Право на аборт. Что не так с прерыванием беременности в России

Польский путь

Аборты в Польше, как и в СССР, были разрешены до 1990 года. Острая дискуссия о прерывании беременности развернулась на фоне падения коммунистического режима, когда в 1989 году лидеры профсоюзного движения «Солидарность» объединились с влиятельной в стране католической церковью. Полный запрет абортов стал одной из первых законодательных инициатив в свободной посткоммунистической Польше. В стране начались протесты, против закона выступали левые и либеральные партии, а также неправительственная Федерация женщин и планирования семьи, созданная активисткой Вандой Новицкой в 1992 году.

В 1993 году польским феминисткам и левым политикам удалось добиться относительной либерализации абортного законодательства — парламент страны принял «Закон о планировании семьи, защите плода и условиях прерывания беременности», по которому польки все же могли прервать беременность, если она наступила в случае изнасилования, угрожала жизни матери или при патологии плода. Закон был одним из самых жестких в Европе и сильно ограничивал репродуктивные права женщин. Несмотря на это в 2016 году в стране снова начались разговоры о его ужесточении, после того как к власти пришла партия национал-консерваторов «Право и справедливость» (PiS). Тогда жители Польши ответили на инициативу массовыми протестами и о ней «забыли».

В этот раз полькам не помогли ни протесты, ни поддержка активисток по всему миру. Законопроект Stop Aborcji (польск. «Стоп абортам») от общественной инициативы с одноименным названием приняли в разгар пандемии во многом благодаря главной стороннице антиабортного активизма Кайе Годек, которая растит ребенка с синдромом Дауна. Теперь жительницы Польши будут вынуждены вынашивать ребенка с тяжелыми генетическими пороками, даже зная, что он может не выжить после родов. Для страны, где в 98% случаев беременность прерывалась из-за тяжелой патологии плода, это практически означает запрет абортов. 

«Отговаривание от прерывания беременности — пытка»

На фоне Польши свобода выбора россиянок в вопросах прерывания беременности кажется безграничной. Именно Советская Россия в 1920 году стала первой страной в мире, где легализовали аборты. И, несмотря на то что в разные годы отношение к прерыванию беременности в СССР менялось из-за социальных, демографических и экономических показателей, законодательство в отношении абортов в России пока остается одним из самых либеральных в мире.

Сегодня аборт входит в систему обязательного медицинского страхования (ОМС), каждая россиянка имеет право прервать беременность на сроке до 12 недель, а если она подверглась изнасилованию, то до 22 недель. По медицинским показаниям прервать беременность можно на любом сроке.

Ситуация с репродуктивными правами россиянок стала меняться с 2010-х годов, когда об ужесточении закона об абортах заговорила РПЦ, и в скором времени инициативы патриарха, отдельных политиков и пролайф-движений начали поддерживать на государственном уровне.

Феминистка, секс-блогерка Татьяна Никонова считает, что «отговаривание от прерывания беременности — это пытка, и эти пытки уже у нас внедрены». «В России довольно серьезное религиозное лобби. Все, что патриарх еще в 2011 году призывал внедрить, уже действует: неделя тишины, пропаганда материнства, в том числе среди медиков, предабортная консультация с участием священников. Выступления и демонстрации вроде “А вот у него сердце бьется” и так далее», — объясняет Никонова. При этом, по словам Никоновой, «польский путь» нам не грозит. «В Минздраве понимают, какую нагрузку на систему здравоохранения это окажет в итоге, потому что аборты никуда не денутся. Подпольные аборты, криминальные аборты — это что означает? Что у женщин увеличатся проблемы со здоровьем, будет высокая материнская смертность, детей все равно больше не станет, но появятся сложности, которые Минздраву придется как-то решать. Поэтому я не думаю, что нам так же сильно ограничат права, как в Польше. Но то, что нам всячески пытаются ограничить доступ к абортам, — это правда», — говорит Никонова. 

Насильственное материнство

В 2015 году запретить аборты предлагала член Совета Федерации Елена Мизулина. Ее поддержала Русская православная церковь, а патриарх Кирилл подписал петицию против абортов общероссийского движения «За жизнь». Однако тогда ни большая часть россиян, ни Минздрав, ни правительство не одобрили инициативу.

Тем не менее в России теперь действуют определенные правила, с которыми сталкивается женщина, которая хочет сделать аборт. В «неделю тишины», о которой говорила Никонова, женщина со сроком беременности до 11 недель должна обдумать свое решение за семь дней, если срок больше — в течение 48 часов. Россиянок, решившихся прервать беременность, направляют на консультации с психологом для «снижения числа абортов по желанию женщины», а иногда и на беседы со священником. Перед абортом врачи обязаны провести УЗИ и показать женщине эмбрион. Кроме того, гинекологи получают доплаты и гранты за сохранение беременности у россиянок, решившихся на аборт.

В разных регионах проходит ежегодная акция «Подари жизнь!», во время которой в 2018 году региональные минздравы, администрации поликлиник и роддомов ввели мораторий на прерывание беременности. Тогда Минздрав заявил, что поддерживает саму акцию, но никаких рекомендаций на запрет абортов в регионах не давал. Ввести мораторий на прерывание беременности РПЦ предложила и в пандемию коронавируса. Одновременно с этим с невозможностью сделать аборт массово столкнулись москвички: медики ссылались на указ Собянина «О введении режима повышенной готовности» и предлагали перенести процедуру на более поздний срок, фактически лишая россиянок их законного права на прерывание беременности.

