Екатерина Петровская
Само здание Берлинской филармонии на улице Караяна, где проходит Берлинский музыкальный фестиваль, легендарно: его построили в 1970-е годы у самой Берлинской стены. Его архитектура — одна из самых демократичных в мире музыки: сцена находится в середине зала, который напоминает застывшую в полете стаю птиц. На фестиваль приглашают ведущие оркестры со всего мира, такие как Chicago Symphony, Concertgebouworkest Amsterdam, London Symphony, Bamberger Symphoniker и многие другие. В этом году приехали Владимир Ашкенази и Бернард Хайтинк, Марис Янсенс и Курт Мазур, Валерий Гергиев, Дэвид Робертсон и Густаво Дудамель.
У афишной тумбы рядом с Еврейским музеем всегда стоит полицейский, но сегодня там не было никого. Все еврейские объекты в Германии тщательно охраняются от возможных нападений экстремистов. Отсутствие же полицейского объяснилось просто — тумбу украшали большие плакаты о еде кошерной и нет. С одной стороны на них было изображено что-то неаппетитное свиное, с другой — рыба. Насмотревшись с утра на разделанные туши, полицейский просто отошел в сторонку.
Этим летом взрослые окончательно впали в детство и превратили немецкую столицу в большую детскую площадку для спорта и других забав. Все время что-то праздновали, запускали воздушные шарики предвыборных кампаний, массово переодевались, так же массово пили пиво, залезали на деревья, чтобы послушать оперные шлягеры, примеряли клоунские носы, а потом толпами бегали по голубым беговым дорожкам. Некоторые все-таки ухитрялись ездить на работу.
Во вторник 16 июня столичная Tagesspiegel посвятила художнику Дмитрию Врубелю целую полосу. В статье под заголовком Kuss der Geschichte («Исторический поцелуй») работа Врубеля «Поцелуй Хонеккера и Брежнева» на Берлинской стене названа вовсе не политическим актом. Просто художник искал в творчестве выход из личных проблем.
«Многие просто засели в кустах под Бранденбургом, — объяснила необычную ситуацию Лера Кружкова, турагент компании с остроумным названием “Титаник”. — Погода сделала немцев патриотами». И правда, прошедший месяц оказался самым теплым с 1890 года. На набережных реки Шпрее возле Рейхстага бродили толпы полуобнаженных людей. На каждом углу кто-то пел или плясал. В центральном городском парке Тиргартен тысячи берлинцев жарили сосиски. Кажется, никто не работал. Причем немецкий тонул среди других наречий. «У нас сейчас холодно, я приехал на выходные и решил остаться подольше», — пояснил мне Энрико из Неаполя.
Галерист Марина Зандман уже не раз выставляла произведения Пригова, Кабакова, Врубеля и других современных русских художников. Ей одной из немногих удалось завоевать доверие скептических немецких коллекционеров — несмотря на кризис, они продолжают покупать искусство советской эпохи, представленное в ее галерее.
Несмотря на проливной дождь и поздний час, народу собралось множество. Архитекторы, художники, музыканты и врачи заполнили маленькие комнатенки бывшего сквота, чтобы увидеть, как герой берлинской художественной сцены Адам Тельмайстер прилюдно вырежет из собственного паспорта крошечный чип, который хранит биометрическую информацию о его личности.
Мне выдали билет для прессы, громко назвав мою фамилию. Услышав русское имя и, видимо, почувствовав, что дело безнадежно, толпа нервно дернулась и стала напирать. Билетов не хватило. 20 декабря в «Фольксбюне» — театре, славящемся своими вопиющими политическими и эстетическими хулиганствами, — шла премьера «Чайки» в постановке большого немецкого режиссера Юргена Гоша.