Иллюстрация: Мария Аносова
Иллюстрация: Мария Аносова

Масштабы взяточничества в Российской империи, несмотря на регулярные обвинения со стороны оппозиционной прессы, были небольшими. Экс-министр земледелия Наумов вспоминал, как в эмиграции, в Париже, встретил бывшего морского министра Григоровича. Григорович торговал на улице собственными акварельными рисунками, хотя общественность, да и сам Наумов были убеждены, что морской министр получал миллионные откаты от английской фирмы «Виккерс». Карл Кофод, работавший в министерстве земледелия во время столыпинских реформ, отмечал, что чиновники отказывались принимать подарки по случаю праздников, дабы не навлечь на себя обвинения в коррупции. В основном взяточничество в империи было низовым, например, полицейские брали взятки с домовладельцев и с приехавших в город крестьян. Но сказанное выше совсем не означает, что в Российской империи не было громких коррупционных скандалов.  

Матильда Кшесинская

Матильда Феликсовна Кшесинская, прима-балерина Мариинского театра, первая и последняя любовница императора Николая II, с которой он расстался перед женитьбой, была не только талантливой танцовщицей. Она обладала железным характером и значительным капиталом, который увеличивался с каждым годом.

В 1917 году Кшесинская сдала на хранение в банк свои драгоценности на 4 млн рублей (4 млрд в современных рублях), что в десять раз больше, чем сумма ее гонораров за все годы работы. Но это далеко не все имущество прима-балерины: у нее был загородный дворец, две виллы на Лазурном берегу, а кроме того роскошный двухэтажный особняк на Кронверкском проспекте в Санкт-Петербурге (туда въехал Ленин после возвращения в Россию в 1917 году).

Конечно, любовница императора получала шикарные подарки от поклонников и крупные гонорары за разовые выступления, но ростом своих капиталов она была обязана другому представителю семьи Романовых — Сергею Михайловичу (вероятный отец сына Кшесинской). Великий князь был генерал-инспектором артиллерии. В ведении Сергея Михайловича, помимо прочего, находились и государственные закупки пушек для армии и флота.

Во второй половине XIX века пушки для русской армии поставляли немецкие заводы Круппа, а также Обуховский, Пермский и Санкт-Петербургские казенные заводы. Но ближе к концу XIX века контракты на производство орудий начали доставаться французскому заводу Шнейдера и частному Путиловскому заводу. Первая причина — союз с Францией против Германии, а вторая — сама Матильда Кшесинская, которая наряду с Путиловым и сыном бывшего министра финансов Вышнеградского владела крупными пакетами акций предприятия.

В 1906 году в Российской империи прошел государственный конкурс на закупку новой шестидюймовой пушки. В конкурсе участвовали английская фирма «Виккерс», шведская «Бофорс», австрийская «Шкода», отечественные Путиловский, Обуховский и Пермский заводы, а также немецкие фирмы «Крупп» и «Эрхард», и французские «Шнейдер» и «Сен-Шамон». Основная борьба за контракт шла между фирмами «Круппа» и «Шнейдера». Немецкая пушка, по итогам испытаний, показала лучшие результаты, однако комиссия пришла к выводу, что пушки французов и немцев по большому счету равны. Было решено закупить оружие у «Шнейдера». 

Но дело в том, что конструкция пушки «Шнейдер» была специально облегчена для гладкого прохождения конкурса, использовать ее в таком виде в бою было нельзя. В конструкцию французского орудия было предложено внести изменения, что делало его на 250 килограммов тяжелее. И если «Крупп» никогда не ставил условия, где именно в России должны производиться пушки их конструкции, то фирма «Шнейдер» настояла, что производство пушек должно быть развернуто именно на Путиловском заводе. В 1908 году проходил конкурс на закупку тяжелой шестидюймовой гаубицы, и результат был таким же: выиграла конструкция фирмы «Шнейдер», а производство вновь наладили на Путиловском заводе.

Инженер Алексей Крылов, консультант флота при Главном артиллерийском управлении, вспоминает, что в августе 1912 года он был участником совещания, где обсуждался вопрос о приемке прицельных приспособлений для орудий. Это предложение внес сам великий князь Сергей Михайлович. Крылов написал записку, в которой расчетами и формулами в 12 пунктах показал непригодность предложения великого князя. Вот что из этого вышло: 

«На следующий день началось заседание, прочел я свою записку, и, вместо ее обсуждения по существу, начали артиллеристы-генералы судить и рядить о том, как бы все это скрыть от Сергея; нельзя же ему доложить, что он внес нелепое предложение. 

