Автоинформаторы идут в атаку. Репортаж из центра Москвы, объятого протестами
Гамбит у мэрии
Сначала было тихо.
Мэр города нарушил молчание первым. Две недели, что шли протесты, он старательно обходил эту тему, и вот, в субботу утром написал в Твиттер: «По данным правоохранительных органов, готовятся серьезные провокации, представляющие угрозу безопасности, жизни и здоровью людей». Официально-деловой стиль мэра в этот раз звучал угрожающе.
Еще до полудня вдоль Тверской улицы цепью, на расстоянии трех метров друг от друга, выстроились росгвардейцы. Плотной вереницей, один к другому от метро Тверская до метро Охотный ряд, стояли городские автобусы с заглушенными моторами. Их окна были завешены черной тканью. Полицейские начальники молча ходили туда-сюда, курили и косились на гражданских. Было тихо, но вот около мэрии задержали какого-то бегуна, имевшего неосторожность устроить здесь пробежку, а потом еще пять человек, шедших сюда от метро Тверская — это были уже предполагаемые участники акции, до начала которой оставалось еще часа полтора.
Через полчаса на пятачке у мэрии стояли пара сотен протестующих. Росгвардейцы, одетые по летней форме, в это время стали активно переодеваться — они выходили из автобусов в латах и шлемах и шли на людей. Те отходили молча, без лозунгов. Через пять минут в ОВД отправился первый автозак — в него помещается до тридцати человек.
«Отработали», — гаркнула полицейская рация.
Пятачок был зачищен, и лишь одинокий восьмидесятилетний старик в голубой рубашке сидел на гранитном выступе дома, соседнего с мэрией. Полицейские цепи уже оттеснили людей отсюда — одна — на север, к Брюсову переулку, другая — на юг, к Леонтьевскому. Старика не тронули, потому что он сказал полицейским, что плохо себя чувствует — те в испуге отошли прочь.
Старик, он представился Валентином Николаевичем, протестует уже семь лет. «Это мы виноваты, — горько сказал он, — наше поколение. Мы развалили СССР. Все это, — окинул он улицу взглядом, — построил СССР, а Путин что построил? Ракеты, которых никто не боится?» Он говорил очень грустно и тихо, и, когда полицейские запустили автоинформатор — сообщение, записанное где-то в недрах ГУВД, его голос перестал быть слышен. «Акция незаконна. Убедительно просим жителей и гостей города отказаться от нее».
Отступление в Брюсовом и Леонтьевском
Гамбит удался и, по-прежнему молчаливые, люди стояли у Леонтьевского переулка перед полицейской цепью. Полицейские держали наготове дубинки. Было два часа дня с копейками, то есть акция едва началась, но у мэрии уже никого не было. Полицейские во время этой тактической паузы повеселели: вот два майора радостно обняли друг друга — видимо, они давно не встречались. Вот — смеялись шутке какие-то люди в гражданском, похожие на следователей: «Допускай», — передразнивая один из лозунгов протеста, говорил один другому, и второй отвечал: «Допускаю». Но вот после команды «работаем» все стали серьезными, и протестующих — их здесь было не больше пары сотен человек — начали теснить в арку дома. Те легко поддались.
На автобусную остановку, расположенную в десяти метрах от переулка, продолжали прибывать автобусы: пассажиры таращились в окна, не особенно понимая, что происходит.
— Что там? — спросила пожилая женщина, озираясь. Ей никто не отвечал.
Вся география протеста к той минуте укладывалась в расстояние от этой остановки («Тверская площадь») до следующей («Охотный ряд»). Протестующих в Брюсовом переулке было больше, чем в Леонтьевском, но их тоже пытались выдавить в переулок, хоть и не так успешно. И с той и с другой стороны люди уже были обозлены этой мучительной борьбой в условиях внезапно установившейся жары.
«Мусора — пидорасы! Мусора — сосать!» — крикнул молодой парень в застиранной футболке, и его тут же попытались одернуть. «У них бронежилеты рваные, посмотрите, они сами... — говорила женщина с участливым лицом, но осеклась на какой-то своей печальной мысли. Впрочем, ее никто особенно не слушал и этих полицейских было никому не жалко. «Три-два-раз, Путин — пидорас», — опять начал парень, но и теперь его никто не поддержал. «Ну не надо, зачем!» — снова всплеснула руками женщина. «Путин — вор», — крикнул сканидровавший, и такая формулировка показалась всем приемлемой — ее поддержали.
