Режиссер Антон Коломеец: Жизнь не чистая драматургия с причинно-следственными связями

После премьеры «Света» вы сказали журналистам, что сюжет фильма не основан на личных воспоминаниях, но образ 1980-х вам помогла собрать мама. Каково это было — создавать кино про взрослую героиню и про эпоху, которую вы сами толком не помните?

«Свет» действительно не основан на моем опыте. Мне кажется, что режиссеры рассказывают о себе посредством чужих историй. Было бы странно, если бы я делал кино про себя. 

Многим это совсем не мешает: от Вуди Аллена до Нанни Моретти. 

Не думаю, что моя жизнь настолько интересна. В работе со «Светом» у меня вначале не было понимания, что я хочу рассказать. Все происходило постепенно: долго писал и переписывал, словно сшивал лоскутное одеяло. Объединить разрозненные сцены помогли рассказы мамы о ее подруге молодости, по которой она всегда скучала. Мамина драма стала мне близкой, поэтому я просил родителей делиться со мной всеми воспоминаниями, связанными с той подругой, временем и молодостью. Из них я уже что-то выбирал, придумывал и в итоге сложил свою историю.

Главная героиня вашего фильма  — взрослая женщина, мать и дочь. Как и откуда вы черпали вдохновение для этого образа?

Тоже от матери: персонаж Татьяны Сергеевны (Елена Яковлева) наделен моими впечатлениями от нее. Татьяна, как и моя мама, работает в социальной службе в крупном провинциальном городе и даже живет в похожей квартире. 

Тем не менее история в «Свете» носит скорее универсальный характер. Я хотел создать персонажа, который знаком всем и похож на наших знакомых и родственников. Женщина в пуховике и простой шапке, идущая по заснеженным улицам. Издалека вроде все понятно и ничего сложного, в таком человеке быть не может глубины — но чем ближе мы подходим к нему, тем больше его внутренний мир становится не таким однозначным. Татьяна не просто тетка, готовящая оливье и смотрящая шоу «Голос», у нее есть свое понимание судьбы и есть чувства, в которых она порой не может разобраться. Она не совершает великих поступков, у нее нет особых талантов, но ее жизнь имеет такое же значение, как и жизнь Гагарина, например.

У героини вашего дебютного фильма «Ваш репетитор» (2018)  и Татьяны из «Света» похожие прически. Это просто совпадение или поиск среднестатистической женщины?

Скорее совпадение. С другой стороны, мне нравятся блондинки, для них легче придумывать истории. Брюнетки основательнее и тяжелее для восприятия.

Как получилось, что звездная Елена Яковлева снялась у вас в картине?

Когда я писал первый набросок сценария, представлял и искал, кто бы мог сыграть главную героиню. В какой-то момент остановился на Елене, стал пересматривать ее интервью и работы и понял, что не хочу никого больше рассматривать на роль. Меня поразила ее игра в комедии «Самый лучший день» (2015) Жоры Крыжовникова: получилось смешно, но очень правдиво и трогательно. Мне нужна была именно такая героиня — немного нелепая, близкая каждому, но со внутренним драматизмом. Как человек с театральным прошлым, я полностью доверился ее огромному опыту в театре «Современник» и способности сочетать целый спектр разнообразных эмоций. Мы с продюсером Анной Шалашиной выслали сценарий агенту Яковлевой, потом лично познакомились с ней, и она довольно быстро согласилась. Немного боялся вначале работать, потому что я начинающий, а она звезда. Но это было напрасно. Елена была очень профессиональна, внимательна и деликатна.

«Свет» вы снимали в Мурманске. Чтобы избежать слишком известных и наполненных смыслами московских пейзажей?

Моя история точно происходит не в Москве. Хотя конкретика в данном случае не важна, ментально это крупный сибирский город, я представлял Новосибирск. Мы хотели снимать там, но везти туда технику и людей оказалось слишком далеко и дорого. Мурманск же значительно ближе, там часто снимают кино, развита местная кинокомиссия, и атмосфера зимнего города совпадала с нашими творческими задачами.

Мне хотелось бы, чтобы кинокарта России была чуть шире, чем Москва и Санкт-Петербург: все уже немного устали от событий в пределах Садового кольца и странных персонажей. Люди, живущие в центре Садового, — с другими, особыми законами, а я искал чего-то обыденного. Сам родился в Якутии, потом переехал в Новосибирск, поэтому для меня более понятна тихая, спокойная, уютная, запорошенная сибирским снегом жизнь.

