Никита Подгорнов

Продолжаем по средам говорить про аборты. Почему они случаются, и что нам с этим делать

По средам на несколько недель будет цикл про аборты.

Наших женщин в возрасте постоянно сравнивают с европейками. Мол, те на Западе стареют красивыми и подтянутыми, а наши все ужас и мрак. Идешь по Парижу или Милану, а там все светятся молодостью и ухоженностью, а в России приходится отводить глаза от этих понурых лиц.

У большинства моих знакомых и друзей нет «своего угла». Этого сакрального для нашей страны понятия – личной жилплощади. Ведь квартира или дом – это же важнейший атрибут успешного человека. Главенствующий показатель достатка и главная цель в жизни. Без «своего угла» и мужик не мужик, да и женщина не женщина. Где одному быть хозяином, а второй хозяйкой?

У нас все очень сложно. Русские – очень сложная нация. Причем это не многогранность, это не прогрессивность, это даже не многослойная традиционность. Это тупо усложненная до нельзя простота. Сложность на ровном месте. Сложность ради… вот ради чего она и хотелось бы разобраться.

 

Я недавно наткнулся на пост, который расшарили десятки людей в моей ленте. С воодушевлением расшарили. На нем была африканская женщина с автоматом на перевес и маленьким ребенком под рукой, который пил молоко из её груди. И под фотографией был текст, который нельзя охарактеризовать иначе, как материнский-фашизм. Серьезно. Там мрак. «Мать – это всё». «Только мать!». «За своего ребенка не стыдно перегрызть глотку». И риторика в духе лучших речей пропаганды, когда берется единичный случай и под него подводится обобщающая черта. 

Ничего особенного не случилось. Серьезно. $250 тысяч и 50 бутылок «Арман де Бриньяк» - это норм. Богатые ребятки отдыхают, вот и всё. Так было и так будет. Каждый weekend в Москве, в Монте-Карло, в Ницце, в Париже, в Лондоне, в Нью-Йорке русские тратят сотни тысяч долларов на подобные вечеринки. Мамаев и Кокорин – это не исключение, а тренд. Большие деньги русских. Много больших денег.

               

Одно из самых нерушимых прав человека – это право на жизнь. Человек может быть несвободен. Над ним может довлеть диктатура и произвол. Человек может быть лишен прав на медицину, образование, культуру. Но у него все равно остается шанс на выживание. У него остается право на жизнь.