Примерно через час выходит капитан, ученый секретарь комитета:

— Решено снабдить установки прицелами вашего завода, можете продолжать изготовление, но журнала с этим постановлением вам прислать не можем: надо дождаться, пока Сергей уедет в отпуск, нельзя же этот журнал поднести ему на подпись. 

— Но как же быть заводу, ведь дело миллионное и срочное, нельзя же работать, не имея журнального постановления. 

— Попробуйте устроить так, чтобы Сергей поскорее поехал за границу, где сейчас сезон, — в Трувиль или в Ниццу, — посоветовал ученый секретарь.

Едем с Федоровым обратно на завод.

— Вы поняли, что посоветовал капитан? — спрашивает меня Федоров. 

— Понял, поднесите пачечку штук в сто «катенек» (сторублевок) Матильде, пусть она увлечет Сергея с собою купаться в Трувиль, тогда и журнал получите». 

Несмотря на очевидную связь Кшесинской и Сергея Михайловича, сомнительные контракты никогда не приводили к скандалам, хотя и обсуждались в высшем свете, — все знали, что с балериной лучше не ссориться.

Военный министр Сухомлинов

Сухомлинов был министром с 1909 по 1915 год. Всем было известно, что он зарабатывает больше, чем ему приносит официальное жалование. Свой заработок генерал увеличивал хоть и не вполне приличными, но при этом легальными методами.

Военный министр ежегодно зарабатывал 18 тысяч рублей, то есть примерно полтора миллиона в месяц в современных рублях. Этих денег Сухомлинову и его молодой жене катастрофически не хватало. Надо сказать, что такая зарплата действительно не вполне соотносилась с обязанностями министра: он должен был платить жалованье 16 слугам, проводить множество ежемесячных официальных собраний у себя дома. Нельзя забывать и о супруге Сухомлинова: она, имея слабое здоровье, ежегодно на несколько месяцев уезжала из Петербурга во Францию, Италию, Грецию, Египет или Марокко.

Для увеличения своих доходов министр пользовался самыми разными методами, но самыми эффективными были командировки. Несмотря на то что по всей России давным-давно были проложены железные дороги, военное ведомство оплачивало командировки офицерам так, как будто они по-прежнему пользовались почтовыми лошадьми. К примеру, железнодорожный билет из столицы в Москву стоил 13 рублей, а казна на проезд выдавала 122 рубля прогонных.

Сухомлинов поставил свои командировки на поток, не считаясь ни с какими приличиями. Его называли «генералом Отлетаевым», так как он непрерывно инспектировал военные округа. Обычно вся инспекция заключалась в том, что командующий округом являлся с рапортом к генералу прямо в поезд, после чего министр уезжал обратно, даже не потрудившись выйти из вагона. Эта схема позволяла Сухомлинову увеличивать свои доходы примерно в четыре-пять раз.

Однако и этих денег Сухомлинову не хватало, поэтому министр начал принимать откаты. После поражения в Русско-японской войне Российская империя начала активное перевооружение. Страну беспокоила милитаризация Германии, поэтому расходы бюджета на новое оружие, корабли и строительство заводов были огромными.

Отечественная военная индустрия, несмотря на подъем, не успевала за аппетитами военных, поэтому делиться заказами приходилось и с иностранными заводами. По объемам контрактов выигрывала англо-американская компания «Виккерс», чьи сотрудники отличались полной беспринципностью в борьбе за заказы. Так, они потратили 100 тысяч рублей (100 млн в современных рублях) на подкуп чиновников ради строительства верфи в Николаеве.

Рекордным годом по объему продаж для «Виккерса» стал 1912-й. Тогда тульский оружейный завод предлагал военным закупить пулеметы за 1000 рублей, а «Виккерс» — за 1750, но англичане все равно выиграли конкурс. «Виккерс» участвовал и в постройке огромного оружейного завода в Царицыне, после окончания строительства английская фирма получила 20% предприятия и стала получателем множества самых крупных и выгодных контрактов военного министерства — только за первую половину 1914 года ведомство разместило здесь заказов на 40 млн рублей (40 млрд современных рублей). Вся эта деятельность была невозможна без активной поддержки военного министра Сухомлинова. Доказан как минимум один эпизод, когда «Виккерс» дал генералу 50 тысяч рублей за выгодный контракт. 

