Шеренга джекпотов: 13 историй о везении

Сотрудники

Ксения Праведная, корреспондент: Интуиция и 100 миллионов рублей

Когда я училась в пятом классе, в нашем районе кто-то выиграл в лотерею 100 миллионов рублей. Все говорили об этом, но никто не знал, как зовут победителя. Он несколько недель скрывался от журналистов.

Оказалось, что победителем стал отец девочки, которая училась со мной в параллельном классе. О нем писали все местные газеты. У него вообще непростая судьба: он переехал из Армении в Россию с женой и двумя детьми, занимался мелким бизнесом, но дела все время шли не очень хорошо. 20 с лишним лет он регулярно покупал лотерейные билеты. У него даже была своя система: он всегда выбирал по шесть чисел. Но в выигрышном билете он участвовал уже без системы: отметил случайные числа. И не ошибся.

После таких историй начинаешь верить, что выиграть возможно. Нужно просто довериться интуиции.

Дарья Решке, руководитель контент-бюро: Лотерея вместо Деда Мороза

Сколько себя помню, бабушка дарит на Новый год мне и моим братьям по лотерейному билетику. Каждое первое января мы садимся подъедать остатки с праздничного стола и смотреть, как усатый ведущий вытаскивает бочонки из мешка и объявляет все новых и новых победителей-миллионеров. Нас с братьями среди них не было. С каждым годом вера в выигрыш угасала вместе с верой в Деда Мороза и новогодние чудеса. 

В прошлом году все было как всегда. Мы доедали прошлогодние салаты и вычеркивали цифры, не особо надеясь, что совпадут заветные 15 чисел в одном из полей билета, как вдруг удача повернулась к нам лицом. Мы выиграли! Не миллиард и не миллион, а только 17 000 рублей — но это тоже хорошая сумма, особенно учитывая, что выигрышным оказался билетик, подаренный моему десятилетнему брату. На следующий же день отправились в киоск за выигрышем, чтобы исполнить новогоднюю мечту брата — купить первый в жизни смартфон, который Дед Мороз ему так и не принес.

Благодаря «Русскому лото» в мою семью снова вернулась вера в новогоднее чудо, и теперь не только бабушка покупает билетики по 100 рублей в уверенности, что это инвестиция в следующий год. Так ли это — выиграем мы миллиард или один из ста миллионов, — станет известно 1 января. 

Татьяна Санькова, комьюнити-менеджер: Как настойчивость сына помогла мне съездить в Тунис

В начале двухтысячных одна известная на весь мир фирма по производству напитков проводила рекламный конкурс «Сбеги от зимы» — разыгрывала путевки в теплые страны. Нужно было написать текст из 20 слов на тему «Живая сила воды». Рекламировали это везде, чуть ли не на каждом телеканале. Я бы никогда не обратила внимания на такой конкурс, но его заметил мой сын, которому было тогда лет шесть. Поначалу я отмахивалась, объясняла, что это реклама, но Макс не сдавался. В какой-то момент я по вдохновению написала несколько вариантов этого текста, в прозе и в стихах.

Это было еще до эпохи всеобщего интернета, поэтому свои варианты нужно было отправлять по обычной почте: три этикетки и один вариант текста на конверт. Я все собрала, отправила и забыла.

Примерно через месяц достаю из почтового ящика уведомление о каком-то нежданном заказном письме. Иду на почту с нехорошими мыслями, получаю письмо. Открываю — а там сертификат победителя конкурса. «Дорогая Татьяна, поздравляем с победой…» У меня от неожиданности так и брызнули слезы из глаз.

То путешествие в Тунис помню до сих пор. Там я, кстати, встретила других победителей конкурса и даже мужчину, который сначала выиграл путешествие в Египет для всей семьи в другом похожем конкурсе, и по дороге в аэропорт узнал, что выиграл еще и поездку в Тунис.

