Андрогинная ведьма, звезда декаданса, пугало. Как одевалась поэтесса Зинаида Гиппиус

Мужские костюмы

Зинаида Гиппиус стала настоящей поэтической звездой к концу ХIХ века — в эпоху, когда имидж и жизнетворчество для писателя имели едва ли не большее значение, чем сама литература. 

С расцветом западного декаданса на почве российской культуры прижились представления о изощренном, болезненном и порочном эстетизме. Поэты-модернисты примеряли на себя экзотические образы: Валерия Брюсова называли «фараоном» и «сатиром», молодой Александр Блок выдерживал романтическую позу Пьеро, а Николай Гумилев и в жизни, и в творчестве не отступал от образа «конквистадора» в «панцире железном». 

Зинаида Гиппиус экзальтированно провозгласила себя чуть ли не божеством — в одном из своих ранних стихотворений «Посвящение» она заявила: «…люблю я себя, как Бога». Это не было художественным преувеличением — всю жизнь Гиппиус верила в собственную исключительность, а к сказанному в стихах относилась с полной серьезностью, как к исповеди или молитве.

Образ «божества», некоего абсолюта, ориентирующегося во всем исключительно на себя, поэтесса поддерживала своей манерой одеваться.

Она не просто занималась литературным творчеством, но и стремилась сделать произведением искусства саму себя, свое тело. Гиппиус никого не допускала до своего тела — физической близости у нее не было даже с мужем Дмитрием Мережковским, с которым они прожили более 50 лет. 

Неизвестно, оставалась ли она девственницей до конца своих дней, но есть догадки о том, почему ее не интересовал секс. Гиппиус с молодости ощущала себя андрогином. Она подписывала многие свои стихи и критические заметки мужскими псевдонимами, проявляла знаки внимания женщинам, исповедовала мистико-религиозные представления об андрогинности, почерпнутые из философии Платона и Владимира Соловьева, и демонстративно носила мужскую одежду. 

В 1923 году в Париже под псевдонимом Лев Пущин она издала статью «О женском поле», в которой озвучила одну из главных своих мыслей: «Искусство имеет право не считаться ни с мужским, ни с женским полом, не признавать двух мер, а только одну, свою». Эту идею Гиппиус всю жизнь отстаивала буквально собственным телом, зачастую одеваясь в мужские наряды. 

В конечном счете это сформировало ее фирменный эстетский имидж, который стал продолжением мировоззрения поэтессы и способом превратить в произведение искусства саму себя. Надевая мужской костюм, она превращала себя в публичное высказывание — о свободе художественного поиска, об имморальности самовыражения и «бесполой» сущности искусства как такового.

Благодаря такой одежде Гиппиус могла оставлять отсылки к представителям мировой культуры не только в своих текстах, но и в имидже. Один из любимых мужских образов поэтессы — наряд «под Оскара Уайльда», в котором она запечатлена на картине Леона Бакста. Художник изобразил ее в черном жакете, жилетке, белой блузке с жабо и длинными рукавами, коротких бриджах, черных чулках и лакированных туфлях, украшенных атласными лентами.

Другим любимым мужским нарядом молодой поэтессы стала матросская блуза в сочетании с короткими штанами — базовая одежда для юношей в Российской Империи конца ХIХ века. В таком виде Гиппиус предпочитала проводить время у себя в загородном доме. И даже на своей свадьбе с Мережковским она появилась в нетрадиционном облачении: поэтесса надела строгий темно-серый костюм, а вместо фаты — шляпу.

Обтягивающее платье и лента, повязанная вокруг шеи

Гиппиус одевалась не только в мужскую одежду. «Придворный паж», «денди», «романтический герой» — лишь часть ее бесчисленных образов, ведь полное сведение имиджа только к мужскому гардеробу было бы «усекновением» искусства для поэтессы, решившей олицетворять его безграничность.

В женском амплуа Гиппиус любила носить платья, которые чаще всего шила себе сама. Эти наряды были очень узки, зато рукава у них были чересчур пышными. Современники называли характерную деталь имиджа Гиппиус крыльями, а саму поэтессу сравнивали то с ангелом, то с демоном, то с изящным насекомым. 

