Протокол или жизнь. Как внутренние регламенты Минздрава мешают врачам лечить пациентов
Вечером 27 ноября умерла годовалая Анастасия Орлова — одна из пациенток трансплантолога Михаила Каабака. Девочке должны были сделать операцию по пересадке почек до декабря, она была в списке детей, которым требовалась срочная операция, но после того, как Каабак и его коллега Надежда Бабенко были вынуждены покинуть Национальный центр здоровья детей (НЦЗД. — Прим. ред.), родители приняли решение выписаться из медицинского учреждения и спустя какое-то время уехали в родной Волгоград. Вызова на операцию они решили ждать там. «Вчера вечером ее отец написал в чат, где собрались родители пациентов Михаила Михайловича (Каабака. — Прим. ред.), что Настеньки не стало, что их семья не смогла дождаться окончания войны», — рассказала «Снобу» представитель инициативной группы родителей пациентов Михаила Каабака Марина Десятская. Позднее в Минздраве заявили, что девочка могла умереть от пневмонии.
«Войной» Десятская и другие родители называют ситуацию с уходом Михаила Каабака и его команды в сентябре из НЦЗД, где за время своей работы они успели выполнить 23 пересадки, а всего было запланировано около 40. Напомним, глава учреждения Андрей Фисенко сказал трансплантологу Михаилу Каабаку и его коллеге Надежде Бабенко, что их не будут оформлять на полную ставку из-за применяемого ими во время операций препарата — «Алемтузумаба» (используется для подавления иммунной системы, чтобы пересаженные органы прижились. — Прим. ред.). Такого наименования нет в относящихся к пересадке органов протоколах Минздрава. Официальной причиной прекращения сотрудничества с врачами стало решение руководства НЦЗД отказаться от практики работы с «внешними совместителями».
«Алемтузумаб», который использовали Каабак и его коллеги, не предназначен для операций по пересадке почек. В операциях Каабака «Алемтузумаб» был препаратом «офф-лейбл», то есть использовался по показаниям, которые не были упомянуты в инструкции по применению. Такой подход разрешен законом «Об основах охраны здоровья граждан». При этом главный трансплантолог Минздрава Сергей Готье заявил, что знает пациентов, которым после подобных операций из-за осложнений приходилось делать еще одну трансплантацию. Схожее мнение и у заведующего отделением трансплантации почки Российской детской клинической больницы Алексея Валова, который рассказал, что использование «Алемтузумаба» приводит к бактериальным и вирусным осложнениям, но не сразу, а через какое время после операции. По его словам, на ранних этапах препарат дает хороший эффект, но при этом иммунитет пациентов полностью блокируется, это как будто «искусственный СПИД».
Сам Каабак в интервью «Снобу» назвал причину своего увольнения «абсурдной». «В применении этого протокола нет ничего противозаконного, более того, он одобрен международным сообществом». С Каабаком согласился руководитель отделения трансплантации почки и поджелудочной железы НИИ скорой помощи имени Склифосовского Алексей Пинчук. По его словам, схема команды Каабака хоть и не считается основной, но «в мире достаточно широко используется».
«Внесение любого изменения в протоколы Минздрава — это сложная бюрократическая процедура, — пояснил «Снобу» президент Межрегиональной общественной организации «Лига защиты врачей» Семен Гальперин. — Почему у нас не разрешается использовать этот препарат для трансплантации, хотя такая практика есть во всем мире — это вопрос. Почему у нас отличается методология, лекарства и так далее? Врачи считают, что мы отстаем от того же США, а Минздрав — что мы лучшие».
Михаил Каабак в разговоре со «Снобом» заявил, что видит во всей этой ситуации элементы «коррупции». Компании-производители препарата, который он использует во время операции, не заинтересованы, чтобы их продукт использовали не по назначению. «Сейчас этот препарат зарегистрирован для лечения очень редких болезней, поэтому регуляторы рынка позволяют продавать его по высокой стоимости. Если это лекарство начнут широко использовать в трансплантологии, то есть произойдет расширение показаний, цену придется снижать», — считает Каабак. По мнению Гальперина, Минздрав не заинтересован в использовании любых зарубежных препаратов, так как это противоречит логике «импортозамещения».
20 ноября глава Минздрава Вероника Скворцова заявила, что технологии, используемые Михаилом Каабаком, «не уникальны», такие же операции маленьким пациентам весом до десяти килограммов делают в Научном центре трансплантологии и искусственных органов имени Шумакова, который возглавляет Сергей Готье. В ведомстве пообещали, что каждый ребенок получит необходимую ему помощь в полном объеме. Сам Готье рассказал, что в его центре только в прошлом году сделано больше двухсот успешных пересадок почек, двадцать из них — маленьким детям.
«Минздрав вовсю начал говорить о том, что Каабак не уникален, что есть еще и центр Шумакова, только из-за поднятой нами шумихи, — уверена Марина Десятская. — Никто не хочет выглядеть страшным человеком, который приговорил детей к смерти. Однако у нас, родителей, есть запись разговора с одним из врачей из центра Шумакова, где он признается, что они не оперировали детей меньше девяти килограмм. Сергей Владимирович (Готье. — Прим. ред.) — потрясающий хирург, но свою миссию как главного трансплантолога Минздрава он провалил. Смерть Настеньки на его руках». По словам Десятской, после смерти Анастасии Орловой остались пятнадцать детей, которым нужны срочные операции.
Во вторник стало известно, что Скворцова поручила вернуть Михаила Каабака в НЦЗД. Там пояснили, что он займет должность руководителя группы трансплантологов. Однако приступить к операциям он сможет только в январе, так как в учреждении карантин до 2 декабря, затем там начнется длительная санитарная обработка и мойка. Как стало известно сегодня, решать вопрос о проведении срочных операций Каабак будет с высокопоставленными чиновниками Минздрава. «В случае со смертью ребенка, который не дожил до операции из-за каких-то бюрократических проволочек, ведомство должно было рано или поздно пойти всем навстречу, — уверен Семен Гальперин. — У Скворцовой сейчас задача — удержаться в своем кресле. В сообществе уже давно ждут отставки министра. Ведь она человек, занимающий свою должность на протяжении всей реформы здравоохранения, которая, откровенно говоря, провалена. Вытаскивать отрасль из ямы должны другие люди».
В последние месяцы в российской медицине случилось несколько крупных скандалов: одновременно с уходом Михаила Каабака из НЦЗД онкоцентр имени Блохина покинули сразу девять онкологов. «В медицинском сообществе растет раздражение, недовольство и даже ярость, — уверена председатель профсоюза “Альянс врачей” Анастасия Васильева. — В социальных сетях коллеги пишут много постов о том, что происходит в их учреждениях, предлагают какие-то выходы из сложившейся ситуации. Почему врачи не выходят на улицы? Настоящие врачи и медицинские работники работают. Они спасают людей. Если они массово пойдут на баррикады, кто останется в поликлиниках и больницах? В эти выходные по всей России пройдут пикеты за достойную медицину. На них выйдут как врачи, так и их пациенты. Власти этого боятся, поэтому акции не согласовали почти нигде. В Москве, например, нас отправили в Люблино».
Подготовили Никита Павлюк-Павлюченко, Асхад Бзегежев