Разговоры об ужесточении закона об абортах регулярно возобновляются на государственном уровне. Только за последний год закрепить в Конституции РФ запрет на аборты предложил депутат Госдумы Виталий Милонов. Главный репродуктолог Минздрава Олег Аполихин выступил с предложением убрать аборты из ОМС, создать «абортарии» в системе ФСИН и проводить операции по прерыванию беременности только там. Минздрав инициативу Аполихина не поддержал, но уже через месяц внес на рассмотрение законопроект, где предложил изменить список медицинских показаний, по которым женщина может сделать аборт на любом сроке беременности. Если его примут, то фактически россиянки, как и польки, лишатся возможности самостоятельно решать, готовы ли они вынашивать плод с серьезными врожденными заболеваниями. 

Татьяна Никонова считает, что такое «насильственное материнство» — серьезное наступление на женские права. «С эпидемией ковида у нас обострились все женские проблемы, и это такой удобный способ закрутить гайки как можно сильнее, чтобы женщины стали еще более бесправными», — говорит Никонова.

Еще одна инициатива поступила от детского омбудсмена Анны Кузнецовой, которая предложила снизить количество абортов, ограничив продажу соответствующих препаратов и уменьшив финансирование больниц в зависимости от количества процедур по прерыванию беременности. В комментарии «Снобу» замглавы Комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Оксана Пушкина назвала предложение Кузнецовой «классическим примером того, как чиновники пытаются решать проблему непродуманными и опасными запретами, не понимая ни сути, ни причин ее возникновения». «Нужно ли власти работать над тем, чтобы снижать количество абортов, которое в нашей стране остается чудовищно высоким? Определенно, да. Но для российского Минздрава понятия “профилактика нежелательной беременности” и “профилактика абортов” — до сих пор принципиально разные вещи, и аборты мы профилактируем только тогда, когда нежелательная беременность уже случилась», — считает Пушкина.

Честность и использование презервативов

По данным института Гутмахера в США, занимающегося исследованиями в области репродуктивного и сексуального здоровья женщин, в странах, где аборты легализованы, женщины реже прерывают беременность. Запрет же абортов приводит лишь к росту подпольных операций, которые чреваты серьезными осложнениями и ростом женской смертности. Еще одно исследование показывает, что на снижение количества абортов влияет не их запрет, а доступность контрацепции, сексуальное просвещение, развитая медицина и борьба с преступлениями против половой неприкосновенности.

По мнению Оксаны Пушкиной, в России современные методы планирования семьи «не продвигаются государственной системой здравоохранения». «Сексуальное образование у нас отсутствует, и противники абортов выступают против его введения, несмотря на то что ученые напрямую связывают введение полового просвещения со снижением количества абортов, особенно у подростков, — говорит Пушкина. — Средства контрацепции не входят в систему обязательного медицинского страхования — зато в нее входит аборт, который и становится, по факту, популярным средством контрацепции для тысяч россиянок».

Пушкина обращает внимание, что многие россиянки решаются на аборт, потому что рождение ребенка «по-прежнему остается основным риском скатывания в бедность». «У нас огромное число матерей-одиночек, для которых рождение еще одного ребенка повлечет за собой нищенское существование. Задолженности по алиментам — вот с чем нужно бороться государству. Пока мы не решили острейшие социальные проблемы материнства и детства, любые запреты и ограничения на прерывание беременности будут плодить бедность и социальное неблагополучие», — объясняет Пушкина.

Секс-блогерка Татьяна Никонова считает, что «ограничение прав женщин — это политический вопрос». «У нас сильное пролайферское лобби, и, несмотря на частые рассуждения о том, что аборт — западная идея, это не так: в Советском Союзе было довольно прогрессивное законодательство в отношении абортов. Риторика пролайферов содрана у американцев из Библейского пояса, — говорит Никонова. — Это касается многих репродуктивных аспектов. Например, если мы посмотрим на социальную рекламу профилактики ВИЧ, то увидим что-то вроде: “Доверие — это то, что тебя спасает‎”. То есть пропагандируется, что спасти могут доверие и воздержание‎‎, что абсолютная неправда, потому что спасут тебя только честность и использование презервативов. С таким же обманным подходом и переводом стрелок ведут свою агитацию пролайферы. Невозможно представить на улице и по телевидению рекламу презервативов, зато можно увидеть щиты с текстом: “Мамочка, не убивай меня”».

Грозит ли нам польский сценарий развития событий, покажет время. Тем не менее пропаганда материнства и уменьшение количества абортов остаются приоритетными направлениями в Концепции демографической политики РФ, а число россиян, считающих прерывание беременности недопустимым, за 20 лет выросло на 23% (данные «Левада-центра», признанного «иностранным агентом» Минюстом РФ. — Прим. ред.).

Татьяна Никонова считает, что любое ущемление женских прав — большая проблема, потому что «мы привыкаем думать о женщине как о человеке, который прав не заслуживает». «В результате это касается не только репродуктивных прав, но и остальных прав во всех сферах жизни. И если мы где-то прогнемся, нас начнут прогибать и в других местах тоже», — объясняет Никонова.

Материал подготовлен при участии Анастасии Глухих

Больше текстов о политике и обществе — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Общество». Присоединяйтесь