Колумнисты

Константин Эггерт, журналист, публицист, обозреватель: Непростой автограф

Я коллекционирую автографы. Не сказать, что придаю этому очень большое значение, но все же. За 30 лет в журналистике и в публичной жизни я встречал многих людей, которые оставили большой след в политике, истории и культуре. Обычно прошу их что-нибудь подписать — не обязательно книгу, это может быть меню в ресторане. Как-то я попросил нынешнего президента Литвы Гитанаса Науседу подписать бумаги, которые он использовал для выступления по телевизору — какие-то графики и заметки. Сегодня это уже исторический документ, я могу отнести его в музей истории Литвы в Вильнюсе.

Когда я работал в газете «Известия», в России вышло первое полное собрание сочинений Светланы Алексиевич. Она приехала на встречу с редакцией «Известий». Было это, наверное, году в 1997-м. Алексиевич была тогда достаточно известным писателем на постсоветском пространстве, но не очень известным на Западе.

На встрече нам то ли продали, то ли подарили ее собрание сочинений. Я попросил подписать, она подписала. Но кто бы знал, что в 2015 году она станет лауреатом Нобелевской премии по литературе. Сегодня это не просто книга писателя Алексиевич, это книга лауреата Нобелевской премии.

Был и другой случай: в годы перестройки я купил собрание сочинений Солженицына. Тогда много книг выходило, я случайно увидел это собрание и купил. Через жену Солженицына, Наталью, попросил его подписать. Он подписал. Я не знаток изданий, поэтому не сразу понял, что это первое собрание сочинений Солженицына, изданное на его родине. Когда я его подписывал, я этого не знал. А теперь у этих книг есть дополнительная ценность — это не просто автограф Солженицына, но и исторический артефакт. Выходит, для меня история — это вложение капитала.

Максим Блант, экономический обозреватель: Как заработать на присоединении Крыма

В моей жизни было довольно много удачных сделок. Например, как только в Крыму появились «зеленые человечки» и объявили референдум, я взял два кредита по миллиону, купил доллары по 30 рублей, а в конце года продал по 65. Купил потом дом в Латвии. Правда, это было не столько везение, сколько понимание того, что рубль будет падать.

Другая история: в какой-то момент я, как и все москвичи, у которых были квартиры в центре Москвы, стал миллионером. Долларовым. Тоже не знаю, можно это считать везением или нельзя? То, что в 2003 году я купил в ипотеку квартиру, которая потом стала стоить в пять раз больше, можно рассматривать как везение, но, может, это не было везением?

Вообще моя карьера начиналась с того, что я был биржевым брокером. До 1998 года. Как-то удачная сделка в четыре раза увеличила сумму, которую я вложил на бирже. Мне тогда было 20 с небольшим и казалось, что если деньги так легко зарабатываются, то дальше они будут зарабатываться еще проще. Поэтому все они утекли сквозь пальцы. Но остались очень приятные воспоминания. Например, я потратил часть денег на то, чтобы съездить в Париж и очень неплохо пожить там то ли две недели, то ли месяц, а мой приятель купил седьмую модель БМВ. Это вопрос приоритетов: я считаю, что потратил свои деньги с гораздо большей пользой, но для него важнее была престижная машина.

Катерина Мурашова, детский психолог: История о помощи несовершеннолетнего преступника

Мне всегда везло на людей, причем в самых неожиданных местах. Когда попадаешь в академию наук, понятно, что там встретишь умных людей, а в академии художеств — людей художественно талантливых. Но у меня есть то ли дар, то ли талант в необычных местах встречать необычных людей, которые позитивным образом вмешиваются в мою судьбу. Я считаю, что это совершенно материальное везение.

Однажды я выступала в колонии для несовершеннолетних преступников под Можайском. Там сидели подростки, совершившие тяжкие преступления: разбой, убийства, распространение наркотиков. В общем, не самая привычная для меня среда.

