Страшно ли жить в России? Опрос участников проекта «Сноб»
Сергей Мурашов, специалист по международным перевозкам
Мне, пожалуй, полегче, чем большинству россиян, по ряду причин: например, мне уже под шестьдесят, так что до многих ужасных ужасов я просто не доживу, мне есть где жить, и живем мы с женой на природе, а наша дочь постоянно проживает в Великобритании.
По этой причине мусорные полигоны пугают меня в меру — это хоть и очень серьезная проблема, но сейчас мне и моей семье она непосредственно не угрожает.
Утечка персональных данных — беда, но я сам с ней ничего поделать не могу, так что и бояться ее нет смысла: что мог — я сделал, а там будь что будет. Полицейский произвол — штука неприятная и достаточно распространенная, но опять же эта вещь мне скорее неприятна в принципе, чем пугает. Этническая преступность — это то, с чем я тоже практически не сталкиваюсь, ксенофобией мы не страдаем, чужая речь на наших улицах нас не пугает.
Что там еще в списке?
«Гибель в авиакатастрофе»? Прекрасная, быстрая смерть. «ДТП и дорожные конфликты»? Да, хорошего мало, но не вижу смысла думать об этом, раз нет способа этого гарантированно избежать.
«Страх остаться один на один с пожаром»? Да, страшно. Знаю человека, у которого в мороз сгорел дом под Суздалем, и жена с маленьким ребенком чуть не голая бежала к соседям, чтоб не замерзнуть. Но опять же: электрика у меня пожаробезопасная, газовый котел немецкий, а от всех бед не убережешься. Несколько лет назад вот молния ударила рядом с домом, так кое-что из оборудования вышло из строя — кто мог такое предвидеть?
«Международная напряженность». В соответствии с моим мировоззрением, главной причиной международной напряженности в регионе и в мире я вижу политику нынешних российских властей, с которой я ничего поделать не могу, хоть и продолжаю попытки. Американской или немецкой агрессии я не боюсь.
«Активность РПЦ» — ничего себе фобия! Нет, РПЦ я не боюсь.
«Укус клеща» — у меня пока такого опыта нет. В наших лесах клещи встречаются, но вот в этом году даже наш котик еще ни одного не принес.
«Беспризорные собаки» — ну, тут я больше за кота переживаю.
«Запрет на ввоз санкционных продуктов» — да, иной раз так горгонзолы дольче хочется, что сил нет. Но как-то обходимся без сыров, без ветчин и прочего. Ну как «обходимся» — мы за пределы Родины несколько раз в год выезжаем, там едим, и с собой привозим, друзьям. А друзья, в свою очередь, нам привозят. Так и живем. Обходимся, в общем.
Так что боюсь я, прежде всего, болезней и смерти близких. С этим тоже ничего не поделать, стараюсь об этом не думать. Своих болезней боюсь, в первую очередь каких-нибудь таких, на лечение которых не хватит денег, и таких, после которых можно остаться беспомощным, не мертвым и не живым. Но онкологии у меня в роду вроде не было, а необходимые распоряжения на случай беспомощности я уже сделал.
Смерти своей не то чтобы боюсь, просто жаль умирать: уж больно жить интересно.
Анна Квиринг, программист
Новость о том, что большинство россиян испытывают фобии к строительству мусорных полигонов, сразу кажется странной и заставляет обратиться к методике: откуда это взялось?
То есть исследователи изучают и СМИ, и соцсети, и вычисляют: какие новости наиболее популярны и там, и там (сложным образом рассчитывая индексы). Затем почему-то делается предположение, что популярность новостей объясняется ничем иным, кроме как некими «фобиями». И если какая-то информация для людей интересна — значит, они этого боятся.
Подобная притянутость за уши заставляет обратить внимание на источник — организацию, проводящую исследование — «Компанию развития общественных связей». Очевидно, что это PR-агентство: организация, которая не столько изучает «общественное мнение», сколько формирует его. Думаю, под этим углом и нужно рассматривать сообщенную информацию. И мне трудно судить об осмысленности этого рейтинга.
Если же говорить о том, что тревожит меня, то моя «фобия», которую нужно упомянуть в данной ситуации, относится к разряду «вечных». Мой «страх» в том, что ушлые пропагандисты и пиарщики задурят людям головы, и в тот момент, когда от мнения граждан будет что-то зависеть, они не смогут принять правильное решение.
Конечно, это у меня самая настоящая «фобия», абсолютно беспричинная и иррациональная: наивно думать, что власть настолько расслабится, чтобы допустить людей к участию в решениях, определяющих их собственную судьбу. Но чем черт не шутит? Вдруг власть захочет поиграть в демократию, а мы будем «не готовы», как когда-то в перестройку оказались «не готовы» наши родители.