Постепенно полиция наращивала присутствие в переулке: полицейские группами по десять человек пробирались в середину толпы и становились в цепь. Они — в этих самых бронежилетах, действительно истрепанных, стояли спина к спине. На вопрос, почему жилеты рваные, совсем юный росгвардеец лишь развел руками, а затем указал пальцем на пленку на стекле своего шлема и тихо пояснил: «Новые, сказали — лучше не снимать». В этот момент подошла заикающаяся девочка-подросток с надписью «Бессрочка» на одежде (движение, появившиеся на Трубной площади во время двухнедельных протестов. — Прим. ред.), и начала читать ему 31-ю статью Конституции. Он смотрел несколько затравленно. Кажется, в этот момент, не будь здесь вокруг больше никого, он с удовольствием ушел бы домой.
Но идти домой было рано.
Прорыв на Тверской
В три часа дня толпа вплотную подошла к линии заграждения у начала Тверской улицы , пытаясь пройти дальше к мэрии. Какая-то пожилая женщина заглядывала в глаза гвардейцам (по слухам, курсировавшим среди протестующих, большинство полицейских приехали из регионов, чем вызывали сочувствие. — Прим. ред.) и пыталась узнать у них, зачем они идут против своего собственного народа. Те молчали.
Линию оцепления начали продавливать, послышался звон падающих ограждений, и сотня человек резко пробила живое заграждение. Некоторых из них попытались арестовать на месте, однако полицейские были в численном меньшинстве — протестующие вытаскивали друг друга из рук полиции.
Недоумевающие полицейские всё же смогли задержать отбившихся от основной группы протестующих — им жёстко заламывали руки за спину, а те, кто отказывались идти, парили в воздухе — их полицейские за руки и ноги тащили в автозаки.
Они выбрали тактику промышленного пресса — часть полицейских, охранявших проход к мэрии со стороны метро «Тверская», отделилась от основной группы и плотной линией пошла в направлении собравшихся у мэрии людей. На пересечении Тверской улицы и Брюсова переулка протестующих уже поджидала вторая линия гвардейцев, отрезавшая им пространство для отступления, помимо уже забитого людьми переулка.
Стояние в Столешниковом
Официант кафе «Пушкин» на Тверском бульваре, в бабочке, жилетке и белой рубашке, фотографировал митинг. Откуда-то играла легкая расслабляющая музыка, а люди просто стояли. Они даже не переговаривались между собой — кажется, темы были исчерпаны, а кроме того, большинство лидеров протеста, обычно разбавляющих митинги речами, были в тот момент в полиции. Группы человек по сто были раскиданы по всей Пушкинской площади, Новопушкинскому скверу и тротуарам. Изредка, словно очнувшись, они начинали аплодировать сами себе и кричать лозунги, в основном не новые, вроде «Допускай», а привычные: «Россия будет свободной», «Россия без Путина», «Один за всех — и все за одного».
Им в ответ надрывался автоинформатор: «Мероприятие не согласовано. Не мешайте проходу людей. За нарушение закона вы можете быть привлечены к ответственности».
Тройной цепью выстроились полицейские у входа в метро «Чеховская». На секунду, и это выглядело хоть каким-то проявлением человеческих эмоций, потерял самообладание майор Росгвардии, заорав на школьников, фотографирующих его: «Меня нельзя фотографировать! Нельзя! Почитайте 55-й закон! Сейчас поедете!» Школьники сжались, не зная что ответить.
Продолжал говорить автоинформатор: «Мероприятие не согласовано. Не мешайте проходу людей...». Толпа утекала на Большую Дмитровку. Там, на пересечении со Столешниковым переулком соединилось несколько групп протестующих — и на этом пятачке оказалось сразу несколько тысяч человек. Посреди толпы застрял автобус: водитель сидел за стеклом и смотрел на происходящее.
Толпа со стороны Тверской побежала на полицейских, стоящих цепью, и, сметая две их шеренги, почти соединилась с толпой, которая была на Большой Дмитровке. Полетели банки, бутылки, а полицейские лупили вокруг себя дубинками. Им удалось поймать одного из прорвавшихся — они заломали ему руки и положили его на асфальт, прямо на петарду, которую кто-то кинул. Когда она взорвалась, он тихо заскулил.