Меня приводят в совершенно пустой зал, ставят один стул, усаживают на него, а потом строем вводят в этот зал все население колонии. Все они садятся на корточки. И я перед ними должна выступать.

Я пытаюсь что-то рассказывать, они сумрачно на меня смотрят и никак не откликаются. Совсем. Видимо, рассказываю что-то не то. В какой-то момент я чувствую, что всё совсем плохо. И начинаю рассказывать, как ездила в Каракалпакию посмотреть на то, что осталось от Аральского моря. И на нее откликается один из мальчиков, каракалпак. Он отвечает на какой-то мой вопрос — а до этого они не отвечали ни на какие на мои вопросы. Я начинаю рассказывать ему о его родине, о людях, о своих впечатлениях, и он проникается ко мне. На четвереньках он перебирается из заднего ряда в передний и начинает дирижировать ситуацией. Через некоторое время зал уже реагирует на мое выступление: они рассказывают потрясающие истории из своей жизни, я вижу в них людей, а не сидящих на корточках непонятных чудовищ. И все благодаря этому мальчику!

После выступления я не удержалась и спросила у начальника колонии, за что он сидит. Он был совсем не похож на разбойника или убийцу и производил впечатление человека с острым умом. Оказалось — за распространение наркотиков.

Геворг Мирзаян, журналист, политолог: Счастливая стипендия

Если говорить о каком-то определяющем «повезло» в моей жизни, то это стипендия фонда Потанина. В 2003–2004 годах я учился на пятом курсе, и стипендия тогда была 1500 рублей, значимые для студента деньги. Но дело было не в них. Для меня было важно то, что я выиграл конкурс, проводившийся практически только среди отличников, в котором участвовали по 20 человек на место. В финале устраивали различные состязания и коллективные мероприятия в течение целого дня, и рекрутеры смотрели, кто и как в них участвует, проявляет ли инициативу и лидерские качества. И я, считающий себя интровертом и не особо любивший толпу, смог выиграть этот конкурс. Это дало мне не только навыки, но и уверенность в себе.

Думаю, тогда мне помогло непонятно откуда взявшееся ощущение внутренней свободы. И есть у меня еще такое качество: я резко меняюсь в условиях непонятной среды и цейтнота. Становлюсь гиперактивным, беру на себя решение проблем. Так было и во время конкурса на Потанинскую стипендию, и когда было извержение вулкана Эйяфьядлайёкюдль в 2010 году. Тогда встали аэропорты по всему миру, а я как раз возвращался из Южной Кореи и застрял в Китае. Четыре дня мы пытались вернуться в Москву, летая кругами вдоль Евразии: из Китая в Эмираты, из Эмиратов в Египет, а из Египта в Россию. Два дня провели в аэропорту Эмиратов, где я фактически возглавлял группу российского самолета и половину белорусского, решал с местными вопросы питания, одежды и виз. Там были дядьки гораздо взрослее меня, депутаты и всякие серьезные люди, но они как-то самоустранились и сели на попу ровно ждать, пока за них все решат. Вот я и решал.

Участники проекта

Сергей Мурашов, инженер, специалист по международным перевозкам: Моментальная лотерея и везучая бабушка

Как-то раз моя будущая жена получала в сберкассе какие-то деньги — страховку, что ли, и купила там же билетик моментальной лотереи, в котором нужно было стирать краску монеткой. Стерла — выиграла. Купили еще билетик. Стерла — выиграла.

Так продолжалось какое-то время, и народ начал уже на нас глазеть. Выигрыши небольшие, но все время увеличивающиеся: сначала рубль, потом пять, потом десять, потом двадцать пять. Наконец, подхожу я в очередной раз к окошку и протягиваю деньги, чтоб взять еще билетик. И тут вдруг какая-то бабушка, стоявшая к соседнему окошку, просит у своей кассирши такой же лотерейный билет. Но у той билеты закончились, и бабушка подходит к моему окошку: «Можно, сынок?» — «Конечно, бабушка», — и мой билетик уходит к ней, а я получаю следующий.

