Вадим Рутковский: Леопард готовится к прыжку: любовь, смертники и «Хамелеон» оккупируют Швейцарию

Ретроспектива Джорджа Кьюкора

Кадр из фильма «Что любовь»

Кадр из фильма «Большие волны»

Кадр из фильма «Виджай и я»

Город Локарно, кантон Тичино, озеро Лаго Маджоре — географические названия, которые приятно произносить. По моему твердому убеждению, это пространство в итальянской Швейцарии — реальный рай на Земле, единственная из известных мне точек на планете, откуда мучительно возвращаться домой. И кинофестиваль в Локарно — лучший из существующих; когда вокруг такие озера и горы, не важно даже, что за кино показывают. А кино там, как правило, интереснейшее, и леопард — символ фестиваля — издает определенно одобрительный рык.

Три года старейший (Локарно — одногодка Канна) смотр авторского кино курировал француз Оливье Пер, провоцировавший буржуазную публику сексом и насилием в 2010 году, политикой — в 2011-м и фильмами на стыке с видеоартом — в 2012-м. Консервативная местная пресса возмущалась, но залы (а они в Локарно гигантские, основной конкурс, например, показывают в аудитории FEVI на 3500 мест) не пустовали, и прошлым летом контракт с Пером был продлен еще минимум на три года. Но уже после подписания Оливье принял другое предложение — и стал крупным чиновником на родине, в компании ARTE France. Его пост перешел к швейцарцу Карло Шатриану, ведавшему в команде Пера ретроспективами.

Кстати, ретроспективы в Локарно выдающиеся, никакие «почти весь Бертолуччи», как было в этом году на ММКФ, здесь невозможны: фильмографии избранных режиссеров представляются целиком, с самыми редкими редкостями, раздобытыми в архивах синематек. Четвертый год подряд фестиваль разрабатывает больших голливудских мастеров: следом за Любичем, Миннелли и Премингером настал черед 36 фильмов Джорджа Кьюкора.

Кадр из фильма «Неправильные копы»

Кадр из фильма «История моей смерти»

Кадр из фильма «Выставка»

Кадр из фильма «Чувственное воспитание»

На том же ММКФ многие предпочитают премьерам ретроспективы — и этих людей отчасти можно понять. В Локарно премьерами манкировать глупо. Выбор Шатриана, которого мы можем заочно недолюбливать за равнодушие к российским фильмам, выглядит гораздо более интригующим, чем программа грядущей Венецианской Мостры.

Вне конкурса — новый фильм чудесной француженки Валери Донзелли (она работает в основном жюри под председательством гениального филиппинского режиссера Лава Диаса) «Что любовь», малобюджетная игра в «Игру любви и случая» Мариво. Новый фильм блистательного швейцарца Лионеля Байера «Большие волны (на запад)» с Донзелли в главной роли — его показывают в почетной секции «Пьяцца Гранде», на гигантской площади под открытым небом (и, судя по названию, он должен сложиться в дилогию с пятилетней давности комедией Байера «Украдкой (на восток)»). «Виджай и я» от автора «Ирины Палм» Сэма Гарбарского и «Неправильные копы» с Мэрилином Мэнсоном и твинпиксовской мамой Лоры Палмер Грейс Забриски в главных ролях (их режиссер — создатель «Шины» и музыкант-электронщик Квентен Дюпье) — тоже на Пьяцца Гранде. В привычных залах — четыре неигровых фильма Вернера Херцога о приговоренных к смерти, мюзикл с участием Peaches (она входит в жюри второго конкурса «Режиссеры настоящего»), долгожданный совместный проект Бена Расселла и Бена Риверса, экспериментальный опус неутомимого филиппинского шкета Райи Мартина.

Кадр из фильма «Real»

Кадр из фильма «Заводь»

Кадр из фильма «Наша Суньи»

Кадр из фильма «Когда ночь опускается на Бухарест, или Метаболизм»

В основном конкурсе — «История моей смерти» каталонца Альберта Серры, рискнувшего свести в одном фильме Казанову и Дракулу. «Выставка» англичанки Джоанны Хогг, чей дебют «Чужая» в 2007-м украшал программу ММКФ «Перспективы», увы, в этом году совсем отмененную. «Чувственное воспитание» маргинального бразильского гения Жулиу Брессане. Два японских гения, часто работающих на стыке с «низкими» жанрами — фантастикой и хоррорами: Киёши Куросава с «Реальным» и Синдзи Аойяма с «Заводью». Новый фильм гиперплодовитого корейца Хон Сансу «Наша Суньи» — премьерой его «Ничьей дочери Хэвон» в конкурсе Берлинского фестиваля этот год начинался. «Когда ночь опускается на Бухарест, или Метаболизм» обладателя каннской «Золотой камеры» Корнелиу Порумбойу. «Кровь» одержимого итальянца Пиппо Дельбоно, привозившего свои театральные работы на «Балтийский дом» и «Территорию». И это только хедлайнеры главного конкурса из 20 картин.

Второй конкурс «Режиссеры настоящего» состоит из дебютов и вторых фильмов, о большинстве из них заранее ничего толком не известно. Но есть два исключения. Я очень жду полнометражное «Побережье смерти» испанца Луиса Патиньо, чью совершенно гениальную «Гору в тени» увидел в прошлом году на Римском кинофестивале. И болею за «Хамелеона» — это единственный хотя бы отчасти российский фильм в Локарно-2013. Проект Руфата Гасанова и Элвина Адигозела формально — копродукция Франции, России и Азербайджана, снят в Азербайджане на азербайджанском языке, но в речи героев проскальзывает пара-тройка русских слов, а в сценах воспоминаний за кадром звучит колыбельная из мультфильма про Умку: «Спят твои соседи, белые медведи...». В отличие от пленительной короткометражки Патиньо, маленький фильм Ру Гасанова «Форс-мажор» меня взбесил: я посмотрел его трижды, но так ничего и не понял. Тем радостнее признать, что «Хамелеон», снятый не слишком дружелюбными по отношению к зрителю длинными планами и почти лишенный внешнего действия, — фильм внятный и глубокий, социально и психологически точный. Он лаконичен — всего 72 минуты, но похож на роман, в котором есть пласт достоверно запечатленной современности, и есть сновидческая линия прошлого, исподволь проникающего в реальность.

Кадр из фильма «Кровь»

Кадр из фильма «Побережье смерти»

Кадр из фильма «Хамелеон»