Drama queen. К 60-летию со дня рождения принцессы Дианы

Хорошо помню тот душный июньский вечер, когда был сделан этот снимок. Я стоял у железной перегородки, когда она вышла из здания нью-йоркского отделения аукционного дома Christie’s. Сразу застрекотали видео камеры, затрещали затворы, полыхнули белым огнем блицы. Я заметил, как она вздрогнула, внутренне заметалась, словно птица, угодившая в силки, но тут же усилием воли взяла себя в руки. Улыбнулась натренированно и фотогенично, замаскировав секундное смятение, и уверенно направилась к лимузину, поджидавшему ее у входа. Несколько мгновений, несколько истерических фотовспышек — и один прощальный жест загорелой тонкой руки из окна автомобиля, бесшумно и медленно заскользившего в сторону Сентрал-парк. Принцессе Диане оставалось жить полтора месяца. В последнюю ночь лета все того же 1997 года она погибнет, находясь приблизительно в таком же представительском авто, по воле случая или злой судьбы закончившем свой пробег в парижском тоннеле Альма. 

Конечно, ничего этого я не мог знать, когда нажимал на спуск своей «минольты», пытаясь поймать Диану в свой объектив. Тень несчастья, давно нависшая над ней, уже немного пригасила сияние ее голубых глаз и белозубой улыбки, но все равно в памяти и на фото осталась какая-то сверкающая, перламутровая рябь, как от взмаха крыльев по воде. Появилась, взметнулась, улетела…

Тогда в Нью-Йорке она попыталась проститься со своим королевским прошлым: 80 ее вечерних нарядов были выставлены в полутемных залах перед аукционной распродажей, и каждое как «повесть временных лет». Летопись триумфов и поражений, публичных королевских церемоний и скорбных женских тайн, ставших любимой наживой всех таблоидов мира. 

Выставка тогда получилась, на мой вкус, довольно печальная: театральный сумрак, панихидный запах увядающих пионов, платья на манекенах, расставленных как часовые на плацу… Было понятно, что та прошлая жизнь Дианы закончилась, а новая еще не началась. И какой она будет, не знал никто. 

По всему, что стало известно, ей не было места в Англии. Бронзовым памятникам, один из которых должны открыть сегодня, — сколько угодно. Ей, живой, — нет. 

Даже когда после развода с Чарльзом она попросит брата выделить ей немного земли в родовом поместье для строительства загородного коттеджа для себя и детей, нарвется на унизительный отказ. Резоны, высказанные графом Спенсером, очевидны: присутствие Дианы наверняка привлечет папарацци и туристов, которые сделают жизнь в Элторпе невыносимой для его обитателей. Зато теперь там в одном из подсобных флигелей устроена большая экспозиция, посвященная принцессе Уэльской, а в допандемические времена толпы туристов на автобусах приезжали посмотреть на места, где прошло ее детство. Вход в парк и в замок — 12 фунтов с носа. Для пенсионеров и детей скидки. 

С королевской семьей отношения Дианы тоже были сведены к формальному протоколу. Свекр, принц Филипп, назвал ее «предательницей» и после двух гневных писем, отстуканных, как обычно, двумя пальцами на портативной машинке, прервал все контакты. Королева-мать, задававшая тон в семье, исключила ее из списка гостей на все свои годовщины и приемы в Кларенс-Хаусе. Остальная родня тут же последовала ее примеру. И только королева по доброте, как могла, пыталась демонстрировать монаршую приязнь к бывшей невестке. 

Но главная проблема была в Чарльзе, давшем всем понять, что отныне цель его жизни — официально воссоединиться с Камиллой Паркер-Боулз и никакая сила в мире его в этом не остановит. 

Конечно, в войне с Виндзорами главными козырями Дианы оставались оба ее сына, которые были к ней очень привязаны. Но и тут ни у кого не было иллюзий: это были королевские дети, наследники трона, национальное достояние. А она была лишь их разведенной матерью с не очень понятными правами и не слишком стабильной психикой, о чем твердили все, кому не лень. Кстати, не меньше, чем покушения, Диана боялась, что ее изолируют и насильно посадят на психотропные вещества по причине якобы психического расстройства. И тогда в качестве гаранта своей неприкосновенности она выбрала СМИ. Сделала она это вполне сознательно, понимая, что другого выхода нет.

На самом деле феномен Дианы — это вершина так называемой поп-культуры селебрити 80–90-x годов. Вся ее история была от начала и до конца срежиссирована медиа. С самого первого ее появления в качестве застенчивой юной няни из престижного детского садика, невесты принца Уэльского, и до последних мгновений, когда она вместе с любовником-арабом пыталась уйти от погони преследующих ее папарацци, — это история одного из главных любовных романов ХХ века, рокового романа мировой знаменитости с мировыми медиа. 

Наверное, в ней всегда жила актриса. Ей хотелось играть большую и достойную роль. Ей было важно, чтобы ее было видно и слышно даже в последних рядах галерки. Она задыхалась в строгих рамках королевского протокола, который все время нарушала, чтобы вызывать еще больше аплодисментов и оваций.

