«Симачев» как предчувствие. В Москве закрывается культовый бар
Практически в каждом СМИ есть такая традиция: на случай смерти великих старцев заранее заготавливают некрологи, чтобы в нужный момент без промедлений выстрелить текстом. Непреднамеренно с баром «Симачев» случилось то же самое: его похоронили при жизни. Наверняка у многих комментаторов городских событий 2010-х годов, которые сейчас строчат эпитафии бару, сохранились тексты 2013 года. Тогда «Симачев» простоял «закрытым по техническим причинам» пару месяцев, и весь фейсбук дружно плел ему похоронные веночки. Я тогда тоже отметился несдержанным постом:
«Ситуация вокруг “Симачева” продолжает сгущаться, и с каждым днем шансы на благополучный исход утекают. Свою шутку про бар вроде все уже пошутили, но действительность наша такова, что в Москве существует только три формы реакции на катастрофу. Это а) шуточки, б) молчание, ну и в) — собственно констатация катастрофы. И сейчас, пока аудитория предпочитает первый вариант, владельцы — второй, на короткое время открывается портал истины.
А она гласит, что “Симачев” дает городу не меньше туристических очков, чем обновленный Парк культуры им. Горького или граффити на брандмауэрах зданий. Что его нельзя списывать со счетов, он не пережил свое время, как клубы Mix или “Птюч”, и потеря эта будет невосполнима. “Симачев” — это наш “Военторг” и наш “Детский мир”, но нет в Москве “Клубнадзора”, который мог бы остановить его снос. В любом нормальном городе в СМИ запустили бы кампанию don't close, особенно учитывая аудиторию бара и то, скольким людям из медиа “Симачев” обеспечил социальные лифты, благодаря бесчисленным знакомствам за барной стойкой и на танцполе. Иначе будет поздно плакать по мозаичной стене, о которую было так приятно чесаться спиной на танцполе».
Чувствуется, что этот текст приехал из другой эпохи. Времени, когда в ходу были истеричные обращения к Путину с призывом вернуть рынду и вера в то, что с помощью огненных текстов можно решить любые проблемы. Вспоминается Цой на обложке «Афиши» и Капков как символ перемен в Москве, где за короткий срок достойными посещения стали не только пара ночных клубов и десяток ресторанов разной степени ущербности, но еще и парки, библиотеки, музеи и театры.
Не было Театра Гоголя на карте. Вместо него существовала какая-то организация с невнятными афишами между хинкальной «Чито-ра» и клубом Ikra, — и вот появился «Гоголь-центр»: новый театр вышел из подвалов на сцену. В городе стремительно расширилась зона обитания культуры, и само это слово перестало ассоциироваться с советскими вахтершами и чем-то режимным. Культура стала живым явлением, вписавшись в обширную экосистему с фудмаркетами, велодорожками, «Гоголь-центром» и «Симачевым» с «Солянкой».
В 2013-м бар не закрылся. Он выкарабкался из проблем с электричеством, которыми владельцы объясняли простой, и настолько буйно открылся заново, что вмиг были позабыты некрологи и стенания о его преждевременной смерти. «Симачев» прирос вторым этажом с потайными кабинками и вторым танцполом. После того как владелец Денис Симачев перестал заниматься одеждой, магазин из дуумвирата shop&bar стал номинальной сущностью и с остатками коллекций переехал на третий этаж. А вот бар зажил хорошо и даже еще лучше — прямо как в мультфильме «Жил-был пес». В нем, напомню, сторожевую собаку прогнали из хозяйского дома, потому что она состарилась и перестала лаять на воров. Договорившись с волком, пес инсценировал похищение и героическое спасение младенца, после которого его снова приняли в хате и накормили галушками.
