«Орландо»: квир-опера в Вене

Пока любители оперы спорят, что в ней важнее — музыка, сюжет или режиссер, австрийский композитор Ольга Нойвирт предлагает нечто совершенно новое: мультимедийную полифоническую квир-оперу. Речь о премьере «Орландо» в Венской опере, этой цитадели жанра, где, кажется, ничто не предвещало подобных тектонических сдвигов и революционных решений. Но тем не менее именно там они и произошли.

Взрывное сочетание имени Вирджинии Вулф, автора знаменитого романа, и названия легендарного бренда COMME des GARCONS, отвечающего за костюмы для постановки, привлекло в столицу Австрии и модный интернациональный десант, и борцов за исчезновение гендерных различий. Если первые явно не были разочарованы, то вторые получили не совсем то, что ожидали. Композитора, дирижера Маттиаса Пинчера и режиссера Полли Грехем интересовали не столько гендерные, сколько социальные проблемы.

Фото: Wiener Staatsoper/Michael Pöhn

Фото: Wiener Staatsoper/Michael Pöhn

Фото: Wiener Staatsoper/Michael Pöhn

Фото: Wiener Staatsoper/Michael Pöhn

Как известно, Орландо — это герой, путешествующий через разные эпохи и с легкостью меняющий свой пол. В романе мы знакомимся с ним, когда он юный английский аристократ при дворе Елизаветы I, а расстаемся с 36-летней женщиной, ведущей авто в 1928 году. Единственное, что проходит сквозь все времена и пространства, — это поэма «Дуб», которую пишет Орландо. Проекция этого прекрасного дерева, то полного листьев, то укрытого снегом, периодически возникает на одном из вертикальных занавесов (всего их, кажется, восемь, и наблюдать за постоянно меняющимися на них изображениями очень интересно). В романе Вулф сильны автобиографические мотивы — ее страстная увлеченность личностью писательницы Виты Сэквилл-Уэст. Но в Венской опере перед нами прежде всего квир-произведение (если понимать этот термин как определение чего-то необычного, опровергающего любую норму). Да и что считать нормой сегодня, особенно в отношениях полов? Об этом же писала и Вулф: «Орландо стал женщиной — это невозможно отрицать. Но во всем остальном никаких решительных перемен в Орландо не произошло. Перемена пола, изменив судьбу, ничуть не изменила личности».

Личность, человеческая идентичность — вот ключевые понятия для новой оперы. Именно поэтому авторы дописали историю героини (или героя, неважно), доведя ее до наших дней, захватив и Вторую мировую войну, и даже войну в Ираке, на которой погибает ее возлюбленный Шелмердин, военный фотограф. Придумав ребенка Орландо — небинарного гендера, — который уверен только в одном: главное — это иметь мужество быть тем, кем ты являешься на самом деле, и никогда не подчиняться грубой силе. Отсюда и финальная реплика спектакля, которую произносит рассказчик: «Я буду продолжать, потому что никто не имеет права повиноваться. Мои надежды исчезают, но моя ярость остается». 

Фото: Wiener Staatsoper/Michael Pöhn

Фото: Wiener Staatsoper/Michael Pöhn

Фото: Wiener Staatsoper/Michael Pöhn

Фото: Wiener Staatsoper/Michael Pöhn

Ольга Нойвирт признается, что эмоциям она предпочитает мистерию и абсурд, которые лучше помогают понять действительность. Ее любимые авторы — Сьюзен Зонтаг, Эльфрида Елинек и Вирджиния Вулф, ее целью в Вене было создание некоего гибрида «большой оперы», включающего современную музыку, моду, литературу и все доступные на сегодняшний день digital-ресурсы. В новом спектакле рядом с классическими оперными исполнителями поет, например, знаменитый артист кабаре Джастин Вивиан Бонд, перекочевавший на венскую сцену прямо из манхэттенского Joe’s Pub (он играет ребенка Орландо). Венский оркестр пополнился саксофоном, электрогитарой, синтезаторами и многочисленными перкуссионными инструментами, включая китайский и японский гонги, тамтамы и много чего еще. Электронной обработке подвергаются не только отдельные инструменты, но и голоса: так авторы стремятся передать андрогинность в звуке. И конечно, особую надмирность происходящему придают костюмы Реи Кавакубо, создательницы COMME des GARCONS. На премьеру ее многочисленные поклонники надели фирменные пышные юбки и платья и блузки с огромными буфами на рукавах, превратив фойе Венской оперы в модное дефиле.

