Григорий Ревзин
В комментариях из России, из ленты fb и СМИ, мне (возможно в силу ограниченности моего информационного пузыря) слышится внятное разочарование. Слишком чистые, слишком мирные, слишком про креатив, слишком про Европу. А надо бы ОМОН в расход, ЦИК в расход, Лукашенко к чертовой матери, сына Колю в трудовой лагерь. Прямо бросается в глаза контраст между нашей жаждой брутальности и их какой-то даже элегантностью, благожелательностью и аристократичностью. Они ведь и интервью на площади дают будто на светском приеме общаются. Даже их плакаты, которые как раз в силу остроумия перепощиваются стотысячными тиражами и в этом смысле отлично выполняют свою роль, нас как-то не восхищают, а скорее раздражают – что вы этим добьетесь, козлы непротивления?
О Кемерово сказать нечего, тут можно только в ужасе молчать и соболезновать. Но хочу сказать о торговых центрах. Я в свое время вышел из состава градсовета Москвы потому что мы там все время вынуждены были согласовывать торговые центры. Это очень специфический формат.
Возможно где-то в комментах к газете «Московская перспектива» или на просторах блогосферпропа гранитные тротуары для пешеходов, деревья на улицах, новые светильники, велосипедные дорожки, нынешнее украшение центра к Пасхе, а до того к Рождеству и т.д. вызывают массовое восхищение. К сожалению, эти источники мне недоступны. Я читаю комменты своих друзей по фейсбуку и те СМИ, которые лично мне кажутся порядочными, и отмечаю полнейшее единодушие. Сложился консенсус ненависти к благоустройству.
Павильоны у Чистых Прудов и Кропоткинской (думаю, что и все остальные тоже, но точно не знаю). Есть юридический аспект, и если бы у нас было какое-нибудь уважение к суду, то вопрос должен был бы решаться именно там. Обе станции -- памятники архитектуры, строить рядом с ними категорически нельзя, так что разрешений на капитальное строительство там быть не могло по определению, по статусу это временные сооружения (20 лет). Они появились в начале 90-х, неоднократно перестраивались, но разрешения, полагаю, действовали те же самые, от 90-х -- срок вышел. Их можно продлять, можно нет -- это на усмотрение префектур. Не совсем понимаю, как это согласуется с правом собственности, но думаю, что если у меня, скажем, право собственности на автомобиль, а у него закончился срок срок существования, то право прекращается. Никто, вероятно, не помнит, но в тот момент, когда эти сооружения появлялись у станций метро, все возмущались ничуть не меньше, чем теперь -- портились наши лучшие станции.
Если искать в 2016 году что-то хорошее, то на мой вкус находится только Александр Аузан. Остальным пророкам впереди видится тихая гниль. В те давние годы, когда нефть была больше ста за баррель, считалось самоочевидным, что стоит ей упасть, режим падет вослед, откроется новый дивный мир, и свобода нас встретит радостно у входа. Намечалось тогда живое движение жизни, но когда она-таки упала, настроения изменились и теперь не то. Никто не проснется, исполненный сил. Георгий Иванов когда-то заметил по аналогичному поводу
Прочитал Георгия Мирского про то, как Владимир Путин ошибся насчет того, что ИГИЛ – следствие, а в основе всего лежит контрабанда нефти, и сначала расстроился. Не из-за самой ошибки, а из-за образа мыслей, приведшего к заблуждением. Людям часто свойственно думать, что идеалистические соображения – убеждения, взгляды, вера – это все камуфляж для прикрытия материального интереса, и в особенности так свойственно думать людям, воспитанным в духе рваческого марксизма. Но все ж таки где-где, а в ИГИЛе можно было предположить наличие каких-то мотиваций, кроме меркантильных. Но нет, и этим Владимир Владимирович отказал в наличие каких-либо убеждений – сунниты, шииты, алавиты, все муть, нечего и разбираться, а в основе всего – нефть, воровство, мир голого чистогана.
Прочел книжку Михаил Зыгарь «Вся кремлевская рать». Всем советую, для людей, интересующихся политикой в России -- захватывающее чтение. Без гнева и пристрастия в лучшем смысле – когда у человека есть и пристрастие, и гнев, но он умеет держать их в узде. Повествование очень знающее, психологически точное, с прекрасным балансом многомерности логик и одновременно экономности мысли, отсечения ненужных для чисто политической истории уровней исторического процесса. Так почти на всем протяжении путинской истории -- за исключением, последнего периода, когда война в Украине и убийство Немцова непропорционально по сравнению с предшествующим временем увлекают автора шорохом мелких информационных шумов. Все же Зыгарь, хоть и очень держит в себя в руках, но прирожденный журналист, а не историк, и эмоционально современность его захватывает плотней, чем события 15-летней давности.
