Платонический ребенок. Вы правда этого хотите?

Надо честно признаться, что сейчас подростки самостоятельно приходят ко мне реже, чем когда я только начинала работать, то есть приблизительно четверть века назад.

Я связываю этот факт с развитием интернета и социальных сетей, в которых легко можно найти ответ на любой свой вопрос (качество этого ответа мы сейчас обсуждать не будем), убедиться в том, что у других «тоже так бывает», и без особых затрат получить совет и поддержку.

А самостоятельный поход к психологу, пусть даже в ближайшую знакомую поликлинику — это все же мероприятие, требующее от подростка значительных энергетических вложений, на которые и в случае надобности далеко не все готовы.

Тем интереснее, когда они все же приходят. То есть для меня это значит: есть вопрос или проблема и ответ в интернете найти не смогли.

Несколько месяцев назад у меня состоялся разговор с 15-летним юношей. Не знаю, смогла ли я ему ответить удовлетворившим его образом, хотя, прощаясь, он меня вежливо поблагодарил и уверил, что ему было полезно со мной поговорить.

Мне кажется, что содержание нашей беседы будет интересно узнать всем родителям. Вот прямо так — всем без исключения, я нисколько не преувеличиваю. Узнать и потом пару минут об этом как следует подумать.

Юношу звали Слава, и свой разговор со мной он начал так:

— Я, конечно, сначала попробовал у родителей спросить, но они сказали, что я вечно над ними прикалываюсь и издеваюсь, а им со мной и моим маленьким братом и так хлопот хватает. А я совершенно не издеваться, я по-честному понять хочу.

Я, естественно, предложила Славе изложить суть дела. Он в ответ спросил, есть ли у меня дети. Я сообщила что есть, правда, они уже выросли. Но если его интересуют подростки, то, кроме своих детей в соответствующем возрасте, я видела их предостаточно.

Слава сказал, что его интересуют вовсе не подростки, а дети вообще, и это очень хорошо, что они у меня есть — значит, я, наверное, смогу ему на вопрос ответить.

— Так задавай же уже свой вопрос, — предложила я.

— А можно я сначала вам историю расскажу? — спросил юноша.

— Конечно, рассказывай, — тут же согласилась я. — Я очень люблю истории.

— Тогда я расскажу, а вы мне потом скажите, как вам это все. Вот смотрите, представьте, что рождается у вас или, предположим, у меня, когда я окончательно повзрослею и женюсь, ребенок. Он такой маленький и хорошенький, и сначала, конечно, только ест, спит и улыбается. А плачет очень редко или совсем не плачет, потому что за ним родители хорошо и правильно ухаживают.

Потом этот младенец понемногу растет и становится малышом. И вот он вылез из кроватки и пошел уже. И он оказался очень послушный. Ему говорят: не трогай это — он и не трогает, как будто ему и не интересно. Говорят: не лезь туда — он и не лезет, а идет себе мимо. Играет он только со своими развивающими игрушками, складывает пирамидки по цвету и по размеру, а кастрюли на себя никогда не опрокидывает, цветы не рвет, пульты от телевизора не портит и ничего на полу не разбрасывает.

Это очень умный ребенок. В три года он уже знает буквы, цифры, ноты и названия всех планет Солнечной системы.

Он всегда и везде может сам себя занять — собирает пазлы, кормит мишек или качается на качельках и лепит куличики на детских площадках с резиновым покрытием. А в лужи он никогда не ходит, чужие игрушки не отбирает (а своими всегда делится, но одновременно может «постоять за себя»), окурки никогда не собирает и с палкой не бегает.

Если на площадке какая-нибудь горка или лесенка кажется матери или бабушке опасной, то он туда и не лезет.

К родителям он никогда не пристает, но всегда в хорошем настроении. Мультфильмы он любит «добрые, советские», а не про монстров, но смотрит всего один или два, а потом сам идет опять пирамидки собирать или мишек кормить, или буквы учить. А компьютер и смартфон его вообще не интересуют — только пазлы, буквы и пирамидки.

Еще он всегда убирает за собой игрушки и идет спать, когда скажут.

К трем годам уже умеет сам одеваться, раздеваться и всегда аккуратно вешает одежду на стульчик.

Когда его спрашивают, чем бы он хотел заняться, он приносит маме развивающие книжки или пособия. Еще он любит, когда ему читают вслух, и слушает внимательно, и по дивану при этом не скачет.

Потом он идет в садик и в кружки, и там во всем слушается воспитателей и руководителей. Сказали ешь — ест, сказали спи — спит.

В еде этот ребенок не привередлив, но предпочитает все полезное. Если ему предложат гамбургер или чипсы с кока-колой, он, скорей всего, откажется, потому что они вредные. Ест он аккуратно, едой не балуется и всегда все доедает.

