«Возвращение»-2020: слышать, любить, жить
Объясняться в любви к фестивалю «Возвращение» легко и приятно. Я это делаю не первый раз и, конечно, рискую повториться. Тем не менее анализировать любовь — самое сложное занятие на свете. За что любишь? За редкую музыку, которая здесь звучит? Да, наверное. Хотя кого сегодня удивишь сложной и затейливо составленной программой? За поразительную слаженность всех ансамблей и дуэтов? И это можно при желании найти на других московских концертных площадках, хотя, может быть, не в таком количестве и не такого отменного качества. За атмосферу в зале и на сцене? О, да, она удивительная! Нигде такой нет. Атмосфера школьного выпускного вечера, где все друг друга знают, все свои. Музыка как диалог, как разговор, который не прекращается, как обмен энергией нежности, приязни, доброты. Сами исполняемые произведения могут быть сколько угодно печальными и даже трагическими. Атмосфера в зале — никогда. Всегда праздник, всегда одно нескончаемое объятие, растянувшееся на четыре фестивальных дня. Наверное, за это я люблю «Возвращение» больше всего.
Не знаю, входило ли это в маркетинговые расчеты создателей фестиваля Романа Минца и Дмитрия Булгакова 23 года назад (да и были ли эти расчеты), но время для проведения было выбрано гениально. Самое начало января, когда жажда отдыха и развлечений идет на убыль, новогодние салаты доедены, елка еще не осыпалась, но она уже не главная героиня, пора приниматься за дела, а тут вдруг такой роскошный подарок напоследок и в преддверии будней.
Четыре дня великолепной музыки, четыре дня встреч, которых ждешь целый год. И каждый раз новая тема, новые сюжеты, новые имена. Символично, что темой первого дня станет «Страна глухих». Первая ассоциация — Людвиг ван Бетховен, чье 250-летие в этом году отмечается с невероятной помпой и торжественностью. Даже те, кто никогда не слышал его музыку, знают, что великий композитор под конец жизни совсем оглох. Аналогичные проблемы с исчезающим слухом были не только у него. Они постигли и англичанина Ульяма Бойса, выдающегося композитора ХVIII века, который занимает в музыкальной табеле о рангах место где-то рядом с Генделем. И замечательного чеха Бедржиха Сметану, пережившего глубочайшую депрессию, когда стало ясно, что процесс необратим. И немца Феликса Дрезеке, в детском возрасте перенесшего тяжелейший отит, приведший в зрелые годы к полной глухоте. И Ральфа Воан-Уильямса, получившего травму слуховых органов на Первой мировой войне из-за непрерывных орудийных залпов и ружейных выстрелов. За каждым из их произведений скрывается своя биографическая драма. И великого француза Габриэля Форе, стоически переносившего свой неизлечимый недуг. За год до смерти он сочинил знаменитое фортепианное трио, где прозвучит цитата из оперы «Паяцы». Композитор продолжил фразу «Смейся, паяц» из арии Канио, услышав в ней всю боль и отчаянье художника, бросающего вызов судьбе, времени, старости. Вообще драму «скорбного безмолвия», заявленную на фестивале, можно трактовать и шире: музыка как попытка сопротивления, как стремление выжить, как неубиваемая потребность «слышать» мир, хотя бы когда ты глядишь только на нотные знаки в абсолютной, глухой тишине. Великолепный концепт, поддержанный прекрасным исполнением.
