Коллега озадаченно спрашивает в фейсбуке: полюбили ли вы спектакль Димитриса Папаиоанну «Великий укротитель» — хедлайнер нынешнего фестиваля NET? Думаю, любить его решительно невозможно. Можно или входить в эту реальность и получать от нее удовольствие, или не входить. Каждый выбирает свое.

«Великий укротитель» (так в эпоху античности называли Время) — причудливый гибрид физического театра, живых картин, перформанса и цирка. Я бы не назвала это действо гармоничным и не стала бы его привязывать к какой-то определенной теме, даже самой общей, как рождение и смерть человека. Там есть очень эффектные сцены, и одна из них — реплика картины Рембрандта «Урок анатомии доктора Николаса Тульпа». Группа учеников склонилась над трупом, который препарирует учитель. Живот разрезан, и из него что-то сейчас явно извлекут. В спектакле извлекают бутафорские кишки, которые тут же начинают жадно поедать, поднимая бокалы. Точно так же автор препарирует тело театра как такового, пытаясь извлечь из него неизвестные смыслы и придать ему новые формы. Он и человеческое тело словно разделяет на части, почему по сцене ходит фантастическое существо с женским торсом и головой, к которому весьма изобретательно приделаны две мужские ноги. Или возникают как будто из-под земли — а сцена устлана черными двигающимися пластинами, которые то поглощают, то выбрасывают людей, — руки, ноги и головы, живущие своей отдельной жизнью.

Фото: Julian Mommert
Фото: Julian Mommert
Фото: Julian Mommert
Фото: Julian Mommert
Фото: Julian Mommert
Фото: Julian Mommert
Фото: Julian Mommert
Фото: Julian Mommert

Старая культура подобна здесь белому гипсовому панцирю на молодом прекрасном теле, который с треском на наших глазах разламывают, чтобы освобожденный от сковывающей его движения оболочки юноша мог надеть кроссовки, спортивные штаны, взять рюкзачок и убежать неведомо куда. Потом эти осколки гипса соберут в черный пластиковый мешок для мусора и частично даже вывалят на авансцену. Но совсем отделаться от нее не удается: картины Дали и Магритта, ранние фильмы Бунюэля, «Живой театр» Джулиана Бека и постоянно звучащий вальс Штрауса «На прекрасном голубом Дунае» то и дело напоминают о себе. Автор с самого начала старается погрузить зрителя в ритм шаманского действа: голый мужчина ложится на одну из пластин, и его покрывают белой тканью, другая пластина падает, воздух сдувает ткань, все повторяется опять и опять. Те, кто легко поддается гипнозу, наверняка уже завоеваны и охотно подчиняются ритуалу, магии сновидения, даже не пытаясь разгадать сценические ребусы: ботинки прорастают корнями, прозрачные шарики невесть каким образом скользят по обнаженному мужскому торсу, группа тел распадается, а пластины — землю — уже исследуют космонавты в скафандрах. Все это могло бы походить на цирк, где действительно не знаешь, какой фокус тебе покажут в следующую минуту, но Папаиоанну священнодействует, все у него развивается подчеркнуто медленно, меланхолично, без тени иронии, не говоря уже о самоиронии, и, на мой взгляд, с подчеркнутой любовью к тому, что он сам же и придумывает. Это самоупоение вообще родовая черта многих современных режиссеров, тут уж ничего не поделаешь.

Фото предоставлено пресс-службой
Фото предоставлено пресс-службой
Фото предоставлено пресс-службой
Фото предоставлено пресс-службой
Фото предоставлено пресс-службой
Фото предоставлено пресс-службой
Фото предоставлено пресс-службой
Фото предоставлено пресс-службой

Показ в Москве совсем новой (премьера состоялась 24 мая этого года в Культурном центре Онассиса в Афинах) работы знаменитого европейского мастера — безусловно большая удача NETa-2017, тем более что это, по сути, был единственный спектакль (или перформанс) большой формы. Другие пришлось смотреть на экране: событием стал кинопроект фестиваля «Последний год Фольксбюне/Уходящая эпоха Франка Касторфа», где показали три спектакля лучших режиссеров легендарного Фольксбюне — в связи с тем, что Франк Касторф не по своей воле покинул свой пост после 25-летнего руководства театром. Очевидно, что сменяемость власти — это крайне болезненная тема не только для России.