К школе он уже умеет читать, писать и знает таблицу умножения. Любимая книжка — сборник рассказов для детей Льва Толстого.

Сам хочет поступить в гимназию и упорно готовится к вступительным тестам. Поет, танцует и играет в шахматы. В свободное время помогает бабушке убираться.

В школе его все хвалят, а он совершенно не задается. Приходит домой и сразу, еще до кружков, сам делает все уроки. Если что не понял, спрашивает у родителей. В свободное время читает бумажные книжки. Любимые писатели — Пушкин, Жюль Верн и Пришвин. Гарри Поттера недолюбливает. Супергероев презирает.

С товарищами у него отношения ровные, он ни с кем не конкурирует, не дерется и ни из-за кого до слез и соплей не переживает. В социальных сетях не сидит, интернет широко использует, но, в основном, чтобы приготовить уроки, почитать дополнительный материал по школьным предметам и поинтересоваться новостями науки. В компьютерные игры не играет, потому что это для идиотов, да ему и некогда.

Случайно подружился с мальчиком из неблагополучной семьи, но когда тот стал учить его плохому и родители ему на это указали, тут же с ним раздружился.

Учится наш ребенок на четыре и пять и очень расстраивается, если случайно получает тройку. Тогда он сразу же узнает у учительницы, как плохую оценку исправить, садится сам дома и упорно занимается, чтобы хорошо проработать тему.

Он хорошо учится по всем предметам. Любимых и нелюбимых у него нет. Тому, что тяжелее дается, он уделяет больше внимания. С учителями и одноклассниками он никогда не конфликтует, даже если они ведут себя как идиоты.

Еще он все время спрашивает: мама, папа, бабушка, как вы себя чувствуете? Не надо ли вам чего-нибудь по хозяйству помочь?

Когда ему было девять лет, он попросил себе хомячка. Ему купили, но предупредили, что это большая ответственность. Хомячок ему надоел уже через две недели, но он еще два с половиной года (пока хомяк от старости не сдох) каждый день после кружков и уроков чистил ему клетку, кормил и менял воду. Без напоминаний с родительской стороны.

Потом наш ребенок сам решил поступать в престижную школу, чтобы потом поступить в престижный институт, чтобы потом найти престижную и высокооплачиваемую работу, делать на ней карьеру и накопить много денег к пенсии, чтобы на пенсии можно было спокойно и счастливо жить и много путешествовать, как европейские пенсионеры.

Чтобы поступить в ту школу, он занимался с репетиторами, сам к ним ходил и еще дома решал всякие задачи, не забывая спрашивать про помощь по хозяйству.

Когда у него наступил подростковый возраст, он не носил дурацкой и странной одежды, не делал татуировок, не зависал в соцсетях, не рыдал и не бесился и не крушил ничего от несчастной любви (у него ее не было, потому что «для серьезных отношений 14 лет — это слишком рано»), не хамил родителям и не задирал товарищей и учителей, не орал «оставьте меня все в покое!!!», — не тусовался до ночи с пивом и друзьями, не пробовал анашу и таблетки, не забивал на школу, не думал о смерти и бессмысленности жизни и не валялся впустую на диване.

Что же он делал?

Я думаю, вы сами догадались. Он полностью «сосредоточился на важных целях», как и советовали ему родители, и готовился к экзаменам за девятый класс.

А вот теперь, наконец, мой к вам, как к психологу и как к родителю, вопрос:

Неужели всем родителям действительно нужны вот такие дети?

Если верить тому, что они говорят, то это действительно так, но ведь в это же невозможно поверить.

— Почему невозможно? — уточнила я, хотя знала ответ.

— Да потому что это же и не человек вовсе. Это резиновая кукла, робот-андроид, ну я не знаю, что еще...

Потом мы со Славой еще долго говорили. Я рассказывала про Платона и про его «идеальные вещи», а Слава с подростковой запальчивостью мне возражал, что ребенок — это все-таки не вещь.

А потом уже всерьез: значит, по Платону задача каждого из нас — за неподлинным увидеть подлинное, так?

— Так, — согласилась я.

— И идея-вещь из мира платоновских идей намного прекраснее и объемнее тени-вещи на стене, так?

Я опять кивнула.

— Но ведь здесь-то все наоборот! Этот описанный мной ребенок и есть тень, лишенная жизни! И что же тогда получается? Родители, воспитывая нас, призывают нас выйти из пещеры или зайти в нее?

Я некоторое время помолчала в восхищении, потом выразила его Славе вслух. В 15 лет уметь так остро и резво мыслить — это круто.

И вопрос Славы, обращенный уже к читателям-родителям: вам действительно нужен именно такой, описанный Славой, ребенок? Или все-таки какой-то другой? И если другой, то стоит ли вводить своих реальных детей в заблуждение?