Ничего не знаю и ничего не хочу. Серьезный разговор о детской мотивации

Мы не раз уже обсуждали проблему мотивации у современных детей. И с одной стороны рассматривали, и с другой, и с третьей. Вроде бы все, что могла, я объяснила, разложила, проиллюстрировала историями из практики. Но ко мне на прием продолжают приходить взволнованные родители. Буквально каждый день по семье с одной и той же проблемой. Говорят одними и теми же словами. Тревожатся об одном и том же. Ощущают себя в одном и том же тупике, абсолютно, по видимости, не осознавая его устройства и генеза, не понимая его природы. Задают одни и те же вопросы. И далеко не всегда готовы услышать и принять ответы на них.

Что ж, давайте я еще раз попробую максимально четко изложить, как я, биолог и психолог, это вижу. Кто-то из читателей согласится, кто-то нет — нормальное дело. Но по крайней мере системный взгляд на данную проблему, основанный преимущественно на практическом опыте, существует, и родители могут его учитывать.

Для начала сформулирую обобщенный даже не столько запрос, сколько крик родительской души, который встречается с одинаковой частотой как на приеме в поликлинике, так и на онлайн-консультациях:

1. Ребенок практически перестал учиться, существенно съехал в успеваемости.
2. Ребенок вообще ничего не хочет делать — ни по дому, ни по учебе, бросил все кружки, в которых занимался.
3. У ребенка постоянно плохое настроение, все его достали, в первую очередь родители.
4. На вопросы о том, что ты собственно собираешься делать дальше — где учиться, работать, — ребенок либо не отвечает, либо говорит «не знаю», либо рассказывает совершенно нереалистичную чепуху, заставляющую сомневаться в умственных способностях чада.
5. Предельная эмоциональная лабильность — «он то плакал, то смеялся, то щетинился как еж…». Или, напротив, апатия — «делайте со мной что хотите, мне все равно».
6. Много говорит об одиночестве в толпе, бессмысленности жизни, нежелании жить и неврологических или даже психиатрических диагнозах применительно к себе самому — депрессия, социофобия и тому подобное.

Примерно так звучат проблемы, которые замечают родители. Интересно, что еще лет пять назад с подобным запросом ко мне на прием приходили по поводу подростков лет 14 (с пиком в 15–17 лет), а теперь все чаще приводят 11-летних и даже восьмилетних детей.

Как правило, в семье к этому моменту уже сформулирована гипотеза относительно ситуации. Основных гипотез три:

1. это подростковый кризис;
2. это все из-за телефона, в котором он сидит;
3. а может, у него и правда депрессия или что-нибудь такое? В интернете пишут…

Большинство родителей придерживаются пункта Б. Дети и подростки же пункт Б яростно отрицают, к пункту А лояльны, но чем дальше, тем чаще — с пространными рассказами о своих страданиях и цитатами из соответствующих статей «Википедии» — настаивают на пункте В.

От меня фактически требуют дифференциальный диагноз, то есть подтверждение какой-нибудь одной и отвержение остальных гипотез. А потом ждут ответа на следующие вопросы:

1. Как сделать так, чтобы он, наконец, понял, что это ему самому нужно учиться, и быстро, желательно до конца четверти, взялся за ум?
2. Как мне помочь моему ребенку стать счастливым?

Первый вопрос основной, второй, как правило, дополнительный или вовсе необязательный. Оба вопроса меня в значительной степени обескураживают, и ответов на них в сложившейся ситуации у меня нет. А что есть?

Есть отчетливое понимание, что ни одна из вышеприведенных гипотез к происходящему с ребенком/подростком/молодым взрослым отношения практически не имеет.

А что же это тогда такое? Скажу, как я это вижу. Попытаюсь быть максимально последовательной.

Современных городских детей и подростков с самого раннего детства растят с любовью и вниманием. Они привыкли считать себя, свои желания и проблемы абсолютной ценностью. С их желаниями всегда считались, их проблемы решали.