Сегодня днем мне позвонила Анна Новикова, сотрудник Министерства культуры, начальник отдела департамента государственной поддержки искусства, и сказала, что у нее для меня неприятные новости: министр культуры Мединский уволил меня с поста комиссара Российского павильона Венецианской биеннале. Честно говоря, я этому даже обрадовался, потому что формально Мединский был моим начальником, что, конечно, само по себе абсурдно: где я со своими политическими убеждениями, а где Мединский с его заметками «Россия не Европа». Я даже удивлен, что он не сделал этого раньше, — ведь я был назначен предыдущим министром культуры Авдеевым, и когда Мединскому были поданы списки сотрудников, он совершенно неожиданно меня переутвердил на этот пост — наверное, сказались две медали за предыдущие биеннале; хотя, по идее, он должен был проверить меня на идеологическую совместимость с ним. Ну вот теперь проверил и решил, что я ему не подхожу — наношу урон имиджу России.
Генеральный директор холдинга Дмитрий Сергеев сообщил, что сейчас у телеканала нет возможности выйти на самоокупаемость, поэтому его необходимо закрыть.
«Газета.ру» сообщила, что я отказался входить в комитет Кудрина. Я не отказывался. Я туда не дошел не по идейным соображениям, а по бытовым. Вчера ночью я узнал, что сегодня будет заседание, а у меня уже был забит график.
Алексей Кудрин отметил, что комитет создавался не для того, чтобы послужить основой для будущей партии. Он также сказал, что созданная организация будет активно участвовать в общественно-политической жизни страны. Комитет гражданских инициатив, по словам Кудрина, будет получать средства на существование от российского бизнеса. Деньги из-за рубежа браться не будут.
Этот текст я готовил по просьбе Елены Гонсалес для книги, посвященной памяти Давида Саркисяна. Я собрал свои статьи о нем, которые писал, пока он был жив, и решил вспомнить обстоятельства, в которых они писались. К сожалению, текст получился длинным, и Елена не нашла возможным его опубликовать. Давид умер в Рождество, 7 числа. Может, сегодня кто-нибудь захочет его вспомнить.
Сегодня прошел несанкционированный митинг в защиту Сергея Удальцова. У Тверского суда собралось около двухсот человек во главе с оппозиционерами Алексем Навальным, Ильей Яшиным, Гарри Каспаровым и депутатом Госдумы от «Справедливой России» Ильей Пономаревым. Активисты подали жалобу на административный арест Удальцова 27 декабря, которую суд рассмотрит завтра. Они также призвали всех прийти к суду завтра и 29 декабря, на митинг «За свободу и жизнь Удальцова и всех политзаключенных», заявку на который уже подал Илья Пономарев.
Я о дирижере Аркадьеве. О Мише Аркадьеве, с которым я дружу 25 лет. Сегодня с утра слушал разговор Матвея Ганапольского с ним и с художественным руководителем филармонии во Владивостоке Татьяной Сергеевой. И так на себя разозлился, что, как говориться, не могу молчать. Миша Аркадьев был аккомпаниатором у Дмитрия Хворостовского. Массу концертов с ним сыграл, записал несколько дисков, и очень хорошо жил. Настолько, что даже когда-то дал мне денег на издание моей первой книги. Просто подарил. Ну вот, жил бы себе и дальше, но у него идеи о том, что надо служить людям. И он это все бросил и уехал дирижером в провинцию. Не в Германию, где у него был собственный фестиваль на острове Зюльт, а в Волгоград. Три года он там бедствовал, все пытался как-то поднять там оркестр. В конце концов, этот оркестр там закрыли. Он вернулся в Москву, я ему говорил – Миша, в Германию, в Англию, во Францию – куда угодно. Тогда как раз во Франции были концерты его сочинений – он еще композитор. Пресса была, мог пристроиться. Или просто сиди в Москве и занимайся наукой (он еще музыковед, доктор наук, между прочим). Нет, поехал во Владивосток. Он там жил на тысячу долларов в месяц – с Хворостовским он за день больше зарабатывал. Он там вертелся как белка в колесе. Притащил в этот Владивосток, будь он неладен, десятки разных знаменитостей с концертами. Оркестр у него заиграл так, что уму непостижимо, как это может быть в провинциальном оркестре, который давно жить отчаялся (там зарплата музыканта – 800 долларов в месяц). Он еще каких-то спонсоров находил, чтобы купить инструменты для оркестра. Государственного оркестра, между