Сестрорецк: семь дней без шампанского. Из дневника культурно отдыхающей
Кто со мной знаком, наверняка уже понял, что Сестрорецк в моих планах на детокс возник не от хорошей жизни. В докарантинные времена я бы, конечно, отправилась куда-нибудь в Бретань или в Латвию. Там я более или менее представляю соотношение цены и качества. Но сейчас выбирать не приходится. К тому же выпитое за прошедшие белые ночи шампанское настоятельно требовало избавиться от последствий в виде лишних килограммов. Рассказы подруг и прейскуранты новых детокс-спа в окрестностях Санкт-Петербурга как-то не особенно внушали оптимизм: недельная стоимость оказалась для меня слишком высокой, а сама я не такой известный человек, чтобы рассчитывать на комплиментарные скидки и бесплатные услуги.
Почти все прошлое лето мы с мужем провели на пляжах Сестрорецка — Комарово, но тогда многочасовые прогулки почти всегда заканчивались в рюмочной «У Ларисы». Обещания себе, что буду приезжать, ходить и просто уезжать, не сработали. В этом году я решила не отклоняться от маршрута — Сестрорецк, водолечебница. Честная путевка, как в былые времена, на семь дней.
Стоимость
Когда я позвонила сама, мест не оказалось. Через пару дней в листе ожидания их все-таки для меня нашли. Цена вопроса недельного детокса — почти тысяча долларов, то есть каждый килограмм жира должен мне обойтись примерно в 10 000 рублей.
Дорога
Практически идеальная, самая красивая во всей Ленинградской области. По КАД 30 минут. Въезд на территорию не парадный, где обычно мы парковали машину, когда приезжали просто погулять, а через переезд по боковой дорожке. Сделала несколько кругов: навигатор не видел новых шлагбаумов у загородных домов на месте бывших советских корпусов санатория. Припарковалась у постройки начала 1970-х годов. Кстати, совсем рядом прекрасно отреставрированное здание — видимо, одна из бывших дач начала прошлого века. Но теперь это частная собственность, которая санаторию явно уже не принадлежит.
На reception
Дама за стойкой была, как мне показалась, не слишком-то мне рада. Тщательно изучила все мои справки и документы. При мне гостью, не предоставившую справку об антителах к коронавирусу, помеченную нужным числом, попросили приехать в другой день. Дальше — другой кабинет — к оплате. Пока иду, вижу, что практически все вокруг ходят без масок. Попыталась обратить внимание на это постояльцев в лифте. Ответ: мы тут все со справками. После этого я решила больше в лифте не ездить, на девятый этаж хожу пешком.
Главный вход и многие входы — без пандусов для инвалидов. То есть пандусы где-то есть, но идти к ним дальше, чем к тем, где можно подняться только по ступеням. Старички с костылями чаще всего так и делают. Как выяснилось, лечащий врач в этот день принять меня не сможет (не понимаю почему), дежурный назначает пару дежурных процедур.
Ну ок, думаю про себя. Буду больше ходить, двигаться. Тем более что на море ветер и парапланеры летают вокруг. Есть чем полюбоваться.
Еда
Поскольку в первый день не было врача, а администраторы не передают в столовую информацию о приезжающих (что странно, видно же сразу, кто какой пакет покупал), то еда поначалу стандартная столовская, очень простая. В принципе выбрать можно, если исключить ненужное и вредное: соус, оливки, соленые огурцы, булки, масло, плохой сыр. После назначения разгрузочной диеты — так это здесь называется, — на третий день стало чуть лучше. Но тоже все это очень далеко от «сбалансированного» питания: рыба с пюре на завтрак, мясо с фасолью на ужин. Но опять же если не все съедать, то и хорошо. Администраторы в столовой очень стараются, хотя, судя по всему, такая привередливая постоялица я тут одна. Не могу сказать, что ожидала чего-то похожего на спа в Quiberon, но меню, конечно, совсем не санаторное. Компот — как в пионерлагере моего детства. Кофе в автоматах — редкая дрянь. Даже близко не «Лаваццо», который там указан. К тому же не принимает оплату картой, а брать сдачу как-то не хочется. Не поленилась, позвонила по указанным на автомате телефонам — ответили, но ничего так и не исправили. Кофе можно заказать в кафе только с 11.00, а до этого молчи, грусть, молчи.