Поэт Андрей Белый вспоминал: «Из качалки — сверкало, то Зинаида Гиппиус, точно оса в человеческий рост… ком вспученных красных волос... Граненые бусы, пламень губы. Точно сияющий глаз, свисал камень на черной подвеске, с безгрудой груди тарахтел черный крест. И ударила блестками пряжка с ботиночки, нога на ногу. Шлейф белого платья в обтяжку закинула. Прелесть ее костяного, безбокого остова напоминала причастницу, ловко пленяющую сатану».

Поэтесса и мемуаристка Ирина Одоевцева тоже оставила портрет Гиппиус: «На ней пестрое платье какого-то небывалого фасона, пестрое до ломоты в глазах. И, будто этой пестроты ей еще мало, на груди большая ярко-зеленая роза и кораллово-красная ленточка на шее. Я разочарованно гляжу на нее. В ней что-то неестественное, даже немного жуткое. Она чем-то — не знаю чем — о, только не красотой — смутно напоминает мне Панночку Вия». 

Литературовед Виктор Шкловский добавил в этот образ детали: «Зинаида Гиппиус была сухоумной, рыжеволосой женщиной, носящей длинные платья, преимущественно лилового цвета... На низких пуфах ее кабинета водились не то молодые писательницы, не то просто ахалки, тоже в лиловых платьях».

Благодаря воспоминаниям Владимира Злобина, личного секретаря Мережковского и его супруги, до нас дошла, пожалуй, самая любопытная история о поэтессе и ее любви к платьям: «…Гиппиус заказывает себе черное, на вид скромное платье. Но оно сшито так, что при малейшем движении складки расходятся и просвечивает бледно-розовая подкладка. Впечатление, что она голая. Об этом платье она потом часто и с видимым удовольствием вспоминает, даже в годы, когда, казалось бы, пора о таких вещах забыть».

Во многих рассказах и стихотворениях самой Гиппиус тоже часто фигурирует ее излюбленная одежда. В верлибре «Тема для стихотворения» платье становится метафорой чего-то сковывающего и рокового, мешающего героине совершить важный жизненный выбор. В этой одежде она чувствует себя как в темнице: 

У меня длинное, длинное черное платье,
я сижу низко, лицом к камину. <…>
Спор идет неслышно в моем сердце:
Спорит тишина — с сомненьями,
Любовь — с равнодушием.

Главные аксессуары роковой женщины

На людях Гиппиус позволяла себе быть дерзкой и даже наглой. Чтобы лишний раз продемонстрировать свое превосходство, поэтесса обзавелась нетипичным аксессуаром — золотым лорнетом на цепочке, через который она оценивающе оглядывала сверху вниз любого незнакомца. Журналистка и политическая деятельница Ариадна Вильямс вспоминала: «…высоко откинув острый локоть, она поминутно подносила к близоруким глазам золотой лорнет и, прищурясь, через него рассматривала людей, как букашек, не заботясь о том, приятно ли им это или неприятно».

Любившая нарушать всевозможные табу, Гиппиус еще и курила, что для дамы в конце ХIХ века считалось выходящим за грани приличия. Она предпочитала делать это как можно заметнее, поэтому в ход шли ароматизированные сигареты с длинным мундштуком, который стал одним из главных ее аксессуаров до старости.

Самым ослепительным и скандальным украшением Гиппиус было большое ожерелье, состоящее из обручальных колец, которые ей присылали поклонники вместе с предложениями руки и сердца. Поэтесса носила их на своей груди как трофеи.