Максим Саблин, юрист, кандидат социологических наук
В моем понимании составление рейтинга «квартальных» фобий требует серьезной методологии, подразумевающей исследование не только медиаэфира, но и прямой опрос населения, поиск статистики обращений в медицинские учреждения, экспертные мнения психиатров.
Список моих текущих страхов вообще не совпал с результатами рейтинга, но представленное исследование любопытно другим. Раз исследовался только медиаэфир, это дает возможность понять, каким событиям современные российские СМИ придают статус опасностей. Человеческая психика так странно устроена, что чувство тревоги не обязательно свидетельствует об опасности явления, вызвавшего тревогу, чаще всего дело в незнании, непонимании или неправильной оценке действительности: видим опасность там, где ее нет, не боимся того, что действительно опасно, боимся следствий, не понимая, что бояться надо причин, и так далее. Судя по исследованию, самые опасные опасности прошлого квартала — активность церкви, полицейский произвол, международная напряженность, этническая преступность, утечка персональных данных, запрет на ввоз санкционных продуктов, укусы клещей и беспризорные собаки. Это ли главные проблемы, что должны вызывать национальную тревожность? Честно сказать, я вообще против «разжигания» тревожности. Нормальные люди просто хотят жить счастливо, им следует помочь в этом, а их на каждом шагу пугают фобиями и учат ненавидеть.
Нина Миронова, экономист
Я опасаюсь нашей российской стабильности. Убивает отсутствие здоровой конкуренции практически на любом уровне. Такое впечатление, что все, что могло у нас случиться, произошло в 1990-е годы, и с тех пор глобально ничего не меняется, оставаясь, по сути, имитацией бурной деятельности.
Понятно, что лидеры пробьются всегда, постоянно внедряются новые технологии, но при этом я знаю много квалифицированных, образованных, со знанием языков людей, которые не могут найти себе достойную работу или достойное занятие в жизни, потому что работодателям проще найти сотрудника по знакомству или по рекомендации знакомых. В итоге это упрощение сказывается на всем обществе, касается не только конкретных соискателей, людей ищущих, молодежи, людей предпенсионного возраста — оно касается всех.
Мне кажется, люди в нашей стране стали бояться что-то менять, пробовать себя в новых, интересных проектах. И в этом наша большая беда, потому что многие находятся не на своем месте, и большинство не использует свой потенциал, что и приводит к стагнации.
А если говорить про весь мир, то меня пугает стремительный рост населения, ухудшение экологии и меняющийся климат. Изменения столь велики, что возникает ощущение невозможности это контролировать и мысли о тщетности всего научного прогресса человечества.
Лиза Питеркина, писатель
Лично у меня нет фобий, но есть страхи. Меня волнует собственное здоровье и здоровье моих близких. Я признаю страх тяжелых болезней, старости и смерти, но я научилась выдерживать это напряжение, не избегать его и жить в мире, где есть много неуправляемых опасностей. В этом мне помогает постоянный контакт с практикующим психологом. Это моя опора. Так что я испытываю не патологическую фобию, а здоровый страх.
Судя по результатам рейтинга фобий, у россиян много поводов для упадка жизненных сил. И меня удивило, что в списке самых страшных страхов оказались те, на которые сложно влиять, которыми сложно управлять. Сложно найти опору, которая поможет пережить все это. И возникает вопрос: как долго и как стойко могут люди с такими страхами выдерживать напряжение неопределенности и неуправляемости ситуации? В принципе, мы вообще живем в мире неопределенности, независимо от социальной, политической и экономической ситуаций. Эмоционально зрелый человек это напряжение может выдержать, он может найти опоры, которые помогут это пережить.
И мне кажется, что некоторые из перечисленных проблем мы можем решить, если станем гражданским обществом и будем выражать свою позицию в допустимой законом форме. Возможно, кому-то такие действия помогут справиться с фобией. Если появится малейшая опора на себя, хотя бы частично исчезнет чувство неопределенности.
Александр Винничук, радиожурналист
В этом списке большинство фобий связано с тем, что человек не может проконтролировать некое воздействие извне, которое часто связано с вмешательством государства в частную жизнь человека и попустительством (или злонамеренностью чиновников) этого государства. Страх оказаться в горниле условного Чернобыля XXI века не пройдет у россиян до тех пор, пока каждый не почувствует, что от него зависит хотя бы 80 процентов (цифра условна) его собственной жизни. Все психологические системы наперебой говорят о том, что излечение от психопатологий и психологических проблем, к которым относятся и страхи с фобиями, происходит ровно в тот момент, когда человек берет на себя ответственность за свою жизнь.
Подготовила Татьяна Санькова