегию», но таких слов не было тогда у меня в голове. И начали делать. Андрей Леонидович нарисовал много комиксов про Майора Грома и придумал своего персонажа — Бесобоя. По сути, этот человек прошел со мной всю жизнь. Я читал его комиксы с самого детства, с того возраста, когда еще даже в школу не ходил. Знакомство с ним я до сих пор считаю судьбоносным событием моей жизни.

Где вы искали художников? Мне кажется, 15 лет назад в России было не так много людей, которые понимали, как и зачем нужно рисовать комиксы.

У нас действительно никогда не было такой профессии — «художник комиксов». Сейчас очень смешно это вспоминать, конечно. Когда мы все это придумали вместе с Андреем Леонидовичем, я просто заходил на сайты вроде illustrators.ru, freelance.ru, тогда еще популярный DeviantArt и в день просматривал по 100–150 портфолио разных ребят. Это были просто иллюстрации. Тем, кто мне понравился, я писал: «Привет! Мы тут открываем издательство комиксов. Ты классно рисуешь, хотел бы попробовать рисовать комиксы?» То есть мы буквально с нуля собрали издательство из ребят, которые до нас даже комиксы особо не рисовали.

Какие комиксы ты ставил художникам в пример?

Я показывал все: комиксы Marvel и DC, французские Bande Dessinée, мангу. Кто к чему тяготел, тот тем и занимался, поэтому какие-то комиксы больше похожи на американские, какие-то — на японские. Например, у нашего художника Эдуарда Петровича стиль очень близкий к Джо Мадурейре. Еще у нас огромное количество художников фанатеет по Шону Гордону Мерфи. Это такой художник, который рисовал White Knight — комикс про Джокера, который стал Бэтменом. Еще он работал над Punk-Rock Jesus, Joe the Barbarian, очень крутой художник. Вообще у Bubble нет какого-то одного лица, одного стиля, за рамки которого мы бы не выходили.

Самые первые ваши комиксы ты сейчас с каким чувством открываешь?

Со слезами на глазах. Это очень старые комиксы, и они остались продуктом своего времени. Они классные, но это надо было читать тогда. Я их листаю и думаю: блин, вот это очень примитивно, вот здесь можно было бы круче написать. И точно так же художники наши знают, как все стоило бы перерисовать, ракурс выбрать поудачнее. Это нормально, потому что творчество как раз подразумевает бесконечное улучшение. Вспомните, сколько раз Джордж Лукас переделывал свои «Звездные войны».

Получается, фильмы дают вам возможность заново рассказать те истории, которые в печатном формате уже не выглядят так, как вам бы хотелось.

Конечно. У нас появилась возможность, как на машине времени, вернуться в прошлое и сделать все лучше, чем в первый раз. Это касается и «Игры». Основной хейт от самых жестких фанатов мы получили за то, что не экранизировали комикс покадрово, а адаптировали его. Я всегда отвечаю: сорян, у нас не было задачи сделать картинки ожившими картинками. Мы хотели пойти дальше, по-новому посмотреть на уже существующий сюжет и придумать что-то новое, необычное. Мне кажется, здорово, что зрители получат сразу две классные и оригинальные истории — одна в комиксе, другая в кино. Я, например, люблю «Хранителей» Зака Снайдера, но мне не нравится, что он в какие-то моменты буквально переснимал то, что было нарисовано. Я думал: «Чувак, ну, придумай уже что-нибудь свое, какой-нибудь уникальный ракурс добавь». 

Если после фильма захочется почитать комиксы Bubble, с чего начинать? 

Первые 50 номеров «Майора Грома» все еще довольно хорошо держатся. Там очень плотный сюжет, так что начать можно с них. Главное — продраться через первые пять-десять выпусков. Дальше уже становится хорошо. Вообще, выбор сильно зависит от того, насколько вам нравится тот или иной жанр. Например, я дикий фанат «Фурии». Но и там тоже нужно продраться через первые номера, где жуткая сексуализация. Мы это специально делали, хотели стилизовать ее под комиксы 1990-х и 2000-х. Ориентировались на Danger Girl Джея Скотта Кэмпбелла, которого я обожаю. Но спустя время читается сложно: постоянно отвлекаешься на эти безумные формы.

Есть какой-то фильм по комиксам, который ты считаешь эталонным?

Для меня это «Темный рыцарь» Кристофера Нолана. Он идеален по всем параметрам, начиная со сценария и заканчивая рекламной кампанией, круче которой я, наверное, и не помню. Они очень грамотно использовали Джокера, чтобы «портить» классные постеры, добавлять туда какие-то подписи красной помадой и так далее. Получались настоящие арт-объекты. И конечно, там потрясающая история, которая тебя захватывает и держит. «Темный рыцарь» — это вообще первая серьезная экранизация комиксов, где поднимаются реально сложные вопросы об ответственности, государственной слежке и о том, на что готов пойти человек, чтобы остаться героем. Многие сравнивают «Игру» с «Темным рыцарем» — мне это, естественно, очень лестно, потому что если и учиться, то у лучших представителей жанра.

Вы действительно много обращаетесь к разным приметам времени: там и «хлопки», и дроны, и частные военные компании. Вам было важно высказаться на эти темы или обстоятельства просто сами вас догоняли?