Нелепый макияж и образы

К старости Гиппиус сильно изменилась, утратила былой магнетизм и стала выглядеть странно. При выборе одежды вкус поэтессы все чаще ее подводил. Писательница Надежда Тэффи, подруга Гиппиус в последние годы ее жизни, оставила довольно мрачный и жалкий портрет пожилой поэтессы: «Гиппиус была очень худа, почти бестелесна. Огромные, когда-то рыжие волосы были странно закручены и притянуты сеткой. Щеки накрашены в ярко-розовый цвет. Косые, зеленоватые, плохо видящие глаза. Одевалась она очень странно... На шею натягивала розовую ленточку, за ухо перекидывала шнурок, на котором болтался у самой щеки монокль. Зимой она носила какие-то душегрейки, пелеринки, несколько штук сразу, одна на другой. Когда ей предлагали папироску, из этой груды мохнатых обверток быстро, словно язычок муравьеда, вытягивалась сухонькая ручка, цепко хватала ее и снова втягивалась».

Секретарь поэтессы Владимир Злобин тоже оценивал ее образ довольно строго: «Странное это было существо, словно с другой планеты. Порой она казалась нереальной, как это часто бывает при очень большой красоте или чрезмерном уродстве. Кирпичный румянец во всю щеку, крашенные рыжие волосы, имевшие вид парика… Одевалась она сложно: какие-то шали, меха — она вечно мерзла, — в которых она безнадежно путалась. Ее туалеты были не всегда удачны и не всегда приличествовали ее возрасту и званию. Она сама из себя делала пугало. Это производило тягостное впечатление, отталкивало».

В молодости Гиппиус полюбила обильно пудрить лицо, наносить сильно контрастирующие с бледным лицом яркие румяна и красить губы вызывающей алой помадой. В этом, как и во всем остальном, она оставалась верной себе до старости, несмотря на общественное непонимание.

Где одеться в стиле Гиппиус

За брючными костюмами, которые так любила Гиппиус, сегодня не обязательно отправляться в мужские бренды и пытаться подобрать размер, а потом еще и подгонять в ателье по росту или перешивать пуговицы. Женские бренды отлично справляются с задачей и шьют костюмы разного стиля — от оверсайза до ультимативной женственности. У петербургской марки Autentiments есть вариант с оверсайз-пиджаком, у модели говорящее название Gansta Girl, и прямыми брюками, которые бы точно пришлись по вкусу поэтессе. Блузка для создания образа «под Оскара Уайльда», кстати, тоже найдется. 

За «крылатыми» нарядами сегодня можно обратиться к молодой марке Rejo. Галя Глинская и Вероника Поваляева на спор открыли собственный бренд и начали свой путь в индустрии моды с пышных шуб из фатина и прозрачных леггинсов с крыльями бабочки — они бы прекрасно вписались в гардероб Зинаиды Гиппиус и ее образ «ангела». 

Идеальные обтягивающие платья — то, что любила поэтесса в определенный период своей жизни, — можно найти у Korobeynikov. Дизайнер умеет работать с трикотажем так, чтобы он не подчеркивал недостатков, а удивительным образом делал фигуру еще женственнее.

Любимый аксессуар поэтессы — золотой лорнет — сейчас найти было бы достаточно сложно, но пристально вглядываться в людей можно и в очках в тонкой золотой оправе. Лаконичные и стильные модели выпускают московская Cultura и питерские Radius 58. В них можно вставить оптические линзы или антибликовые для компьютера.

Еще один знаковый и скандальный аксессуар Гиппиус — огромное ожерелье с нанизанными на него обручальными кольцами от поклонников. Такое придется сделать самим, причем либо дождавшись определенного количества предложений руки и сердца, либо купив кольца (обручальные или нет — по желанию) и собрав украшение как конструктор.

Начало можно положить классическим обручальным кольцом ALROSA Diamonds, а дальше нанизать знаменитое кольцо-перевертыш Yes/No от Avgvst и переворачивать в зависимости от настроения, наивное с красным камнем от HTOY и лаконичное и тонкое от Qari Qris. Учитывая экстравагантный стиль поэтессы, набор колец от поклонников у нее, скорее всего, был очень разнообразным. А колье изначально дерзкое, как FIVE ELEMENTS у Rushev с подвесками, между которыми как раз разместить кольца или более лаконичный жемчужный чокер. 

Подготовили Алексей Черников и Анна Батурина