Процедуры
То, ради чего сюда все едут, — единственный минеральный источник (вода кембрийского горизонта, как пишет «Википедия») и лечебная грязь. Она в 1907 году завоевала приз на Всемирной бальнеологической выставке в бельгийском городе Спа. Не знаю, какая от нее польза, но честно намазываюсь ею каждый день.
Нынешнее здание, видимо, построено на месте бывшей грязелечебницы. Впрочем, тоскливый сайдинг снаружи мешает понять, как оно выглядело раньше. Внутри подвешена занятная тележка, на которой грязь развозят по кабинкам, есть еще и механизм, где ее взбалтывают. Внутри все отделано самым дешевым пластиком и кафелем. Никаких разовых простыней нет и в помине, но, видимо, своя прачечная стирает бесконечно, что странно: расходы на воду и электричество наверняка превышают траты на разовые простыни.
От нечего делать вечером погружаюсь в историю дореволюционного Сестрорецка.
«Для слабых, нервных больных, нуждающихся в систематическом лечении гидротерапией или электрическим током и светом, устроено в другом месте парка, в 50 саженях от пансионата, громадное трехэтажное каменное здание водолечебницы, которую правильнее назвать “институтом физических методов лечения”, представляющих последнее слово современной медицины. Водолечебница будет открыта 1 мая т. г.; она устроена под руководством и будет находиться в заведывании приват-доцента военно-медицинской академии Б. И. Кияновского и его помощника д-ра В. В. Дуранте. Оба эти врача руководят лечением приезжих больных, но каждому живущему там больному предоставляется продолжать лечиться у своего врача, и в таком случае роль медицинской администрации курорта ограничивается исполнением врачебных предписаний. На первых двух этажах устроено 40 отдельных помещений для приема разных лечебных ванн: солевых, углекислых, сосновых, грязевых, гидро- и фотоэлектрических; отделения со всевозможными душами, паровыми и сухо-воздушными ящиками, различными приспособлениями для обертываний, обтираний и пр.; русские и римские бани; особый электрический кабинет и комнаты для лечения различными цветами спектра и для массажа. Наконец, как выдающееся медицинское новшество, большое отделение для ингаляций системы Васмута, впервые примененной в Сестрорецком курорте».
«Нива», 1901 год, №17. Очерк И. М. Эйзена.
От всего этого великолепия в водолечебнице остался только бассейн с минеральной водой. Правда, вместо бань — кедровые сауны. Ванна тоже имеется, причем углекислая, которую я забросила сразу. Вместо мрамора и метлаха повсюду тот же дешевый пластик, которым оклеены не только стенки бассейна, но и потолок.
В бассейне, кстати, работают очень милые сотрудницы. Пол там дико скользкий, и пока я по нему кое-как ковыляла, они сбегали вниз и принесли мне тапочки. Массажист весело хохотал над моими шутками про жир за 10 000 рублей. Старался очень. Мне понравился.
Самое красивое, что есть во всем здании, — мраморная лестница и две минеральных раковины. Вода вкусная. Помню свой неудачный опыт в Боржоми, то есть без минерализации боржоми — редкая дрянь. А эта вполне себе ничего, если поставить в холодильник, то и вообще отлично. Странно, что ее нет в номерах — даже в моем весьма условном люксе воды в бутылках нет никакой. А что может быть проще — поставить свою воду, газировать ее, брендировать?
Лучшее в номере — вид на море и сосны. Все остальное — на твердую троечку. Никакой это не люкс, конечно. Но море красивое, шумит как в Бретани — я бронировала однажды отель где-то на скале: романтично, красиво, но спать невозможно — слишком шумно. А тут на девятый этаж доносится только отдаленный гул.
Публика
Блестящая публика модного курорта осталась лишь на исторических фотографиях. Преобладают дамы и господа «возраста дожития», как их элегантно обозначила кто-то из верховных наших государственных жриц типа Голиковой или Лаховой. Я их, если честно, не очень-то различаю, а вот формулировку запомнила навсегда. «Дожитие» в Сестрорецке обходится без приветливых улыбок. Много гостей из средней России и регионов. Всем всё нравится. Мои недовольные комментарии по поводу отсутствия масок, разовых простыней и не слишком затейливого меню вызывали, как правило, сдержанное недоумение: чего ей надо? И даже мои подсчеты бессмысленных администраторов, скучающих в своих кабинетах, тоже никакого впечатления не произвели. «Значит, так надо», — был мне строгий ответ.