На самом деле «Симачев» уже в 2013-м воспринимался как реликт, как памятник позапрошлой эпохе, в которой Москва была максимально пошлым и сегрегированным городом с фейсконтролем, сторожившим чуть ли не «Азбуки вкуса», и с золотыми машинами, паркующимися на тротуарах. Одну из таких машин, кстати, водил Илья Лихтенфельд, партнер Симачева. Но воплощением того времени был, безусловно, сам Денис — дизайнер, реабилитирующий в моде то, чего до него стеснялись: советский герб и меховые шапки, тюремные татуировки и аляповатые национальные узоры. Самоироничный нахал, сумевший в моде пересобрать советский официоз и контркультуру так, что вокруг него появилось огромное гравитационное поле, в котором вращались большие деньги и важные люди.
Сперва Симачев проводил вечеринки у себя в студии на «Арме», где рядом квартировал Баста с бригадой, а внутри стояли салатовый рояль и чукотская юрта. Посконная попса, которую заводили диджеи Вобла и Федор Фомин вместе с техно и рэпом, — еще один культурный феномен, восстановленный в правах Денисом Симачевым. Ну, если нравится пьяным русским людям подыхать под песни из придорожного шалмана, вне зависимости от уровня образования и доходов, значит, надо этим гордиться, решил Симачев, и исторически он оказался прав. Первым поместив Путина на майки, он буквально вывернул наизнанку русский стыд задолго до того, как это стало политическим и культурным мейнстримом.
В отличие от ситуации пятилетней давности, на сей раз все определенно закончится смертью. Причем хоронить придется сразу две московские эпохи
Студия была местом для своих, и таким же стал открывшийся в 2007 году в Столешниковом переулке бар под маркой Denis Simachev — просто своих становилось все больше. Стартовый успех заведению обеспечил круг общения Дениса, в котором перемешались его друзья-олигархи, диджеи-ветераны, рэперы, девушки «на каблах», художники-граффитисты, спортсмены-экстремалы и деятели моды. Немаловажную роль сыграла близость заведения к издательскому дому Conde Nast, сотрудники которого дюжину лет используют симачевские кабинки для деловых встреч.
Русско-цыганская кабатчина в «Симачеве» сочеталась с привозными и местными диджеями, которые играли самую рафинированную диско- и хаус-музыку, и в итоге получалась хохлома, готовая как для внутреннего, так и для внешнего употребления. «Симачев», безусловно, стал международной достопримечательностью Москвы и знаком качества среди диджеев со всего света благодаря гостеприимству команды и идеальной саунд-системе. Просторный клуб Gipsy, открытый Лихтенфельдом в 2011 году на «Красном Октябре», повторил успех маленького бара в Столешниковом, хотя и оставался в тренде не так долго. А вот сам «Симачев» стойко пережил коммунальные проблемы в 2013-м, рублевый кризис и санкции 2014-го, запрет курения в общественных местах, реконструкцию переулка по программе «Моя улица», гонения на летнюю веранду и наконец демонтаж фасадов с фирменным узором. Денис Симачев, поставивший свой бренд везде, где можно, от холодильников до вина, забросил моду, запустил еще несколько невыстреливших ресторанных и клубных проектов и в какой-то момент от «Симачев-бара» отдалился. Заведение и это пережило без потерь.
И тут снова вспоминается «Жил-был пес» — та сцена, где волк сиплым голосом Джигарханяна спрашивает: «Шо, опять?» В марте выяснилось, что у клуба неразрешимый спор с владельцем здания, с которым пытались найти общий язык с конца прошлого года. Хозяин хочет продать помещение, и ему, разумеется, плевать на историческое и культурное значение бара, который пережил Лужкова с Капковым, но не Путина с Собяниным. 7 апреля в «Симачеве» в Столешниковом отгремит последняя вечеринка — в отличие от ситуации пятилетней давности, на сей раз все определенно закончится смертью. Причем хоронить придется сразу две московские эпохи: жирный конец 2000-х и наступившее похмелье 2010-х. И если вы хоть раз бывали в «Симачеве», то по вашему отношению к его закрытию можно понять, жаль вам те времена или пускай они закончатся.