Одновременно с этим они плохо осознают, что люди, которые находятся прямо рядом с ними, — учителя, родители, сверстники — тоже живые и имеют чувства. Современным детям просто не приходилось в детстве «приспосабливаться», «подлизываться» и «угождать» другим, чтобы получить внимание и еще что-то значимое. Все это доставалось им «просто так». И в результате они не научились видеть того, кто рядом. Они плохо понимают, что личная дружба и межполовые отношения — это, в первую очередь, не про то, «что я могу получить», а про то, «что я могу дать». При этом абстрактные проблемы «дальних» сущностей — френдов в интернете, серых китов, глобального климата и прочего — могут их вполне серьезно волновать и занимать.

Однако человеческое детство конечно. Терпимость, готовность «принимать и понимать», внимание родителей и в целом «взрослого мира» тоже конечны. Рано или поздно любой ребенок сталкивается с тем, что ему сначала намекают, а потом и прямо говорят: пора взрослеть. А на вопрос, что это значит, отвечают: брать ответственность и заставлять себя делать неинтересное.

Тут в ребенке-подростке нарастает протест: я так не хочу, мы так не договаривались. Кстати, один из любимых мифов современных родителей: с детьми надо договариваться. Это именно миф, потому что договариваться можно только с равным. Дети и родители не равны друг другу практически по всем из возможных показателей.

Возникают конфликты, которые часто трактуют как наступление подросткового кризиса. Но это не он, подростковость заключается в сепарации. Дальше коммуникация между ребенком и родителями стремительно оскудевает и довольно быстро сводится к примитивной дидактике со стороны родителя и «огрызаниям» или игнору со стороны ребенка.

Контраст с ранним детством очень велик, и ребенок начинает подозревать, что либо «мир не ок», либо «он сам не ок», либо и то и другое сразу. Родители правильно оценивают тенденцию, пугаются «упущенных возможностей» и еще неизвестно чего и на разные лады транслируют ребенку мантру про дворника. Ребенок из этого понимает, что он не оправдал каких-то неопределенных родительских надежд и его будущее не просто тягостно и неинтересно, оно фактически уже не состоялось.

Дальше им правит страх и тревога, от которых он бежит куда возможно, а именно в виртуал. Там наступает временное облегчение. Причем даже за это временное облегчение он все время ощущает вину, ведь ему по десять раз на дню объясняют, что именно телефон делает его дебилом и мешает ему достичь неких сияющих вершин, для которых его с ранних лет, выбиваясь из сил, готовили родители.

В то же время подростка пугают экзаменами и все настойчивее пристают с вопросами о будущем. Значительная часть нормальных реалистичных планов вроде «я буду печь торты», «я буду водить поезда», «я буду работать в детском саду» у современного городского ребенка «из хорошей семьи» блокирована родителями изначально. Подобные варианты развития событий подростки даже рассмотреть как следует не могут, так как в условиях задано, что подобная судьба — это облом, поражение. А заявки типа «я буду блогером-миллионником» ядовито высмеиваются. Почему-то одобряемая большинством родителей странноватая перспектива «поступить в какой-нибудь институт» отступает все дальше по мере ухудшения успеваемости.

В этом месте процесса любой подросток с сохранным интеллектом путем несложной рефлексии понимает, что единственное, чего он на самом деле хочет от будущего, это не вырастать вообще, лежать в своей комнате на диване с телефоном и чтобы его никто не трогал. Родители, разумеется, с таким планом категорически не согласны. Единственная для подростка возможность в сложившихся обстоятельствах получить желаемое — заболеть, желательно хроническим, трудно диагностируемым недугом «по психической части».

Вот что у нас пока вырисовывается. Я готова к тому, что уважаемые читатели видят проблему совсем иначе. Поэтому прошу вас высказываться. Соберем мнения, гипотезы, наблюдения. Я их, конечно, опубликую в рубрике «Люди пишут письма». А потом продолжим разговор на эту важную тему — поговорим о том, как это профилактировать и что можно сделать, если в какой-то конкретной семье проблема уже существует: чадо уже лежит на диване, а вставать, учиться и даже становиться счастливым на устраивающий родителей лад, по видимости, совершенно не хочет.

Адрес для писем и мнений: [email protected]