Бабушка отходит в сторонку, подслеповато смотрит на покупку и просит помочь. Я беру свою монетку, которой мы уже заработали рублей сорок, и стираю краску с бабушкиного билета. Пятьсот рублей! Моя зарплата за три месяца. Бабушкина пенсия, наверное, месяцев за десять.

Думаю, понятно уже, что мой билетик оказался пустым. 

Ирина Баржак, конфликтолог: Один билет и два выигрыша

Однажды я очень захотела попасть на выступление знаменитого шведского экономиста Кьелла Нордстрема. Да-да, того самого автора книги «Бизнес в стиле фанк». В то время у меня были финансовые проблемы, а билет стоил 35 тысяч рублей. Разыгрывался всего один бесплатный, и я приняла участие в розыгрыше. И выиграла!

Кьелл Нордстрем сильно перевернул мое сознание и поднял самооценку десять лет назад. После того как узнала о выигрыше, подумала: «Боже, как бы мне хотелось поговорить с ним по-английски». Просыпаюсь утром следующего дня и узнаю, что мне подарили сертификат на обучение английскому языку к другой легендарной личности — Дмитрию Петрову, автору программы «Полиглот». Это были, пожалуй, самые большие подарки судьбы, а сколько было маленьких — не счесть. 

Игорь Попов, редактор: Счастливая икона и судьбоносное решение

В 90-х я занимался скупкой антиквариата. Занятие прибыльное, хоть и опасное: можно нарваться на фейк. Уж что-что, а рисовать «оригиналы» и строгать «подлинники» наш народ умеет. Оттого хорошие уникальные экземпляры ценились во все эпохи.

Однажды ко мне попала икона Спас Вседержитель. На серебре, в прекрасном состоянии. Чудо-вещь.

А дела у меня тогда шли не очень. Постоянные потери денег, неудачные гешефты, убыль, убыль… Притулил икону повыше на шкаф — и забыл о ней. (Как правило, ценные приобретения коллекционеры не торопятся перепродавать. Дают им время «выстояться».) И не заметил, как мой бизнес постепенно пошел в рост. Товарооборот наладился. Потери минимизировались. «Во поперло!» — популярная тогда присказка. Да и время такое было: черные и белые полосы часто сменяли друг друга.

Прошел год. Пришла пора Спасу менять локацию. Я, при новеньком джипаре, в дорогом костюме «Армани», удачно выменял «доску» на недурной бриллиантовый браслет. Тот выгодно запулил дальше, оставшись при неплохом барыше. И вдруг — опять все грохнулось. Покатилось в тартарары.

Только потом, задним умом, я понял, что сей успешный финансовый год проплыл под знаком Вседержителя Иисуса Христа. Стоявшего на шкафу. Осенявшего всю мою движуху. Помогавшего незримо.

Жалею до сих пор. 

Ирина Кудесова, писатель, переводчик, журналист: Тайник в чужих кроссовках

Дело было в начале двухтысячных. Я несколько лет как обосновалась во Франции и обзавелась безработным бойфрендом, с которым мы жили не в самых лучших условиях. Но нам было весело, а это главное. Я давала уроки русского, а он, компьютерщик, что-то там иногда кому-то починял. В общем, лишняя денежка нам бы не помешала. 

Среди моих учеников был Птенчик. Так мы его с подругой прозвали. Он был невероятно мил, походил на мокрую птичку. А еще он был чудовищно жаден. Ну а как не быть жадюгой, когда не работаешь, а за уроки русского надо платить? И за свет и воду тоже (квартира досталась ему от родителей). Работать он не хотел из принципа и сидел на «социалке».