Я очень люблю цитату Ницше: «Если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя». Мы так долго нашу реальность запечатлевали через наши комиксы, что наши герои уже сами стали поглядывать по сторонам. С этим связан потрясающе забавный момент. В первом фильме в одной из сцен мы на фоне показывали табло с курсом валюты и решили по приколу написать, что курс у нас стал 100 рублей за 1 доллар. «Чумного доктора» мы снимали в 2019 году. И вот фильм выходит, и из-за очередных событий курс реально подскакивает до 100 с чем-то рублей. 

И такого происходит очень много. Всей этой истории с дронами, атакующими город, даже близко не было, когда мы писали сценарий «Игры». Есть такая интересная фраза — life imitates art, то есть «жизнь имитирует искусство». Вот мы апологеты такого подхода. Я уже не раз шутил, что в следующем фильме нам обязательно надо вписать в сюжет кинокомпанию Bubble, у которой все очень хорошо в прокате. 

Не возникало соблазна все эти «совпадения» из фильма вырезать? 

Во-первых, это было в комиксе, который вышел давно. Во-вторых, мы какие-то вещи принципиально не меняем, чтобы не идти на поводу у аудитории. Здесь можно «Доктора Стрэнджа» вспомнить. В комиксах его учитель — это тибетский монах. Для того, чтобы получить прокатное удостоверение в Китае, Marvel заменили Тибет на вымышленный Камар-Тадж. Нам так поступать очень не хочется. Если какие-то события уже фигурируют в сюжете, они нужны и мы будем их отстаивать до конца. 

Я очень люблю фильм «Банды Нью-Йорка», потому что там точно формулируется одна очень классная мысль. Звучит она примерно так: «Да, наши предки были нехорошими людьми. Они делали жуткие вещи. Но тогда нельзя было по-другому, иначе жуткие вещи сделали бы с ними. Своим выживанием и своим настоящим мы обязаны их действиям. Мы не гордимся тем, что было, но это часть нашей истории. Мы не можем закрыть на это глаза и сделать вид, что ничего такого не было. Мы принимаем все эти обстоятельства как часть нашей жизни, нашей истории. Это не самая красивая ее глава, но так было. Мы признаем это и не забываем об этом».

Ты не можешь избавиться от какой-то травмы, пока не признаешь, что она у тебя есть. Это касается и исторических событий, и частной жизни. И для нас точно так же важно не скрывать какие-то вещи, которые мы уже показывали в комиксах.

Мне кажется, в «Игре» вы как раз очень явно комментируете реалии. Финал картины — это вообще прямое высказывание обо всем, что происходит вокруг.

Думаю, да. Я очень сильно боролся за то, чтобы финал был именно такой. Для крутого блокбастера это странное решение, потому что концовка совсем не радостная. Мне говорили, что нельзя на такой минорной ноте заканчивать фильм. Но я уверял, что именно так и нужно сделать. «Майор Гром: Игра» — это фильм о признании вины. И мы, конечно, не задумывали «Майора Грома» как политическое высказывание, которое должно сломать какие-то стереотипы.

Но на одном из ваших подкастов ты говорил, что тебе очень хочется, чтобы люди этот смысл считали. Чтобы фильм на них повлиял еще и на этом уровне.

Да. Очень хочется сделать этот мир немного лучше благодаря искусству и творчеству. Если ты не можешь сделать его лучше, зачем вообще начинать? Другое дело, что мы работаем в довольно нестабильном поле, когда сегодня, например, можно ходить в черных кроссовках, а завтра уже нельзя. И это очень непросто. Например, сейчас уже готовят новые правила выдачи прокатного удостоверения, чтобы пускать в кино только те фильмы, которые соответствуют определенным ценностям. И никто пока не понимает, как именно изменятся правила, что это будет для нас значить.

Как тебе кажется, зритель считывает те мысли, которые ты заложил?

Мы недавно как раз с Олегом общались по этому поводу. И я ему озвучил то, что мне когда-то мой товарищ Коля Куликов сказал. Мы делаем блокбастеры со смыслом. Ты можешь просто пойти в кино, посмотреть наш фильм и хорошо провести время. Но, если ты сам этого захочешь, мы тебе на сдачу с потраченных на билет 300 рублей отсыпем смысла. Мы ни в коем случае не пихаем зрителю в лицо какие-то истины. Та часть аудитории, которой эта мысль нужна, ее считает. А остальные посмотрят фильм про двух красивых ребят, которые захотели отомстить третьему. И это тоже о’кей.  

Последний вопрос: какой момент из твоей жизни повлиял на тебя значительнее всего? То, на что ты чаще всего оборачиваешься, чтобы свериться с собой и идти дальше.

Я назову два события. Первое я уже упоминал: это тот день, когда я уволился с работы, потому что понял, что хочу быть счастливым и не тратить свою жизнь зря. Мне кажется, без этого события не было бы остальной моей судьбы и карьеры. 

А второй момент такой: много лет назад мне делали операцию на носовой перегородке. Когда я проснулся после операции, мне было очень плохо. Я даже не мог поднять голову и прохрипеть: «Воды!» В тот момент я понял, что ужасно боюсь стать немощным. Это мой самый главный страх. И может быть, он меня как раз и подталкивает к тому, чтобы брать на себя больше ответственности, вгрызаться в какие-то проекты, в которых я толком ничего не понимаю. Я знаю, что «вывезу», потому что, если я не «вывезу», я буду слабаком. А я не слабак.

Беседовал Егор Спесивцев