Удивительно, но Рея Кавакубо стала придумывать наряды унисекс еще в начале 80-х, когда границы между полами были прочерчены куда более определенно, чем сейчас. Она всех — и девочек в том числе — призывала одеваться как ее космические мальчики, закутанные с ног до головы во что-то эфемерно-прекрасное. По телам моделей струились многочисленные воланы и оборки, пышные юбки и брюки поражали объемом и асимметрией, головы обволакивали капюшоны и тюрбаны. В этой одежде была тайна и возможность для ее обладателей скрыть самое интимное и сокровенное: страхи, вожделения, пол, наконец. Не ошибусь, если скажу, что именно имя Кавакубо привлекло в Вену немалую часть зрителей — и они с восторгом разглядывали пышные красочные костюмы Елизаветы и Орландо-женщины, стильные черно-белые одеяния Орландо-мужчины, лепестковый наряд Саши, кожано-газовый прикид кабаретного исполнителя. Добавьте еще яркие пародийные одеяния поэтов и докторов и цветовые пятна многочисленных хоров.

Фото: Wiener Staatsoper/Michael Pöhn

Фото: Wiener Staatsoper/Michael Pöhn

Фото: Wiener Staatsoper/Michael Pöhn

Здесь кроется некоторое противоречие: «Орландо» небезосновательно претендует на интеллектуальную элитарность, абстрагируется от эмоций, обращаясь к истокам — античности и классицизму, выстраивает сложную постановочную и музыкальную конструкцию, но при этом использует то, от чего, казалось, бежит: enternainment. Иначе нельзя объяснить присутствие здесь COMME des GARCONS и Джастина Вивиана Бонда. Да и эмоции прорываются все-таки в некоторых (лучших, на мой вкус) сценах: в финале первого акта, когда детский хор поет бесконечное рождественское Thanks — а нам рассказывают о насилии над детьми. Или в эпизоде, посвященном Первой мировой войне: Орландо в роскошном красно-черном платье, с розами в руках, стоит на авансцене, а на огромный экран проецируется бесконечный ряд имен погибших и пропавших без вести.

Второй акт Ольга Нойвирт сделала открыто публицистическим, в полном соответствии с высказыванием еще одного своего кумира — Симоны де Бовуар: «Не забывайте, что политические, экономические и религиозные кризисы ставят под сомнение права женщин. Эти права — ваши, никогда не поступайтесь ими». Тут появляются и нищие кассирши супермаркетов, через руки которых проходят огромные деньги, и фашиствующие группы людей, утверждающих свое национальное и прочее превосходство, и поклонники рокеров, разве что Греты Тунберг не хватает.

Увы, зал скучает, и никакие постановочные ухищрения вроде циркового полета под колосниками мальчика Путти положение не спасают.

У первого за всю историю Венской оперы композитора-женщины богатый послужной список и интересные перспективы: в мае следующего года в Нью-Йорке состоится мировая премьера ее нового сочинения для филармонического оркестра, контртенора и детского хора. Ее «Орландо», сделанный вместе с высокопрофессиональной командой таких же энтузиастов, смело раздвинул не только временные, пространственные и гендерные границы, но и границы оперного жанра как такового. Осталось только дождаться восторгов и потрясений внутри этой новой сценической реальности — если они там в принципе возможны, конечно.