Каждое утро она начинала с придирчивого изучения своих фотографий в бульварных газетках (инстаграма тогда еще не было), а заканчивала день глубоко за полночь писанием от руки благодарственных писем. Аккуратный почерк упорной троечницы, не оставляющей надежды стать отличницей. 

Ей нравилось манипулировать общественным мнением через вторых и третьих лиц. Ей нравился образ жертвы, который она сама во многом придумала и внедрила в сознание миллионов: жертвы несчастливого детства, сговора взрослых, выбравших ее в жены принцу, жертвы холодной, бесчувственной королевской семьи, эгоизма и нелюбви Чарльза… 

Она была прирожденной drama queen. Есть такой женский тип, отмеченный врожденной способностью из всего делать спектакль, а собственную жизнь проживать как мелодраму на глазах у всех. А это истинный подарок для любых СМИ. Мелодрама «заходит» и продается гораздо лучше, чем любая честная, скучная информация. Кому так уж интересна несгибаемая принцесса Анна с ее пятьюстами официальными мероприятиями в год и африканскими детьми, которым она не дает умереть с голода? Кому нужен Чарльз с его акварелями, архитектурными фантазиями и экологичными удобрениями? 

Нам подавайте Диану, страдающую на крупном плане, когда она пожимает руку смертельно больному СПИДом. И обратите внимание, без всяких перчаток! Принцесса без перчаток — еще одно нарушение табу. Еще один вызов королевскому протоколу. В какой-то момент это станет чем-то вроде мании. Пока ее сиятельные родственники пили чай в Балморале, она занималась проблемами бездомных и больных. Пока они нюхали розы в садах Челси, она ходила по минным полям в Анголе, а потом на пресс-конференции где-то в палатке призывала собственное правительство запретить производство противопехотных мин. 

Из принцессы-жертвы она на глазах превращалась в принцессу-воительницу. И эта роль ей шла еще больше. Впервые из уст Дианы мы услышали слова, которые никогда раньше не произносили королевские особы: булимия, послеродовая депрессия, анорексия, измена, развод. Сама того не ведая, она сорвала засовы и распахнула дверь в жизни множества женщин, которые после нее смогли заговорить об этих проблемах без чувства ложного стыда и собственной неполноценности. 

Могу предположить, что свой роман с прессой она затеяла не от хорошей жизни. Тот, кого она так страстно добивалась, кого больше всего хотела поразить и восхитить, оставался холоден и любил другую женщину. 

На то, чтобы окончательно понять это, ушло десять лет, пролито море слез и исписаны тонны слов. Но даже в своем последнем интервью, на которое, как теперь выяснилось, ее вынудили обманом, она не скрывала, что по-прежнему любит мужа. И во всех ее ответах, во всех ее жалких сетованиях и наивных упованиях слышатся тайные позывные Морзе: «Я люблю Чарльза, я люблю своего мужа. Пусть он знает, как я несчастна».

Когда я приехал в Элторп, то первым делом поинтересовался, где семейный склеп графов Спенсеров. Я знал, что Диана похоронена где-то в этих местах. 

— А зачем вам их склеп? — удивилась строгая женщина-экскурсовод, до этого бесперебойно тараторившая про Гейнсборо и Ромни из графского собрания в замке.

— Полагаю, что там покоится принцесса. Хочу поклониться. Русские любят ходить по кладбищам. 

— Но вы ведь в курсе, что когда Диана умерла, была… не замужем. 

— Ну и что? 

— У нас жен принято хоронить в могилу к мужу или рядом с ним. Для разведенных в склепе места не предусмотрено. 

— И где же похоронили бедную Диану? 

— На острове в центре пруда. Но там ничего нет. Ни креста, ни могилы. И туда нельзя попасть. Это решение графа было согласовано с королевской семьей. А чтобы избежать акта вандализма, там вкопаны специальные плиты, которые не позволят даже миноискателю определить, где находится захоронение.

Все это экскурсовод произнесла таким назидательным и строгим тоном, будто заподозрила во мне потенциального гробокопателя. Она не упомянула еще одну душераздирающую деталь: раньше на этом острове Спенсеры хоронили своих собак. Впрочем, тут, я думаю, Диана не в обиде. Она всегда любила животных. 

…Я оглядываюсь назад в затихающую тьму, где вижу себя в тесной летней толпе с любительским фотоаппаратом, поднятым над головой, и хрупкую женскую фигуру в белом летнем платье на бретельках. Она сейчас уйдет. Она уже уходит. Я больше ее не увижу. Стоп. Снято.

Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь

Вам может быть интересно: 

• Поощрения, наказания и поддельные сертификаты. Как в России проходит принудительно-добровольная вакцинация
• В Москве и Подмосковье объявили обязательную вакцинацию от COVID-19. В каких еще странах власти заставляют делать прививку
• Новые симптомы и надежда на вакцину. Что известно об индийском штамме COVID-19, который распространяется в России