В комментариях к прошлому материалу Борис Цейтлин предположил, что все его героини испытывают тревогу. Несомненно, мнительная Анфиса и ответственная Ирина часто тревожатся о чем-то неопределенном, о таком, что трудно ухватить и уж тем более рационализировать. Но о чем же тревожится трехлетняя Поля, причем исключительно по вечерам? Да вот хотя бы о том, что засыпание — это ситуация перехода из нашего мира в непонятный и страшноватый мир снов.

Можно ли от всех этих тревог каким-нибудь способом избавиться?

Вам кажется, что ответ положительный? Мне тоже так казалось, когда много-много лет назад я начинала учиться психологии. Более того, мне казалось, что это как раз одна из основных задач психологии и психотерапии: избавить человека от всех его тревог, и пусть дальше живет спокойно и радостно.

В дальнейшем оказалось, что все несколько сложнее, а философ Мартин Хайдеггер, на которого опираются в своих трудах так называемые экзистенциальные психологи, так и вовсе писал, что «успокоение тревоги означает переход из аутентичного бытия в неаутентичное».

Скажу честно: экзистенциальная философия с психологией мне, как практическому психологу и бывшему биологу, показались сложноватыми. Но некая, скажем так, эволюционно-биологическая истина в этом определенно есть: если я ни о чем не тревожусь, то зачем мне куда-то идти и вообще что-либо в своей жизни менять? Сижу и радуюсь. Но как же тогда развиваться? И какая может быть радость, если в моей жизни ничего не происходит? А если все-таки начинает происходить, то тут же скачком возрастает неопределенность. А неопределенность вызывает тревогу и напряжение. И так по кругу. Тревога как двигатель развития. Ага.

Ритуал подразумевает размеренность и повторяемость. «Как и наши отцы, и деды, и пращуры, в день летнего солнцестояния мы приходим на эту гору и…» И это успокаивает

Однако если этой тревоги слишком много, то движение и действия, да и сама жизнь и развитие здорово затруднены — с этим вы, уважаемые читатели, наверняка согласитесь. И редко кто пытается разрешить эту проблему, почитывая на досуге Хайдеггера. Но если проблема универсальная, стало быть, должны быть какие-то очень древние и простые способы поддержания системы в относительном равновесии.

И они, конечно, есть.

Вы уже наверняка догадались, о чем я. Конечно, о ритуалах. Снимают напряжение, упорядочивают происходящее с особью и группой, помогают справиться с ситуативной и экзистенциальной тревогой и заодно со всякими прочими негативными чувствами.

Когда-то их было так много, что они порою мешали жить. «Ритуализированная жизнь» — слышите негативный оттенок в этом словосочетании?

А что сейчас?

Ритуал подразумевает размеренность и повторяемость. «Как и наши отцы, и деды, и пращуры, в день летнего солнцестояния мы приходим на эту гору и…» И это успокаивает.

Сейчас мир меняется поистине стремительно. Многое ли из конкретно-повседневного мы сознательно делаем именно так, как наши пращуры или хотя бы бабушки или отцы?

Дальше просто. Если общих ритуалов нет или их мало, мы создаем частные, семейные или личные ритуалы. Для нас и для наших детей.

Поля

Ребенок перед сном возбужден и никак не может успокоиться. Здесь нужен длинный — минут сорок, не меньше — и ежедневно строго повторяющийся ритуал из множества, не менее десяти, мелких и хорошо известных ребенку компонентов (он очень быстро их выучит и сам начнет командовать — мозгу же и самому несладко от ежевечерних скандалов):

— Что мы сейчас делаем?

— Сейчас мы пьем наш кефирчик из красного стаканчика.

— А что мы потом делаем?

— А потом мы говорим «спокойной ночи» папе, мишке, Луне.

— А что мы теперь делаем?

— А теперь мы не делаем ни-че-го. Спим.

Вырабатывается условный рефлекс, и мозг фактически начинает засыпать уже в самом начале ритуала.