прочим. У него там южные корейцы стали приезжать играть в его оркестре – стажироваться. Он еще ездил по провинциальным школам Сибири, давал мастер-классы для школьных учителей музыки. У него в Карнеги-холл концерты были, в Ла Фениче – он в деревенских школах в Сибири давал мастер-классы для школьных учителей музыки. По 1 доллару в час ему это оплачивали, пять мастер-классов в день, специальная программа министерства образования. Ну ненормальный, ну что еще скажешь. Потом он вступил в эту самую «Солидарность». Я не знаю, в этом Владивостоке есть еще хоть один член «Солидарности», или он там один солидаризировался. Он – гениальный музыкант. Я ему говорю: Миша, ты гениальный музыкант, нафига тебе это надо? Какая солидарность, с кем? Нет, говорит, ты не понимаешь, нельзя так, надо что-то делать. Ага. Во Владивостоке. Где губернатор Сергей Дарькин строит мост на остров Русский. Две недели назад Союз композиторов весь вступил в народный фронт. Поголовно. И Миша мне прислал письмо о том, что он выходит из Союза композиторов. Я, дескать, выхожу из Союза, позор и мерзость. С припиской «срочно опубликуй». Я работаю в «Коммерсанте», и он считал, что я должен это опубликовать, тем более что там начинался скандал с Союзом архитекторов. Мне это опубликовать было нетрудно. Но ведь я понимал, чем это кончится. Я ему написал: «Ты с ума сошел! Ты ж не архитектор, ты же государственным оркестром руководишь! Ты что, не понимаешь, что это за страна? Они тебя сожрут в этом Владивостоке, и никто не заметит. Ты же жизнь кладешь на этот оркестр, и вот так все псу под хвост!». Он говорит – ты не понимаешь, никто мне ничего не сделает, у меня люди рыдают на концертах. Ага. Крокодиловы слезы это называется. Я отказался публиковать. А он взял и послал Льву Рубинштейну в «Грани». И там опубликовали. Я думаю, талантливых людей мало, их надо беречь. А Лев Семенович – он сам талант, поэтому ничего особенного в факте таланта не видит. Он считает, если человек решился на поступок, не надо ему мешать. Не надо. Я себя каким-то премудрым пескарем чувствую. Вот ровно все, что я думал – ровно так и случилось. Две недели не прошло, как его и уволили. Владивосток не возмутился, Союз композиторов тоже. Ну а что вы хотите? Солидарности? Он и в Союзе, и во Владивостоке один член «Солидарности». Остальные люди как люди. Блин, ну спасибо-то сказать можно? Я слушал, как сегодня Миша из Владивостока говорил, что у него все в порядке. Черт, ну понятно, он же не может сказать про себя: «Я подвижник. Я бросил деньги и карьеру, чтобы сделать что-то хорошее. Я поднял оркестр, я езжу по деревням, потому что эти школьные учителя музыки – вы представляете себе, как они живут? И я не могу в «Народный фронт». Потому что все, ради чего я живу, это не про «Народный фронт», а про другое». У Высоцкого была песня «Мой друг уехал в Магадан, снимите шляпу». Я это все могу по него сказать, а он-то не может. Нет, он просто говорит: «У меня все в порядке. На конкурс подавать не буду». Они там конкурс объявили на его место, и говорят, он может подавать, если хочет. Ну потому что пресс-секретарь Путина Песков заявил, что увольнение дирижера Аркадьева никак не связано с его письмом про «Народный фронт». Все честно – кто хочешь может подавать на конкурс на его место, и он тоже может подавать. Ну ладно, это понятно. Политики. Но там выступает художественный руководитель этой филармонии, Татьяна Сергеева зовут. «Я, – говорит – не удовлетворена его работой. Он, – говорит, – не представил план работы на следующий год, и часто отсутствует». А я знаю, как он отсутствует – они ему столько платят, что денег на билет в Москву ему не хватает. Один раз за год уезжал – у него были концерты в Германии, так он у меня денег на билеты одалживал. Нет, понимаешь, часто отсутствует. Москвич, не наш. Что ж такого не пнуть? Что у него концерты по миру, что он доктор наук – это я не знаю. А вот я, Таня Сергеева, тоже образование имею, и скажу, не удовлетворенная я его работой. Сколько он палкой ни махал, a я все равно неудовлетворенная. Нет, ну ясно, сделать она ничего не может. Но спасибо сказать – тоже нет? Я дико злюсь на себя, что я его не остановил. Он гений, но он идиот. Какая солидарность?! Не в Путине дело. Остальные сволочи.