Однажды после урока Птенчик мне сказал: «Ирина. Кто-то выбросил новые кроссовки. Я подобрал». И показывает мне эти самые кроссовки. Да, правда новые. Только огромные. «Я пытался в них пройти по квартире, они с меня падают. Я уже два носка надевал. Отдай их своему хахалю — ну что делать, велики они мне».

Я забрала кроссовки. Дома стали примерять. Вроде подходят, но что-то жмет. Бойфренд приподнимает стельку и, как фокусник из шляпы, вытаскивает купюру в 50 евро. Оживляется и яростно дергает стельку снова. Хоп! Сто евро!

Проверяем второй кроссовок: из-под стельки показывается сначала полтинник, а потом еще одна сотка. Мы понимаем, что Птенчик нашел кроссовки уже «баблатыми»! И даже примерял их. Примерял да не вымерил, что называется. 

«Делиться с Птенчиком будем?» — интересуюсь я. «Ир, я деньги не отдам, — ответил задумчиво мой суженый. — Но, если хочешь потерять ученика, можешь ему это все рассказать. Вряд ли он оправится после инфаркта».

Анжелика Азадянц, журналист, переводчик: Как потерять на присоединении Крыма

Это был холодный, безрадостный и тяжелый декабрь. На Кипре, где я живу, шел пятый год кризиса, у меня был в разгаре бракоразводный процесс, с работой совсем плохо, и приходилось ударно трудиться по 12–14 часов в день: основная работа, фриланс и переводы. Как я однажды сказала детям: «Мама работает, как папа Карло». 

В свободное от обязанностей папы Карло время я искала работу в Европе: просматривала кучи вакансий на десятках сайтов, писала вдохновенные сопроводительные письма, держала пальцы крестиком при отправке, но увы. Десятки, сотни резюме улетали в никуда, в черную дыру.  

Вдруг приходит письмо из Мюнхена: «Мы находим ваше образование и опыт работы интересными и подходящими для нашей вакансии русского редактора сайта мультибрендового онлайн-магазина. Просим выполнить тестовое задание».

За две-три ночи я с ним расправилась. Через пару дней приходит долгожданный ответ: «Мы определенно впечатлены вашим тестовым заданием и хотели бы организовать собеседование по скайпу».

Я страшно волновалась перед встречей с баварскими людьми, но они оказались совсем не чопорными, а, напротив, очень приятными и дружелюбными.

Было 20 декабря, канун Рождества. У нас по-прежнему жесткая экономия и надежды на светлое будущее. Никогда не забуду чувство, с которым дочитывала новое письмо от рекрутеров: «Мы рады пригласить вас на собеседование в наш офис в Мюнхене, расходы по перелету и проживанию берет на себя компания». 

Я не знаю, что чувствуют люди, выигрывающие огромные суммы в лотерею, но это был, пожалуй, один из самых счастливых моментов в моей жизни. 

Мюнхен, интересная работа в большой международной компании с невероятной зарплатой, цивилизация, архитектура, парки, концерты, поездки в соседние страны по выходным, хорошее образование для моих девочек. А сейчас — чудесный отель и билет в бизнес-класс Lufthansa! Ущипните меня, так не бывает. 

Я получила официальное предложение о работе начиная с апреля, искала жилье в Мюнхене и репетитора немецкого детям. Это было похоже на сон. Но, к сожалению, мы так и не переехали: пришел март 2014 года, Крымнаш, санкции против России и ответные санкции против ввоза европейских товаров. Эта высокая политика больно ударила по жизненным планам мамы Карло. Из Мюнхена в середине марта написали, что, к сожалению, проект заморожен на неопределенный срок по очевидным причинам и, если что-то изменится, мне сообщат. Воз и ныне там. Однако эта история помогла мне поверить в себя и свои силы, и через несколько месяцев я нашла «работу мечты» на Кипре. Но это уже совсем другая история. 