Привольная жизнь генерала закончилась с началом Первой мировой войны. Ни одна страна не была готова к масштабам этого конфликта. В 1915 году во всех воюющих странах начался «снарядный голод». Никто не рассчитывал, что артиллерии придется работать настолько активно, и везде — и в Британии, и во Франции, и в Германии, и в России — снарядный голод привел к политическим кризисам. Общество обвиняло чиновников и в первую очередь военных министров в том, что страны оказались не готовы к войне. Более того, все принялись искать шпионов в высших эшелонах власти. В России прогремело дело полковника Мясоедова, которого несправедливо обвинили в предательстве и повесили, а между тем Мясоедов был близким помощником Сухомлинова. Министра тоже начали подозревать в предательстве, вспомнили и его неуемные аппетиты, и скандалы вокруг его имени. Даже главнокомандующий русской армии, великий князь Николай Николаевич, начал критиковать министра, поэтому императору пришлось уступить.

Летом 1915-го Сухомлинова уволили с поста военного министра. Вскоре было начато расследование его деятельности, и именно тогда раскрылись его сомнительные знакомства и предпочтения в раздаче госзаказов. 21 апреля 1916 года генерала арестовали, но император постарался вывести любимца из-под подозрений. 

При Временном правительстве Сухомлинова осудили за взяточничество и измену и приговорили к каторге, но вскоре амнистировали в связи с его 70-летием. Генерал сумел уехать из страны до октябрьского переворота и даже написал воспоминания.

«Лидвалиада»

18 ноября 1906 года газета «Русское слово» писала: «Дело Гурко — Лидваля постепенно разрастается, захватывая все новых и новых лиц». В тот же день в «Новом времени» появилось сообщение: «Государь Император <...> Высочайше повелеть соизволил: расследование всех обстоятельств означенного дела возложить на члена Государственного совета действительного тайного советника Голубева при участии сенаторов действительного тайного советника Шрейбера и тайного советника Кони<...>».

Что же это за дело, если непосредственное внимание на него обращает сам император? Это, пожалуй, самый громкий довоенный публичный коррупционный скандал — фамилия афериста, Эрика Лидваля, позже стала нарицательной. Ленин, комментируя возможные переговоры оппозиционного политика Милюкова со Столыпиным, назвал эту историю «Политическая Лидвалиада», намекая на мошенничество со стороны известного либерала.

Летом 1906 года в нескольких губерниях империи случился недород, вызванный не столько засухой, сколько беспорядками — поджогами усадеб и поместий. Страховые хранилища зерна были разгромлены. Урегулировать ситуацию было поручено товарищу (то есть заместителю) министра внутренних дел Владимиру Гурко. Он организовал тендер на закупку 160 тысяч тонн зерна. Неожиданно для всех крупных торговцев зерном, тендер выиграл никому не известный в этом бизнесе Эрик Лидваль. В Петербурге в то время находилась крупнейшая в Европе хлебная биржа — Калашниковская, и так вышло, что никто на этой бирже и слыхом не слыхивал про тендер. Миллионный госзаказ прошел незамеченным для индустрии.

Лидваль рассчитывал, что, получив заказ, сможет нанять субподрядчиков, тех же купцов с Калашниковской биржи, а заработает на посредничестве. Ему выдали 2,3 миллиона рублей (32 млрд в современных рублях), но он не смог выполнить условия заказа: купцы отказались с ним работать. Из 160 тысяч тонн зерна предприниматель смог поставить всего 15 тысяч, и все это во время голода и неурожая. 

Кто же такой Эрик Лидваль? Он — брат известного архитектора, деловой человек и весьма разносторонняя личность, самые большие доходы ему принес игорный бизнес. Несмотря на официальный запрет на азартные игры, Лидваль, пользуясь смутой 1905 года, открыл сначала одно, а затем второе казино. После этого Лидваль начинал инвестировать в шоу-бизнес, открыл в Москве собственный клуб, а так как в то время развлекательные музыкальные заведения было тесно переплетены с эскортом, то Эрик занимался и им. В казино и клубах Лидваля отдыхали аристократы и крупные чиновники, благодаря чему он постепенно оброс нужными знакомствами. Чтобы войти в доверие, он не стеснялся идти на подкуп. 

Позже, во время следствия по делу о закупках зерна, выяснилось, что Гурко и Лидваль познакомились в санкт-петербургском увеселительном заведении «Аквариум», причем предприниматель заплатил за это знакомство хозяйке заведения 50 тысяч рублей (50 млн в современных рублях).

Расследование завершилось печально для чиновника, но не для Эрика Лидваля. Бизнесмен и владелец казино успел сбежать в Лондон, откуда писал в российские газеты о своей невиновности, однако вернуться в империю он больше не рискнул. Владимир Гурко по приговору суда был отстранен от должности по обвинению в «превышении власти и нерадении в отправлении должности». Однако уже через год император его помиловал, а через два года с него сняли судимость: Николай II не любил, когда верные монархисты и потомки знатных родов обвинялись в нарушении закона.

Вам может быть интересно:

Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь