Эволюция девичьих идеалов
В марте этого года мне попалась на глаза статья, где было написано, что ровно 160 лет назад в Санкт-Петербурге, на углу Невского и нынешней улицы Рубинштейна, была открыта первая в России женская гимназия, которая тогда называлась «Мариинское женское училище для приходящих девиц».
В статье рассказывалось, чему и как учили в России «приходящих девиц». Безусловно, ведущим сквозным предметом у них был закон Божий, и преподавали его так плохо, что, судя по сохранившимся мемуарам и воспоминаниям, бо́льшая часть гимназисток его просто ненавидела. Помимо прочего, в тексте упоминалось исследование-опрос, которое называлось «Идеалы гимназисток», а также книга с одноименным названием.
Исследование и его результаты меня очень заинтересовали. Я немного порылась в интернете и выяснила, что проводилось оно в 1914 году, в одной из гимназий на окраине Москвы. Заведение было «демократичным» и по составу учениц, и по составу педагогов. Опрошено было 145 гимназисток старших классов, но далеко не все они ответили на все вопросы.
Мои постоянные читатели уже поняли, что у меня, как у бывшего исследователя, возник соблазн. Прошло чуть больше ста лет. У меня есть поликлиника на окраине Петербурга и ее совершенно демократическое окружение. Ко мне регулярно приходят девочки-подростки, плюс в коридорах поликлиники есть еще. Хочется сравнить, как же изменились (или не изменились?) девичьи идеалы за прошедший век.
Сразу скажу, что начиная с марта по конец июня мне не удалось «наловить» 145 учениц старших классов. Получилось опросить всего 93 девушки 15–18 лет, но это, согласитесь, тоже немало даже по меркам современных «серьезных» очных исследований, где объектами являются люди. Сейчас уже все разъехались, и я решила эксперимент закончить.
Сначала скажу о гимназистках накануне Первой мировой войны (первая русская революция, 1905 года, уже отгремела, вторую и третью ждать еще три года).
Почти половина девушек, оканчивающих гимназию, хотели продолжить образование и стать учителями. Мотивировка выбора почти всегда альтруистическая: «Буду учить крестьянских детей. Пускай я буду терпеть лишения всякие, но все-таки буду, буду учить бедных крестьянских детей».
Приблизительно каждая пятая из опрошенных гимназисток хотела в будущем стать врачом. Здесь активная гражданская позиция еще явственней: «Хочу быть доктором, чтобы бежать на первый зов бедняка», «Я выросла в деревне и вокруг себя часто видела беды. Вот почему я хочу сделаться доктором, чтобы помогать этим несчастным крестьянам, у которых такие дивные и честные души», «Профессия врача, но не из-за наживы. Хочется поехать в глушь, где нет ни школ, ни лечебниц, и там помогать крестьянам. Умереть на этом поприще — вот мой идеал».
Вообще удивителен процент эскапистских настроений. 40% опрошенных девушек в той или иной форме высказывают желание «совсем куда-нибудь уехать». Причем надо понимать: большинство из них хотят не за границу или в столицу в поисках лучшей жизни, а наоборот, «в глушь», туда, где смогут принести больше пользы (как они ее понимают) нуждающимся, униженным, оскорбленным, обществу в целом.
Были и практически ориентированные девицы, немного: «Желала бы подать прошение для поступления в преподавательницы в какую-нибудь школу для того, чтобы пропитать всю нашу семью, так как отец у меня уже стар и не может долго служить». Впрочем, тут тоже альтруизм, только уже по отношению к семье.
Но общественный альтруизм, безусловно, преобладал. Девушки не хотели жить в обыденности, ярко и решительно осуждали общество потребления, которое они называли «мещанством» и «пошлостью» обыкновенной жизни. «Я желаю приносить кому-нибудь пользу», «служить на пользу моему народу», «жить на пользу других» — анкеты пестрят такими высказываниями. И что-то мне подсказывает: девушки отнюдь не лукавили. Они действительно так думали и чувствовали.
Четыре процента опрошенных девушек хотели стать артистками.
И вот наконец самое странное: процент девиц, видящих свои идеалы в традиционной семье, реализацию себя в роли жены и матери. Один процент. «Хочу быть женой офицера, так как люблю военных». Это — исключение.
Напоминаю, что это результаты опроса девушек 16–18 лет. Окраина Москвы (Москва — не столичный город), самая обыкновенная гимназия. Понимаете ли вы теперь, уважаемые читатели, как выглядит готовность общества к общественным переменам и жгучее желание их? Читать эти анкеты страшновато. Они не знали, но ведь мы-то с вами знаем, что было потом, буквально сразу после того, как эти гимназистки аккуратным девичьим почерком заполняли свои листочки. Мировая война, газовые атаки, ужасные жертвы, массовое одичание людей, которые еще буквально накануне гордились своей «продвинутой» цивилизованностью. Две русских революции, Гражданская война в России. Что с ними стало? Где и как они «служили своему народу»? Выжили ли и где и кем оказались в своей взрослой жизни? Вот бы узнать.
Но вот — окраина Петербурга (Петербург — не столица) сто лет спустя.
Шестеро девушек фактически выпали из опроса. Они разными словами сказали или написали одно и то же: у меня нет идеалов, и я совсем не знаю, чего я хочу делать в жизни. Две из них честно признались: «И в этом моя проблема».