Анфиса

— Ты понимаешь, что реальных причин для тревоги нет, но все равно тревожишься. И чем больше пытаешься себя уговорить, тем навязчивее неприятные мысли и ощущения. «Сброс» напряжения — ковырять прыщи.

— Именно так. Я понимаю, что я сама дура.

— Ничего подобного. Наоборот, это признак ума, потому что тебе есть от чего тревожится. Ты физически некрупный подросток, ты не уверена в своей внешней привлекательности и интеллектуальных возможностях, взрослое будущее неопределенно, но неизбежно, тебе о нем постоянно напоминают и дома, и в школе, твой отец немолод и поэтому переживает и говорит о твоем будущем больше обычного родителя. Ну и прыщи. Только полный дурак не тревожился бы на твоем месте. Ты будешь продолжать тревожиться, как обычно. Мы просто поменяем «канал сброса» напряжения. Что ты любишь делать?

— Читать, музыку слушать, пыталась писать рассказы и сочинять стихи, только у меня плохо получается.

— Это неважно. Ни у кого сразу не получается хорошо. Но текст — это отличный канал. Будешь в течение дня все запоминать и говорить себе: пункт первый, отложила. Пункт второй, отложила. А в конце дня садишься и записываешь все прямо по пунктам: кто на тебя как посмотрел, что подумала Марья Петровна, когда ты отвечала у доски, ну и все прочие тревоги и обиды. А потом… сжечь бумажку на свечке?

— Нет-нет, меня родители с детства пожаром пугали, я даже плиту спичкой зажечь боюсь. А можно ее на мелкие клочки и в унитаз спустить?

— Отличный исход! Так и сделаем. Они уплыли, день закончен. Ты от своих тревог свободна. А завтра, разумеется, снова начнешь откладывать. Тут еще важно приблизительно в одно и то же время, за одним и тем же столом, на одинаковых бумажках…

— О, это я очень хорошо понимаю!

Ирина

— Да, детский дом, вы все-таки правы. Потому что был разрыв, и на момент взросления не было собственно семейных ритуалов, не было естественного выхода из родительской семьи в свою собственную. А у мужа, видимо, тоже не сработало, да и было ли оно в его семье?

— Это еще можно поправить?

— Ну разумеется, можно. Вы взрослые разумные люди. Придумываете симпатичные вам обоим или полезные в домашнем хозяйстве ритуалы, записываете, чтобы не забыть, и начинаете сознательно соблюдать. Дети осведомлены и тоже вынуждены соблюдать — «у нас в семье так принято». Это дополнит вашу семейную картину и даст ощущение экзистенциальной устойчивости.

Например, каждую весну, когда цветет черемуха, вы с мужем ездите кататься на лодке. Плывете, смотрите и нюхаете. Вечером каждую субботу перед сном читаете вслух стихи. Кому какие нравится. По одному стихотворению на человека. Каждый год перед первым мая у вас в доме генеральная уборка. Перед сном вы поете с детьми песенку из «Спокойной ночи, малыши». Следите за объявлениями и раз в год всей семьей ходите в оранжерею, когда цветут азалии, а потом заходите в ближайшую кондитерскую и едите там сладости «сколько влезет». Еще надо?

— Спасибо, я поняла.

* * *

На усвоение ритуала и нормализацию Полиного укладывания ушло около двух недель.

Анфиса, у которой на самом деле высокий интеллект и хорошее чувство юмора, так смеялась над своими «тревожными записками», что довольно быстро, месяца через два, надобность в них отпала. И прыщи прошли. Иногда, когда «накатывает», девушка просто рвет на мелкие клочки пустую бумажку с воображаемым текстом и спускает их в унитаз. Этого хватает.

Ирина максималистка и с ходу попыталась заритуализировать жизнь семьи до предела. Муж взмолился о пощаде. Постепенно все пришло к какому-то компромиссу. По словам Ирины, она в себе пока особых изменений не чувствует, но вот дети буквально за пару недель выучили и приняли все семейные ритуалы на ура, однозначно стали менее тревожными. А у младшего даже без всякого изменения диеты прошел диатез.