Фото: Magda Bizarro
Фото: Magda Bizarro

Было в программе два любопытных моноспектакля, опять же рассчитанных на эффект волшебства в зале, когда из ничего, из сторителлинга и еще пары эффектов рождается оригинальное действо. В сущности, все это было и раньше, разве что темы поменялись. Португальский драматург и актер Тьяго Родригес (постановка By Heart) набирает из публики десять волонтеров, чтобы терпеливо разучивать с ними тридцатый сонет Шекспира в переводе Маршака. Зрители откликаются охотно, от желающих усесться на стулья перед залом нет отбоя,  и потом выбранные счастливцы будут пытаться оживить довольно-таки занудный процесс заучивания сонета строчка за строчкой. Волей-неволей его запоминает и зал. Все это актер сопровождает разного рода байками: о выступлении на писательском съезде Бориса Пастернака, который якобы произнес слово «Тридцать» — и зал в ответ хором прочел сонет Шекспира (о если бы!), о своей бабушке Кандиде, которая, ослепнув, решила выучить книгу наизусть, и о своей любви к теории литературного критика Джорджа Стайнера, считавшего заучивание текстов наизусть своего рода сопротивлением. Волонтеры получают таблички с именами персонажей, но больше никакой активности для них не предусмотрено, что жалко. У автора в каждой стране, где он выступает, появляются новые герои, но на русскую почву безупречно ложится только одна история — опыт Надежды Яковлевны Мандельштам, которая, как мы знаем, в собственной памяти сохранила для нас не один десяток шедевров своего великого мужа. Об интернете Родригес не упоминает, опираясь на тезис Стайнера: «Как только стихотворение знают наизусть десять человек, ни КГБ, ни ЦРУ, ни гестапо уже ничего не могут с ним сделать». Красиво, что тут скажешь. Хотя спроси сейчас волонтеров о тридцатом сонете — не уверена, что вспомнят. Слишком много информации вокруг.

Фото: Dorothea Tuch
Фото: Dorothea Tuch
Фото: Dorothea Tuch
Фото: Dorothea Tuch
Фото: Борис Никитин
Фото: Борис Никитин

И наконец, лучший на мой вкус спектакль нынешнего NETа — Martin Luther Propagandapiece в исполнении ну просто очень хорошего актера Мальте Шольца (режиссер Борис Никитин, на самом деле он из Швейцарии, писатель, автор инсталляций и руководитель фестиваля It’s The Real Thing). Здесь лекция об атеизме и церковная проповедь, иллюзия и голые факты слиты так прочно, что не отличишь одно от другого. Это спектакль о вере: его исходная точка —  библейский рассказ о Фоме Неверующем, который, увидев раны Христа, все-таки не коснулся их, как собирался ранее, а просто поверил. О том, как вера оборачивается преступлением: яростная проповедь о любви к ближнему в устах исполнителя вдруг неумолимо начинает напоминать речь Гитлера. Никитин вдохновенно импровизирует и манипулирует сознанием зрителей так легко, будто они не искушенные зрители модного фестиваля, а дети. Зал особенно охотно откликается на тезис: «Скажи наконец “нет” — вместо бесконечного “да”!» — и готов почти кричать вместе с актером: «”Нет” — это тоже “да”!» А он уже ловко подводит к тому, что и независимость, самостоятельность одного человека могут обернуться фундаментализмом и террором. Границы между реальностью и вымыслом решительно стираются, в чем помогает хор Школы драматического искусства, исполняющий а капелла самые разные произведения. Кульминация — знаменитый спиричуэл Let My People Go — «Отпусти народ Мой, чтобы он совершил Мне служение в пустыне». Но блистательный актер не слушается даже Бога: он не отпускает своих зрителей до самого финала, заставляя их гадать и после аплодисментов: что же это было? Что заставило так яростно сопереживать банальным текстам, будто все мы слышали их в первый раз? Дело в новых технологиях или просто в таланте исполнителя?

NET в этом году проходил уже явно для своей, воспитанной за почти двадцать с лишним лет аудитории, которая за минуты смела в интернете билеты на «Великого укротителя» и с удовольствием посещала самые маргинальные перформансы и показы. В принципе, эти зрители уже ездят за Фабром по Европе и хотя бы раз побывали в Авиньоне и Эдинбурге. Тут самое время высказать свои пожелания арт-директорам фестиваля Марине Давыдовой и Роману Должанскому по поводу привлечения больших имен, но понимание особенностей текущего момента мешает это сделать. Наша реальность переплюнет любую театральную фантазию: автор самых громких премьер сезона сидит под арестом без всяких на то видимых оснований, а органы культуры готовы поддерживать и финансировать что угодно, кроме NETа. Не любят они авангардное искусство, и без частных спонсоров мы бы его не увидели. Поэтому будем думать, как далеко зайдет актуальный театр, по-прежнему игнорирующий слово, и все-таки надеяться на продолжение.