Вы также упомянули, что любите Педро Альмодовара, но не ориентировались на него или кого-то другого в работе. Ваше кино выглядит как взрослое, сформировавшееся, словно за вашими плечами не один полнометражный дебют, а много успешных работ. Как вы создавали собственный стиль? 

Мне кажется, у меня нет стиля, и оценивать себя со стороны не могу. Если смотреть условного Альмодовара или Ханеке, со второго кадра можно их узнать. У меня нет ничего особенного или запоминающегося в форме или визуальном ряде. Кино, по-моему, формируется на подготовительном этапе в зависимости от содержания, оно диктует выбор всевозможных средств. Не хотелось бы, чтобы меня, как режиссера, было видно в фильме. Кино я не для себя снимал, а для зрителя.

Если говорить о влияниях, то, наверно, любому режиссеру сложно сказать, из чего он вырос. Мне сейчас кино Педро Альмодовара не так близко, как раньше, а вот «Любовь» (2012) Михаэля Ханеке теперь считаю идеальным произведением. После такой работы я бы не стал ничего снимать. Также поразил Кшиштоф Кесьлёвский с его «Декалогом» (1989) и «Двойной жизнью Вероники» (1991). Трижды пересматривал «Еще один год» (2010) Майка Ли, он — мой режиссер. Илья Авербах — мой личный герой. Вот так я сформировался, наверное: что-то оттуда, что-то отсюда взял. 

Говоря дальше о великих режиссерах: мексиканец Карлос Рейгадас, известный долгими философскими лентами, избегает музыки даже во время титров и оставляет лишь ту, что звучит в кадре. Осознанно ли вы почти полностью отказались от использования саундтрека в «Свете»?

В моем дебюте «Ваш репетитор» звучит все, что только можно. В «Свете» я сразу понял, что музыки должно быть значительно меньше. В центре фильма — квартиры, офисы, улицы, все максимально сосредоточено на быте, ничего не должно от него отвлекать. Поэтому у меня проезды камеры есть только в начале и конце, мы с командой избегали любой поэтизации происходящего на экране, стараясь переключить внимание зрителей на жизнь героев.

На самом деле, интересно, если кажется, что музыки почти нет. В действительности ее достаточно. Внутрикадровая — песни под гитару, на проигрывателе, во время дискотеки и так далее. Оригинальная музыка возникает только на тридцатой минуте, и с этого момента уже чаще появляется в сценах, так как история становится многослойной. Само музыкальное решение — аскетично, главным инструментом выбрана гитара, для меня почти бытовой музыкальный инструмент. Нет никаких скрипок и виолончелей. Саундтрек написал Савва Розанов из группы «Синекдоха Монток», он делал музыку к обоим моим фильмам. Савва — очень интересный, тонкий музыкант, я очень доволен результатом.

Сейчас выходит довольно много дедраматизированного, очень тихого и спокойного кино о прощании и переживании гибели родителей. В России эту тему ярко раскрыли картины «Время года зима» (2022) или «Край надломленной луны» (2023), а за границей — хит «Солнце мое» (2023).

Профессионалы могут делать такие обобщения и проводить параллели, я занимаюсь только своим делом, не пытаясь выйти из своей колеи или встроиться куда-то. Разговор с родителями — действительно важная тема сейчас, но я начал писать этот сценарий лет пять назад, поэтому у меня не было ощущения какой-либо тенденции.

Хотя ваше кино очень печальное и посвящено смерти, в нем все же есть свет. Где он?

Не знаю. Не хочется уходить в патетику и поэтику. Свет — некая, пронизывающая жизнь субстанция, она внутри и снаружи. Татьяна, которая вспоминает подругу молодости, думает и отчасти чувствует, что свет ушел, что осталась только печаль. Но потом мы видим, что ее жизнь все-таки удалась, как бы Таня в юности ни боялась будущего. Из всех этих ошибок и несбывшихся мечтаний сложилась ее судьба, как таинственная мерцающая ткань. Как у Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…» Вот и жизнь — не чистая драматургия с причинно-следственными связями.

Беседовал Дмитрий Елагин