Рами Крупник, адвокат: Как заработать на плохом банковском сервисе

Тем летом я бредил «Насдаком». В разгар периода квартальной отчетности покупал акции за день до отчета и на следующий день продавал. Читал аналитику, рейтинги. День начинался сверкой курса «доллар — юань». В 16:30 по Израилю ждал открытия торгов в Нью-Йорке. А потом «гэмблил».

После отчета акции взлетали или падали. Это напоминало русскую рулетку, только без возможности летального исхода, но я больше зарабатывал, чем проигрывал. Так случилось, что «трейдить» акциями я мог только через банк, несмотря на завышенные комиссии. Про израильские банки я уже много писал, какая они гадость и как с ними бесполезно бороться. Чуть ли не ежедневно ругался с банкирами по поводу той или иной акции, которую «не видела» система. Помню, очень хотел купить акции компании с аналитикой, обещавшей взлет на следующий день после отчетности. Трижды звонил в банк, долго ждал, пока ответят, потом ждал, пока переведут к тому, кто может помочь, потом, пока ехал куда-то, ждал двадцать минут на линии, пока тот самый, который может помочь, переговорит с программистами в центральном отделе банка, чтобы те внесли «тиккер» акции в онлайн-систему. А потом въехал в подземный паркинг, и связь прервалась.

Служащий банка не перезвонил, я отчаялся им звонить и снова ждать на линии и решил не добиваться той акции. Думал писать письмо в банк, жаловаться и требовать компенсацию. Вместо акции, которую так хотел, купил на 10 тысяч долларов акции «Таргета».

На следующий день «Таргет» взлетел на 20 процентов. Акции компании, которые я так и не купил, наоборот, упали на 15 процентов. На служащего банка я решил не жаловаться. 

Фамиль Велиев, актер, писатель, преподаватель: Мой счастливый билет

Я думаю, мне было тринадцать лет. Пятый-шестой класс, я — очень милый азербайджанский мальчик, сменивший три года назад страну обитания, а вместе с ней и язык обитания. Баку — Бийск. Новая жизнь.

Звучит бодрый саундтрек, ознаменовавший второй сезон моего странного детства, мне тринадцать безумных лет, и в новом дальнем гастрономе объявлены Дионисии — громкая, щедрая до неприличия лотерея для всех жителей, которые прежним продуктовым предпочли новый гастроном. Надо было собрать кассовых чеков на уже позабытую круглую сумму и обменять их на два-три — или на сколько хватит — лотерейных билетов. У меня было три или, может, четыре. Я за это дело взялся всерьез. Собирал чеки. Убеждал родителей, что покупать продукты надо там (и только там), где тебе за твою преданность дадут в подарок фен, утюг или какую-нибудь соковыжималку. Если повезет, разумеется. Для этого должна улыбнуться удача. Для этого ты ни много ни мало должен быть везунчиком.

Я себя таковым не считал. Ровно до того чудного дня, когда в набитом битком зале рядом с украшенными кассами ведущий вдруг назвал мой номер. Мой счастливый билет. Я выиграл видеомагнитофон в небольшой аккуратной коробке. Не за что, а просто так. Просто дико повезло.

У нас уже был старый видак — обычный, купленный в магазине за деньги, — но этот был другой, особенный, потому что я его выиграл сам — сам, в лотерею, прикинь.

«Так, значит, я везунчик», — впервые в жизни подумал я, пробуя на вкус новое слово. С тех пор воспринимаю себя именно так. Все, что было с того самого дня, — счастливое и не очень, и совсем-совсем не очень, — все это мне представляется чередой возмутительных удач. Театр. Ученики. Вновь обретенная семья. Любовь. Друзья. И конечно, тексты. Удачные — и неудачные. Все это шеренга джекпотов. 

Мне нравится так смотреть на мою жизнь.

Можно иначе, но мне нравится так.

История с этим выигрышем стала ростком для повести «Лотереи», которую можно прочитать здесь.

Подготовила Евгения Соколовская