Среднестатистические граждане России не представляют себе, как устроена полиция, что она делает на улицах и какими правами обладает. То, что полицейские заподозрили ребенка в попрошайничестве и забрали его в отдел для разбирательства, — на самом деле типовая ситуация. Когда точно так же задерживают чумазого цыганского парнишку или беспризорника, никто не возмущается и не кричит в социальных сетях, что что-то пошло не так. Когда ребенок «наш», чистенький, читает «Гамлета», оказывается, что так нельзя. Мы видим, что общество и полиция очень по-разному понимают, что такое охрана общественного порядка и где его границы.

Дело в том, что в работе полицейских дискреция, то есть право действовать по своему усмотрению, прописана слабо. Сотрудников обучают при подозрении на правонарушение действовать по протоколу. Любая практика правоприменения — всегда интерпретация конкретного правоприменителя. Законом невозможно однозначно прописать все границы.

Поскольку ребенок недееспособен, задача полицейского — установить вину родителя или опекуна. Полицейский наряд на Арбате действовал абсолютно по протоколу: знакомая тетя ли, бабушка ли была бы с ребенком — неважно, полицейский может иметь дело только с официальным опекуном.

Система МВД работает в палочном режиме, заставляя сотрудников не разбираться в делах, а заполнять бумаги. В отношении мачехи ребенка проводится проверка по 318-й статье — причинение насилия сотруднику полиции, не опасное для здоровья, — и составлен протокол о неповиновении полиции. Потому что полицейским дают установки: столько-то протоколов в день, столько-то в месяц. Отчетность вынуждает сотрудников искать поводы для составления бумаг. Если окажется, что привлекать родителей за действия ребенка на Арбате нет оснований, придется вытаскивать из дела что-то другое.

Девушка действительно пыталась отбить ребенка из рук правоохранителей, которые убеждены, что действовали законно. По 318-й осуждали и не за такие дела. Любое происшествие наша полиция рассматривает с позиций «а что еще можно вытащить с точки зрения КоАП или Уголовного кодекса» просто потому, что того требуют руководители.

Правоохранительная система заточена на репрессии. Неважно, на чьей мы стороне — тех, кто убежден, что задерживать ребенка было нельзя, или тех, кто считает, что все было законно, — мы должны осознать: человеческие отношения с правоохранительным институтом нарушены. Мальчика задержали так, будто он злостный нарушитель: без попытки его успокоить, без попытки поговорить с девушкой, которая представилась его соседкой. Логика полиции: есть подозрения на нарушение порядка — я должен составить об этом отчетность.

Подразделение МВД по работе с несовершеннолетними должно быть самым гуманным, доброжелательным и человечным. Именно эти люди занимаются профилактикой преступности среди малолетних. Если сотрудники этой службы теряются, волочат ребенка в участок, когда он напуган и сопротивляется, представьте себе, как работает вся остальная правоохранительная структура.

Этот случай показывает, что полиция заранее относится к своим гражданам — и маленьким детям, и взрослым людям — как к правонарушителям. В действия сотрудников заложена логика «профилактика преступлений через репрессии». У нас даже есть «профилактические статьи» в УК: предполагается, что если наказать по ней человека, он будет бояться повторить преступление или совершить более тяжкое. Такая практика приведет только к тому, что доверие к правоохранительному институту в обществе будет продолжать падать.