Полиция разомкнула цепь и пропустила идущих с Тверской к Дмитровке. Толпа начала аплодировать и петь гимн России. Но дальше припева не выходило: куплеты знали плохо. Из-за большой концентрации людей на таком небольшом пространстве началась давка, кто-то упал в обморок. К этому времени полицейские перевели дух и применили тактику выборочных задержаний: четверки опытных сотрудников заходили в толпу и выдергивали оттуда людей, а затем выносили их к автозакам.
Прошло еще полчаса и песни прекратились — полицейские одержали здесь победу.
Бросок на Лубянку
На каждом углу центра Москвы стоял отряд полицейских, которые неустанно следили за перемещениями толпы. Одна из колонн протестующих с громкими лозунгами шла мимо здания ФСБ, сопровождаемая медленно движущимся автозаком. Но, когда колонна дошла до Неглинной улицы и свернула в сторону Камергерского переулка, полицейские удивились: «Сука, мы стоим тут на Неглинной, а орут где-то в 300 метрах от нас. Зачем нас сюда послали?» — выяснял по рации озадаченный омоновец. Уже через несколько мгновений все подразделения, дежурящие по периметру ЦУМа, мобилизовались. Полицейские быстро побежали на пересечение Камергерского переулка с Большой Дмитровкой и Кузнецким мостом, где синхронно с их прибытием пропал интернет.
На подходе к Камергерскому переулку улицы были устланы задержанными: они лежали лицом в асфальт, некоторые босые и в ссадинах. «Я просто стоял, и тут меня неожиданно мордой в асфальт, и оп-ля — вы задержаны. Я даже не протестовал, я просто гулял», — рассказывает молодой человек, которого полицейские уложили на проезжую часть. Когда перекресток был оцеплен со всех сторон, полицейские плотным рядом пошли вдоль Камергерского переулка, оттесняя людей к памятнику Станиславскому и Немировичу-Данченко.
Когда линия омоновцев дошла до Тверской улицы, они развернулись на 180 градусов и двинулись в обратном направлении. Несмотря на то, что в Камергерском переулке не осталось ни одного протестующего, полицейские не думали сбавлять обороты — они отталкивали от себя случайных прохожих и пинали ресторанные столики, которым не посчастливилось оказаться на улице в этот день. Когда линия дошла обратно до пересечения Камергерского переулка с Большой Дмитровкой и Кузнецким мостом, на улицах ни осталось ни одного человека — только полицейские.
Разгром на Трубной
В шесть вечера протестующие перекрыли Садовое кольцо в районе Цветного бульвара. Полиция среагировала молниеносно — на место прибыло шесть автозаков с поддержкой в виде автобуса с росгвардейцами. Всех, кто находился на проезжей части, быстро доставили в автозаки, а оставшаяся толпа вновь двинулась в сторону Трубной.
Тем временем в сети появилась информация о том, что Любовь Соболь и Илья Яшин снова собирают людей на Трубной площади в 19:40. За двадцать минут до ожидаемого прибытия независимых кандидатов у памятника солдатам правопорядка, погибшим при исполнении служебного долга, обосновалось несколько сотен людей. Полицейские не медлили с ответными мерами — вся площадь вмиг была окружена автозаками, из которых кучно вываливались гвардейцы с ОМОН, которые оперативно оцепили весь периметр. Первым на площади появился Иван Жданов — он произнес речь о том, как жестко задерживали людей в течение всего дня. За ним должна была выступать Юлия Галямина, но тут полицейские начали задерживать всех подряд, в том числе самих незарегистрированных кандидатов.
Людей тащили без разбору. Одна девушка вырвалась из рук полицейских и попыталась убежать с площади, но три сотрудника ОМОН повалили её на землю и за руки и за ноги дотащили до автозака. У журналиста, который пытался снять происходящее на камеру, омоновец выбил телефон из рук и сломал его. «Только крыса снимает со спины», — сказал он.
К половине девятого на площади появилась бригада скорой помощи, в руках у них были носилки — но все раненые уже были задержаны. Площадь была зачищена — выгнали почти всех протестующих и прессу, а незарегистрированных кандидатов в депутаты снова задержали. Еще слышались какие-то разговоры, но автоинформатор с легкостью заглушал их: «Мероприятие не согласовано. Не мешайте проходу людей. За нарушение закона, вы можете быть привлечены к ответственности».
Авторы: Игорь Залюбовин, Дмитрий Белковский