У двух третей идеалы — семья.
«Хочу, чтобы меня любили и я тоже своего мужа любила. Троих детей хочу, даже если, говорят, и сложно — пускай».
«Главное в жизни это — семья. Все остальное по сравнению с ней вторично».
«Хорошая семья, муж, чтобы меня любил, и меня и детей обеспечивал — больше мне в этой жизни ничего не нужно».
«Хочу удачно выйти замуж».
«Я уверена, что без семьи у женщины не может быть счастья».
«Хочу своего ребенка, мальчика, чтобы мы с ним дружили».
«Мои идеалы просты — уютный дом, в нем живет счастливая семья».
«Хочу замуж за иностранца. Лучше жить в Германии, но я немецкого не знаю, поэтому в Америке тоже можно».
И самое трогательное:
«Мой идеал — Юрий Криводубов (имя и фамилия изменены) из десятого “А”. Хочу за него замуж и двух детей от него — мальчика и девочку».
У четырех из пяти опрошенных в идеалы входит материальный достаток:
«Нужна такая профессия, чтобы денег было достаточно».
«Чтобы сегодня хорошо жить, надо много зарабатывать, иначе будешь лузером».
«Я собираюсь дальше учиться, чтобы потом зарабатывать много денег и мочь себе позволить все, что я захочу».
(Здесь не удержусь, приведу в пандан еще одну цитату «из гимназисток»: «Я хочу после окончания гимназии и курсов продолжать свое образование дальше, чтобы достигнуть возможного развития, чтобы стать вполне развитой личностью, жить сознательной жизнью, принимать участие в общественной жизни».)
«Я бы хотела иметь много денег и жить так, как мне нравится — путешествовать, ходить на выставки, встречаться с интересными людьми». (Интересно даже: кто будут эти люди?)
«Говорят, что деньги — не главное. Врут. Если есть достаточно (очень много!) денег, можно достичь всего остального».
«Мне бы очень хотелось прочного материального благополучия. Но я еще не решила, как его достичь». (Что-то мне за нее немного тревожно. А вам?)
20 девочек упоминают в описании своих идеалов карьеру:
«Я бы хотела многого достичь в карьерном смысле». «Хочу быть руководителем, и чтобы уже никто не мог мною помыкать». «В жизни для меня важен карьерный рост, чтобы было движение наверх. Я бы не согласилась всю жизнь сидеть на одном месте, как моя мама».
«В глушь», как вы понимаете, никто не хочет, если не считать таковой девушку, которая мечтает жить «в маленьком белом домике на берегу Средиземного моря, с мужем, детьми и двумя собаками». Провести жизнь не в России хотят 13 человек (США, Германия, Франция, Финляндия, Швеция, Австралия). Одна девушка собирается переехать в Москву — там учиться и потом работать.
Что с профессиональным самоопределением моих девушек? (Надо признать, что у их сверстниц сто лет назад выбор был весьма ограничен.)
Сто процентов хотят высшее образование.
Двое хотят стать врачами: «Это престижная профессия. Хотя надо много учиться, потом ты всегда сможешь хорошо зарабатывать»; «Это профессия, которая всегда и везде нужна. И интересная — сейчас в медицине много прорывов. Плюс — всегда можно обеспечить себя и детей, потому что хороший врач получает много денег». (Где ты, девушка, которая хотела в глуши бежать на зов бедняка? Что с тобою стало?)
Одна девушка хочет стать учительницей английского языка: «Это востребовано и всегда можно уроками подработать».
Пятеро хотели бы работать в шоу-бизнесе. Одна хочет стать «светской львицей». Двенадцать еще не определились с профессией, но выбрали сферу: «хочу делать что-то связанное с людьми, может быть, в социальной сфере»; «буду фрилансером в интернете. Что делать — мне в общем-то все равно. Но мысль, что я буду, как мои родители, всю жизнь ходить на работу с девяти до семи — если честно, ужасает».
Двое хотят быть популярными видеоблогерами и этим зарабатывать.
Чудесные ответы (много):
«Для меня сейчас главное — поступить в институт. Чем я буду потом заниматься, потом и подумаю».
«После школы поучусь еще в университете. Может быть, потом что-нибудь в голову придет».
«Я хотела бы путешествовать и так зарабатывать деньги. Ну бывает же. Я вот по телевизору передачу видела…»
«Мне в общем-то все равно. Я бы хотела и то, и другое, и третье попробовать…»
«Первое высшее мне придется получить по желанию родителей. А потом уже я хотела бы что-нибудь для себя, так мы с мамой договорились».
А что же общественное служение?
Всего одна анкета из 93-х, но практически дословное совпадение: «Я хотела бы прожить свою жизнь так, чтобы принести людям максимальную пользу».
Что ж, будем считать, что до «революционной ситуации» нам пока далеко. Наверное, это к счастью.
И ничего общего? Не совсем.
Я читала девочкам стих Надсона из альбома одной из тех гимназисток:
«Меняя каждый день свой образ прихотливый
Капризна как дитя и призрачна как дым
Кипит повсюду жизнь в тревоге суетливой
Великое смешав с ничтожным и смешным».
Всем понравилось, все сказали: точно, так и есть! А четыре девушки так и вовсе попросили стихотворение «переписать» (то есть на современный лад — фамилию автора по буквам и первую строчку, чтобы найти ссылку в интернете).