Впрочем, после нескольких приветствий и дружелюбных улыбок с моей стороны со мной тоже стали здороваться и снисходительно улыбаться. Типа, ну да, эта та больная, которая не пьет кофе из автомата.
История
Вообще судьба курорта как история страны — европейская роскошь до 1917-го, а дальше печаль и запустение. По всему это был первый курорт такого класса, который построили за два года. Гости — великий адвокат Анатолий Кони, Максим Горький, балетмейстер Михаил Фокин, оперный тенор Леонид Собинов.
«Купанье устроено в курорте вполне по заграничному образцу. На берегу расставлены для раздеванья особые кабинки; кроме того, имеются легкие, обитые полотном, кабинки на колесах, в которые впрягается лошадь, вывозящая купающегося в открытое море, прямо в более глубокое место. На случай непогоды или ветра вдоль всего берега, на границе соснового парка и береговой полосы, устроена у курзала крытая галерея, длиною в 200 сажен с тремя павильонами и выходами на эспланаду и в парк. Со стороны моря галерея закрыта стеклянными рамами, а справа она опять-таки защищена лесом. Галерея освещается, как и эспланада, и вообще весь курорт, — электричеством, так что гулять по ней можно во всякое время и во всякую погоду. Тот, кто живал на морских курортах и умирал с тоски в дождливую, ветряную погоду, сидя в четырех стенах курзала, тот поймет и оценит удобство такой 200-саженной крытой галереи, где можно всегда свободно гулять и дышать сосновым воздухом. В конце этой галереи у курзала устроен павильон для продажи минеральных вод. Для тех, которым тотчас же после питья минеральных вод необходим моцион, галерея, расположенная тут же, является опять-таки кладом, особенно в скверную погоду».
«Нива», 1901 год, №17. Очерк И. М. Эйзена.
После 1917 года и Гражданской войны, в которую Сестрорецк был разрушен, курорт передается военному ведомству. Первым директором санатория, принявшим новых пациентов после 1917 года, стал Павел Ильич Тимофеевский — прадед известного эссеиста и журналиста Александра (Шуры) Тимофеевского, а научным руководителем курорта — профессор Бехтерев. Нахожу в дневнике Корнея Чуковского от 27 июня 1924 года такую примечательную запись:
«В курорте лечатся 500 рабочих — для них оборудованы ванны, прекрасная столовая (6 раз в день — лучшая еда), порядок идеальный, всюду в саду ящики “для окурков”, больные в полосатых казенных костюмах — сердце радуется: наконец-то и рабочие могут лечиться (у них около 200 слуг). Спустя некоторое время радость остывает: лица у большинства — тупые, злые. Они все же недовольны режимом. Им не нравится, что “пищи мало” (им дают вдвое больше калориев, чем сколько нужно нормальному человеку, но объем невелик); окурки они бросают не в ящики, а наземь и норовят удрать в пивную, куда им запрещено. Однако это все вздор в сравнении с тем фактом, что прежде эти люди задыхались бы до смерти в грязи, в чаду, в болезни, а теперь им дано дышать по-человечески».
Потом война — курорт располагается на самой границе с Финляндией. Сгорел курзал, и, как я понимаю, разрушена большая часть города. Потом советская тоска и уже тогда (или позже?) самый знаменитый, кажется, нудистский пляж. Самые красивые и загорелые люди Ленинграда собирались и собираются по-прежнему именно здесь. Потом дешевый пластик нулевых, а то, что сейчас от них осталось, — совсем грусть.
Мысли вслух
А ведь мог бы быть совершенно прекрасный курорт: близко к городу, отличный пляж, единственный минеральный бассейн, премиальная глина, сосны, море… Красота.
Снести бы это советское здание. Восстановить если уж не весь курзал, то хотя бы что-то. Отодрать ненавистный пластик, сделать среднеевропейские цены — и вуаля, опять самый популярный городской курорт. Но пока это только мечты.
Я иду на ужин, где меня ждет жидкое пюре и рыбные котлеты, и думаю о том, что еще только через семь дней предстоит встать на весы. И еще неизвестно, какой будет результат. Но я надеюсь. Я всегда надеюсь…
Подводя итоги
Килограмм жира обошелся мне дороже — 14 тысяч рублей.
Тем не менее, я вышагивала каждый день по 28 000 шагов.
Вымазала на себя не меньше 10 килограммов исторической грязи.
И семь дней обходилась без шампанского.
Больше текстов о культуре и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь